Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

– Ладно, натяну завтра что-то поприличней. В последнюю минуту…

Когда Торн вот так развлекался, голос его делался еще ниже, чем обычно, и звучал уж вовсе не по-джентльменски…

– Роуз выглядит куда лучше, – поспешно сменила тему Индия. – Она уже не так напряжена, не так напугана…

– Нынче утром я заставил ее съесть яблочный тарт, – сказал Торн. – Хотя на самом деле она обожает леденцы от Гантера. Лопает их ежедневно.

Индия вдруг лучезарно улыбнулась Торну.

– Чем я это заслужил, интересно знать? – Торн выглядел одновременно изумленным и бесстрастным.

– Любой на моем месте был бы счастлив видеть, как прекрасно ты заботишься о своей воспитаннице, – отвечала Индия. – И твоя мать была бы…

Она смущенно умолкла, поняв, что ровным счетом ничего не знает о матери Торна.

– Я никогда ее не видел, – торопливо ответил Торн. – Она была оперной певичкой, и, похоже, материнский инстинкт у нее начисто отсутствовал. Ведь она покинула меня на попечение Вилльерза, который тоже… не самый образцовый отец.

– О-о-о…

– А какова была твоя мать?

Перед глазами Индии всплыло видение: маркиза, с длинными распущенными волосами, танцующая нагишом в свете полной луны. Что тут было сказать?

– Она была… весьма оригинальной.

– Исходя из того, что я успел узнать о ней, она была безумна, словно Мартовский Заяц!  [9]

– Вы не слишком великодушны, – вздернула подбородок Индия.

– Скажу честно: я навел о тебе справки, когда понял, что ты будешь близко общаться с Роуз, – объяснил он. – Каюсь: сперва я решил, что женщина, именующая себя леди Ксенобией, – стопроцентная аферистка, и не стал тогда осведомляться о твоей родословной.

– Ты не первый, кто был введен в заблуждение моим именем.

– Ну скажи, какой отец назовет дочь Ксенобией? Почему не Марджори? Почему не Бланш? – Индия помялась. Торн же продолжал: – Полагаю, безумцы просто по природе своей не могут быть добрыми родителями.

– Моя мать то и дело забывала о моем существовании, – вдруг неожиданно для себя самой созналась Индия. – Тем не менее, если верить отцу, она считала меня прехорошенькой малюткой. Либо я тогда была краше, чем теперь, либо у нее случались неожиданные приступы материнской нежности…

– И все же она оставила тебя в теплом и безопасном месте, где о тебе было кому позаботиться.

– Ну разве что…

Торн откинулся на спинку софы и вытянул руки вдоль ее спинки. Сейчас он был так хорош собой, что у Индии на мгновение остановилось сердце. Наверное, это было глупо, но… в том, насколько отечески он относился к малышке Роуз, было не меньше красоты. Такой человек никогда не оставит свое дитя…

– Мои родители погибли в Лондоне, – продолжала она. – Но я не знала, что они отправились туда, и не знала, почему им столь срочно туда понадобилось ехать. Они не сочли нужным сообщить мне о своем отъезде.

Глаза Торна потемнели.

– Думаешь, они намеренно тебя покинули?

– Тогда я об этом не думала. Порой они уезжали куда-то, однако всегда уведомляли меня о своем отъезде заранее. А еще они никогда не уезжали так надолго… на целых трое суток…

– И ты не пыталась выяснить, какого черта понадобилось им тогда в Лондоне?

Индия покачала головой:

– Никто этого не знает. Мой отец правил лошадьми, потому что у нас не было кучера, и коляска упала в реку с моста Блэкфрайерз. Мне говорили тогда, что он до последней минуты спасал мою мать…

– И ни один из них не спасся? – задал Торн дурацкий вопрос.

Индия с трудом сглотнула – снова тот самый комок в горле, как и много лет назад!

– Он не сумел бы без нее жить…

…Глупо, глупо, глупо! Индия ни тогда, ни сейчас ни секунды не сомневалась, что отец захотел бы жить ради нее, Индии! Ведь он так редко вспоминал о ее существовании…

Вдруг Торн схватил ее за запястье и дернул на себя – Индия по инерции плюхнулась прямо ему на колени.

– Что ты делаешь?!

Он заключил ее в объятия, словно малого ребенка, – и Индия тотчас перестала думать о родителях.

– Твои папа и мама должны были предупредить тебя, что уезжают, – шепнул он ей в самое ушко. – Им следовало бы убедиться, что ты в безопасности. Вижу, они не были образцовыми родителями. Но я совершенно уверен: они любили тебя.

– Откуда ты знаешь? – Голос Индии дрогнул.

– Я бессчетное число раз нырял в Темзу. Вода там всегда грязная, а тогда наверняка была вдобавок взбаламучена колесами и конскими копытами. И если человек падает в реку, ему приходится плыть в вязкой жиже, а под мостом течение всегда очень коварное. Мои приятели там ныряли – и никогда не выныривали больше… мы даже тел их никогда не находили…

У Индии вдруг отчаянно защипало глаза, и она прильнула щекой к его плечу.

– Я… я думаю, что они, возможно, уехали по неотложному делу…

– С чего ты так решила?

– У нас вовсе не было денег, но у мамы были кое-какие драгоценности.

– Ты обмолвилась когда-то, что в детстве частенько голодала. И они позволяли ребенку голодать, имея драгоценности, которые вполне можно было продать? – В голосе Торна звучало искреннее изумление.

– У мамы были фамильные драгоценности… перешедшие от бабушки… она не могла продать их!

– Еще как могла! – отрезал Торн. – И должна была это сделать!

Губы Индии задрожали. Она и сама порой думала об этом…

– Она собиралась передать драгоценности мне как семейную реликвию. Возможно, она передумала, потому что они увезли драгоценности с собой в Лондон – верней всего, они все-таки решились их продать. Позже я предположила, что они решили уехать жить на Барбадос. Они то и дело об этом говорили…

Торн крепче обнял ее и спросил:

– А где была леди Аделаида, когда ты была малышкой?

– Она была замужем, жила в Лондоне. И понятия не имела, каково это – жить в деревне…

В детстве Индия мечтала: вот появится Фея-Крестная, привезет ей красивые платьица… ну или хоть корзинку яиц! Но этого так и не случилось. Дни шли за днями, а когда думаешь лишь о том, где раздобыть еду и как пережить зиму, воспоминания делаются расплывчатыми. Индия смутно помнила свое детство…

Грудь ее болезненно сжалась. Торн, вероятно, это почувствовал, потому что запечатлел нежный поцелуй на ее волосах – и вот из груди Индии вырвалось рыдание.

– Я… я… н-никогда не пла-ачу! – всхлипывала она пять минут спустя.

– Все хорошо, – шепнул он. Низкий голос его звучал необычайно ласково, а теплая рука гладила ее спину. – Бывает, что родители принимают ужасные решения, но это вовсе не означает, что они не любят своих детей. Я не верю, что твои родители хотели забрать себе сокровища, а тебя покинуть…

– Папа так хотел сесть на корабль и уплыть на Барбадос! – прошептала Индия еле слышно.

– Они никогда не уплыли бы без тебя.