Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

Но она прекрасно это чувствовала. Дыхание ее вновь сделалось прерывистым, но она все еще пыталась протестовать:

– Твоя спальня предназначается для твоей жены… то есть она для супругов! А поскольку мы с тобой не… то есть это лишь на одну ночь, то…

Торн поднял голову и большим пальцем слегка надавил на розовый сосок. Индия пискнула.

– Я не могу заниматься с тобой любовью под открытым небом, Индия. Остается лишь моя комната.

Он легко вскочил с гамака и сдернул с него Индию, подхватив ее на руки. Потом поставил на землю.

– Только не в доме! – еле выговорила она.

– Почему бы и нет?

– Но я же уже сказала, этот дом… спальня предназначена для вас с женой, это супружеское ложе, – вновь стала путано объяснять Индия, силясь прочесть выражение его глаз. – Со временем с этой комнатой будет связано много воспоминаний, и я не желаю, чтобы хоть какое-то из них было…

Торн улыбнулся иронично:

– Леди Ксенобия Индия Сент-Клер, вы хотите сказать, что мне не дозволяется привести в Старберри-Корт любовницу?

– Именно это я вам и пытаюсь объяснить. – Индия скрестила на груди руки. – Я создала для вас дом. И вы не должны его запятнать!

– Запятнать?

Индия почувствовала себя вдруг старой брюзгливой ханжой. Да что там, она просто смешна! И неужели она на самом деле позволила мужчине запустить руки ей между ног? Да еще на улице! Похоже, позволила… и ей нет прощения!

Она отряхнула юбки, смирившись с тем, что из прически наверняка повылетали все шпильки.

– Полагаю, нам стоит… – начала было Индия с достоинством, но вдруг слабо пискнула, потому что Торн, подхватив ее под коленки, перекинул через плечо и пошел вниз по склону. – Отпусти меня! Торн!

Но он лишь смеялся:

– До домика привратника рукой подать. Кстати, заруби себе на носу: я не из тех, кто, женившись, обзаводится любовницами. И еще нелишне тебе знать: я никогда не занимаюсь любовью без «французских писем»  [10], так что ты не рискуешь родить от меня нежеланное дитя!

– Домик привратника? – Ладонь Торна, лежащая прямо у нее на ягодицах, крепко сжимала их, и от этого касания Индия, кажется, вновь распалялась… Она принялась вырываться: – Ну-ка отпусти меня сейчас же! Это дико!

– А знаешь, ты куда легче, чем можно предположить, любуясь твоими формами, – весело объявил Торн, и ладонь, лежащая на ягодицах Индии, сжалась.

Она предприняла новую попытку высвободиться:

– То есть ты хочешь сказать, что я толстуха? А ну-ка пусти меня!

Но Торн уже широко шагал по гравийной дорожке прямо к домику привратника.

– Торн!

– Чтобы наверняка сказать, есть ли у тебя лишний вес, мне нужно более тщательно тебя исследовать, – невозмутимо объявил он.

– Ты не посмеешь! – Индии наконец удалось вывернуться – правда, в тот самый момент, когда Торн поставил ее на ноги. От неожиданности она потеряла равновесие и упала бы, если бы не уперлась спиной в дверь домика. Она сверкнула глазами на Торна, приготовившись высказать ему все, что у нее накипело, притом не стесняясь в выражениях…

Но он так смотрел на нее, что все слова разом вылетели у Индии из головы.

– Я хочу тебя, – объявил Торн. – И я получу тебя, леди Ксенобия Индия. Мы с тобой не намерены вступать в брак – потому что ты выйдешь за человека получше, чем я, – ну а я сам почти что помолвлен с другой. Но этой ночью мы подарим друг другу наслаждение. Ты хочешь внести еще большую ясность или все понятно и так?

Индия покачала головой, не в силах оторвать взгляд от его лица. Все, что она делала, будучи взрослой, было подчинено одной-единственной цели: удачно выйти замуж.

Но то, что они собирались сейчас совершить, никакого отношения к браку не имело. Это было нужно ей самой!

– А знаешь, я никогда еще не был в постели с женщиной, которой бы доверял, – вдруг произнес он.

– Что?

– Ты принимаешь мои условия. – Торн распахнул настежь двери в домик. – Ты не пытаешься меня заполучить – мне это, черт возьми, прекрасно известно! Потому что у тебя становится влажно между ног при мысли обо мне, а вовсе не о моих миллионах!

Он говорил сейчас с ней как с распутницей. Коей она, вне всяких сомнений, и являлась…

Или станет ею вскоре – как только переступит известную черту. Ведь леди никогда не занимаются любовью ни с кем, кроме законных мужей…

Никогда.

Она смотрела, как Торн открывает ставни, впуская в домик лучи закатного солнца. Но вот он повернулся к ней – и его яростный взор потряс Индию.

– Еще раз спрашиваю тебя: никто не лишал тебя девственности насильно? – Голос его вновь зазвучал зловеще. Он готов был вступить в борьбу… нет, готов был уничтожить любого, нанесшего ей оскорбление.

– Нет…

Улыбка Индии была совершенно новой – так она не улыбалась никому, кроме Торна.

Он пробормотал что-то неразборчивое – и вот она вновь в его объятиях, и они снова целуются так страстно, что она едва не задыхается… Рубашка его давным-давно расстегнута… Индия обняла его за талию. Отстранившись, Торн стянул рубашку через голову.

Он был великолепен. Сплошные мускулы. Нахмурившись, Индия провела пальчиком по белому шраму, пересекающему его живот.

– Я весь покрыт шрамами, – опустил глаза Торн.

– Мне очень жаль, – нежно произнесла Индия и, склонившись, прильнула губами к шраму. Затем выпрямилась и стала медленно подниматься по ступеням алькова, приготовленного для привратника – на случай если Торн надумает такового нанять. В комнате почти не было мебели, если не считать кровати, достаточно большой, чтобы на ней уместились муж и жена.

Она уже отдергивала полог, когда сильные руки обхватили ее талию и мощное тело прильнуло к ней сзади.

– Позволишь мне расстегнуть тебе платье?

Губы его коснулись ее затылка, и Индия откинулась назад, словно впадая в забытье.

Она была сейчас совсем не леди Ксенобией, дочерью маркиза. Сейчас она была только Индией, только самой собой – и она намеревалась заняться любовью с мужчиной, который ничего не хотел, кроме как доставить ей наслаждение…

– Да, – сказала она. Голос ее прозвучал так хрипло, что она откашлялась. – Да… можно…

И вот розово-жемчужное платье упало к ее ногам, вслед за ним последовал корсет. Индия медленно обернулась – она знала, что прозрачная нижняя сорочка совершенно ничего не скрывает. В сравнении с большинством светских дам она была щедро одарена природой. Да, в детстве она голодала… а теперь любит поесть, и не терзается по этому поводу чувством вины. И даже если ей порой приходит на ум, что плоть ее чересчур пышна, она ни за что не станет вновь отказывать себе в пище!

– Проклятие! – зарычал Торн.

Лицо Индии озарила улыбка торжества. Да, возможно, ее формы и не соответствуют требованиям современной моды, но Торну они, очевидно, по нраву! И, повторяя его недавний жест, она стянула сорочку через голову и отбросила ее прочь…