Анна Тодд - После ссоры

Я возвращаюсь в раздевалку, но девушки, которая одолжила мне замок, нигде не видно, так что я просто защелкиваю его. Если она не спросит о нем завтра, то я так и буду его использовать и заплачу ей за него.

Я собираю вещи и выхожу – Хардин ждет меня в коридоре. Он стоит у стены, упираясь в нее одной ногой.

– Пробудь ты внутри еще дольше, я бы не выдержал и ворвался туда, – грозится он.

– Ничего страшного, ты был бы там не единственным парнем, – вру я и вижу, как меняется выражение его лица.

Я отворачиваюсь и иду вперед, но он хватает меня за руку и разворачивает к себе.

– Что ты сейчас сказала? – требовательно спрашивает он, зловеще сощурив глаза.

– Шутка, – ухмыляюсь я, а он с облегченным вздохом отпускает руку.

– Думаю, на сегодня твоих шуток достаточно.

– Возможно, – улыбаюсь я.

Он качает головой.

– Тебе явно нравится меня мучить.

– Просто йога помогла мне расслабиться и очистить ауру, – со смехом говорю я.

– Но только не мою, – напоминает он, когда мы выходим наружу.

Первый день нового семестра прошел очень хорошо, включая йогу, на которой было так весело. Хотя веселье и учеба для меня – совершенно разные вещи, заниматься чем-то вместе с Хардином было здорово. Занятия по религиоведению могут оказаться для меня нелегкими из-за отсутствия четкой программы, но я постараюсь расслабиться и не сойти от этого с ума.

– Мне надо несколько часов поработать, но к обеду я уже освобожусь, – говорит мне Хардин. В последнее время он много работает. – Хоккейный матч уже завтра? – спрашивает он.

– Да. Ты ведь пойдешь?

– Не знаю…

– Мне надо знать точно: если ты откажешься, то с ним пойду я.

Лэндон был бы рад, если бы с ним пошла именно я, но им двоим надо хоть немного сдружиться. Я понимаю, что они никогда не станут настоящими друзьями, но если они начнут ладить, это будет просто замечательно.

– Блин, ладно. Я пойду… – вздыхает он и забирается в машину.

– Спасибо, – благодарю его я, и он закатывает глаза.

Полчаса спустя мы останавливаемся на обычном месте на парковке у дома.

– Кстати, как твои занятия? – спрашиваю я. – Не понравилось ни одно, кроме йоги? – Я стараюсь развеселить его.

– Верно, только йога. На йоге было действительно… интересно. – Он поворачивается ко мне.

– Правда? Неужели? – Я прикусываю нижнюю губу, изображая невинный взгляд.

– Думаю, это как-то связано с той блондинкой, – ухмыляется он, и я напрягаюсь.

– Что-что?

– Ты разве не заметила ту аппетитную блондинку рядом со мной? Ты такое пропустила, детка. Видела бы ты, как смотрится ее задница в этих обтягивающих штанишках для йоги.

Я бросаю на него сердитый взгляд и открываю дверь.

– Ты куда? – спрашивает он.

– Домой. В машине холодно.

– Ну-у… Тесс, ты что, ревнуешь меня к той девчонке с йоги? – издевается Хардин.

– Нет.

– Ревнуешь-ревнуешь, – повторяет он, и я закатываю глаза, выбираясь из машины.

Я слышу его громкие шаги позади, и это меня удивляет. Открыв тяжелую входную дверь из стекла, захожу в дом и иду к лифту, но в этот момент понимаю, что забыла сумку в машине.

– Ты просто ненормальная, – усмехается он.

– Что? – Я поднимаю на него взгляд.

– Ты думаешь, я стал бы смотреть на какую-то блондинку, когда там была ты… когда я могу смотреть на тебя? Тем более когда ты в этих узких бриджах – я не смотрю и даже не желаю смотреть ни на кого другого. Я имел в виду тебя. – Он подходит ко мне, и я отступаю к холодной стене холла.

Надув губы, я выдаю:

– Ну, я-то видела, как она пыталась с тобой флиртовать.

Мне не нравится ревновать: это самое неприятное чувство на свете.

– Глупенькая. – Он подходит еще ближе, прижимается ко мне, а затем ведет меня к лифту. Поглаживая меня по щеке, он пытается поймать мой взгляд. – Неужели ты не понимаешь, как ты на меня действуешь? – спрашивает он, едва не касаясь моих губ своими.

– Я не знаю, – бормочу я, и он хватает меня за руку и опускает мою ладонь к своим шортам.

– Вот как. – Он двигает бедрами так, что я чувствую его эрекцию.

– Боже! – У меня начинает кружиться голова.

– Ты заговоришь по-другому, когда… – начинает он, но лифт вдруг останавливается, и он замолкает. – Что за хрень, – ворчит он, когда внутрь заходит женщина с тремя детьми.

Я хочу отойти от него, но он обнимает меня за талию, не позволяя сдвинуться с места. Один ребенок начинает плакать, и Хардин раздраженно пыхтит. Представляю, что было бы, застрянь мы в этом лифте с плачущим ребенком. К счастью для Хардина, несколько мгновений спустя двери открываются, и мы выходим в коридор.

– Терпеть не могу детей, – жалуется он.

Мы подходим к нашей двери, он открывает – и на нас веет потоком холодного воздуха.

– Ты что, выключил отопление? – спрашиваю я, когда мы заходим внутрь.

– Нет, утром все работало. – Хардин подходит к термостату и тихо матерится. – Он показывает двадцать шесть градусов, но это явно не так. Я вызову кого-нибудь.

Я киваю и сажусь на диван, укутавшись в лежавшее на нем покрывало.

– Да… отопление не работает, и здесь чертовски холодно, – говорит Хардин в трубку. – Полчаса? Нет, слишком долго… мне похрен, я выкладываю за квартиру кругленькую сумму и не хочу, чтобы моя девушка замерзла тут до смерти, – говорит он, но потом поправляется: – Чтобы мы замерзли тут до смерти.

Он бросает на меня взгляд, но я отворачиваюсь.

– Ладно. Пятнадцать минут. Не больше, – рявкает он и бросает телефон на диван. – Нам скоро кого-нибудь пришлют, – сообщает он.

– Спасибо. – Я улыбаюсь, и он садится на диван рядом со мной.

Поднимаю покрывало с одной стороны и протягиваю ему. Он быстро забирается под него, и я сажусь к нему на колени, а затем запускаю пальцы в его волосы и слегка их потягиваю.

– Что ты делаешь? – спрашивает он, держа руку на моей талии.

– Ты сказал, у нас есть пятнадцать минут. – Я провожу губами вдоль его подбородка, и он вздрагивает.

Я чувствую, что на его лице появляется улыбка.

– Ты что, пристаешь ко мне, Тесс?

– Хардин… – возмущенно говорю я, чтобы он перестал дразнить меня.

– Я шучу, а теперь давай раздевайся, – требует он, но сам тянется руками к моей рубашке, противореча собственным словам.

Я провожу пальцами по ее рукам, и по ее коже пробегают мурашки. Я знаю, что ей холодно, но мне хочется думать, что это из-за моих прикосновений. Она делает то, чего я так жажду, – прижимается ко мне бедрами, трется о меня, – и я еще крепче сжимаю ее руки. Я никогда никого не хотел так сильно, так часто.

Да, я имел немало девчонок, но это было лишь ради удовольствия, ради повышения самооценки, но точно не ради близости, которую я чувствую с Тесс. С ней для меня главное – то, что я чувствую, когда от моих касаний она покрывается гусиной кожей, когда она жалуется, что из-за этого ей придется чаще брить ноги, и когда я закатываю в ответ глаза, хотя действительно забавно, как она стонет, когда я прикусываю ее губу, и, самое главное, когда мы занимаемся тем, что только между нами. Никто никогда не был и не будет так близок с ней.