Кристофер Гортнер - Тайна Тюдоров

Обойдя свою темницу дважды, я понял, как должен чувствовать себя лев в клетке. Я потопал, разминая ноги, и присел на корточки возле решетки. Выкопать или сломать ее невозможно. Даже если бы мне удалось расковырять раствор, удерживавший прутья в камне, понадобилась бы помощь, чтобы выбраться из колодца. Я оказался в ловушке – и это в тот самый момент, когда праздник в честь бракосочетания Джейн Грей и Гилфорда Дадли вот-вот начнется, а Роберт готовится встретиться с Елизаветой.

Я не знал, сколько времени прошло, сколько я вот так сидел на корточках и ждал неизвестно чего. В какой-то момент я задремал и проснулся, когда мне почудилось, что я погружаюсь в какое-то вязкое море. Очнувшись, я уловил запах речной воды на коже и услышал приближающийся шум.

Я поднялся и замер, весь напрягшись. Раздраженный голос произнес:

– Крест Господень, Стоукс, ты не мог засадить этого несчастного в более приятное место?

– Ваша светлость, – ответил Стоукс, открывая засов, – уверяю вас, это было единственное, что я смог отыскать быстро, как того и требовали наши нужды.

Дверь открылась, и каморку заполнил свет факела, на мгновение ослепив меня. Прикрывая глаза рукой, я различал только смутные очертания вошедших. Массивная туша вломилась в дверь, стуча тростью. Она остановилась напротив меня, вглядываясь в темноту.

– Подай сюда огня!

Вслед за тушей внутрь проник Стоукс, сжимавший в руках факел. То, что предстало передо мной в его свете, больше всего напоминало мастифа, обмотанного красно-коричневой тканью; на огромной голове этого создания красовалось нечто вроде утыканного жемчугом шлема. Я поморгал, пытаясь сосредоточить взгляд. Подбитый глаз решительно отказывался открываться.

На меня смотрела Фрэнсис Брэндон, герцогиня Саффолк.

– Этот как будто пониже ростом. Ты уверен, это он? Это может быть кто угодно. Сесил тот еще хитрец. Он кого хочешь подменит так, что родная мать не узнает.

– Ваша светлость, – отозвался Стоукс, – это он самый. Позвольте моему человеку взять у вас факел. Это все-таки опасно.

– Прочь! Я вам не какая-нибудь трусливая девчонка. Пусть только взглянет на меня неподобающим образом, я размозжу ему череп, и покончим с этим.

Она простерла в мою сторону крепкую трость с серебряным набалдашником и проревела:

– Ты! Подойди ближе.

Стараясь сохранять спокойный вид, я сделал несколько шагов к ней, на всякий случай встав так, чтобы избежать неожиданного удара по голове.

– Ваша светлость, – начал я, – боюсь, произошло недоразумение. Уверяю вас, я не догадываюсь, в чем моя вина.

Герцогиня взмахнула тростью, едва не задев мое лицо, и грубо расхохоталась:

– Смотрите-ка, он не догадывается. Ты слышал, Стоукс? Он не догадывается, в чем его вина.

– Я слышал, ваша светлость, – хихикнул Стоукс. – Актер из него, пожалуй, никудышный.

Герцогиня ударила тростью об пол:

– Довольно!

Она неуклюже повернулась ко мне. Я вздрогнул. Во время скитаний по Уайтхоллу в ночь, когда уехала Елизавета, мне попался на глаза портрет Генриха VIII. Король стоял, уверенно расставив ноги и уперев в бока унизанные кольцами руки. Сейчас, оказавшись лицом к лицу с его племянницей, я мог видеть, насколько разительным было сходство.

– Кто ты? – спросила она.

Я не отвел глаз, встретив ее исполненный злобы взгляд:

– Умоляю вашу светлость простить меня, но я ведь был вам представлен. Я Брендан Прескотт, оруженосец Роберта Дадли.

В следующий миг я задохнулся от боли. С проворством дикаря герцогиня нанесла мне точный удар тростью между ногами. Я согнулся пополам, в глазах побелело, жгучая боль мешала дышать. Еще один удар заставил меня рухнуть на колени, пульсирующая боль в паху разрывала тело изнутри.

Она грозно возвышалась надо мной:

– Вот так-то лучше. На колени, когда к тебе обращается Тюдор, дочь возлюбленной сестры Генриха Восьмого, вдовствующей королевы Франции. Во имя монаршей крови, что течет в моих жилах, ты окажешь мне уважение. – Она потыкала тростью в мои согнутые плечи. – Итак, кто ты?

Я поднял глаза на ее искаженное лицо. Ее поджатые губы напоминали ядовитый цветок.

– Держи его.

В дверь неловко протиснулся подручный Стоукса – здоровенный детина с плечами шириной со стену и ростом превосходивший меня вдвое. Он заломил мне руки за спину. Сопротивляться не было сил, я все еще с трудом держался на ногах после ударов герцогини.

– Может, сломаем ему пару ребер? – предложил Стоукс. – Обычно это развязывает язык.

– Нет, – произнесла герцогиня, не отрывая от меня взгляда. – Ему есть что терять, и Сесил, несомненно, заплатил ему достаточно за молчание. Мне не нужны его слова. У меня есть глаза, и я могу видеть. Иные вещи трудно подделать.

Она ткнула рукой в мою сторону:

– Раздень его.

Стоукс вручил ей факел и стащил с меня рубашку.

– Какая белая кожа, – промурлыкал он.

– Отойди-ка, – отпихнув Стоукса, герцогиня поднесла ко мне факел.

Я попытался уклониться, но детина удерживал меня за запястья, словно клещами. Ее глаза придирчиво обшаривали мою кожу.

– Ничего, – пробормотала она. – Никакого знака. Это не он. Так я и знала. Леди Дадли обманула меня. Эта сучка вынудила меня отказаться от права на престол просто так. Клянусь Богом, она за это заплатит. Как посмела она поставить этого пьянчугу, своего сынка, и мою тихоню-дочурку выше меня?

У меня кровь застыла в жилах.

– Может быть, стоит поискать получше, – не сдавался Стоукс.

– Разверни-ка его, – приказал он своему подручному.

Тот подчинился, и я, к своему ужасу, почувствовал, что мои штаны соскользнули, обнажив пятно на бедре. Все умолкли. Затем герцогиня прошипела:

– Стойте!

Она снова приблизила факел, и я едва не вскрикнул, когда пламя лизнуло кожу.

– Откуда у тебя это? – с запинкой произнесла она, явно не веря своим глазам.

Я колебался. Детина заломил мне руки сильнее, и резкая боль разлилась по плечам и груди.

– Ее светлость задала тебе вопрос, – пояснил Стоукс. – На твоем месте я бы ответил.

– Я… я родился с ним, – прошептал я.

– Родился с ним? – Она придвинулась так близко, что я мог различить под слоем пудры лопнувшие вены на ее носу. – Ты сказал, ты родился с ним?

Я беспомощно кивнул.

Она посмотрела мне в глаза:

– Не верю.

– Ваша светлость, но это выглядит как… – попытался вмешаться Стоукс.

– Нет, я уверена. Это не он. Этого не может быть.

Она вручила Стоуксу факел и схватила трость.

– Если хочешь сберечь красивую белую кожу, – обратилась она ко мне, сжимая серебряный набалдашник, – лучше говори мне правду. Кто ты и за что Сесил заплатил тебе?

Тошнота подкатывала к горлу. Я не знал, что ответить. Выложить ей всю правду, какая мне известна, или сделать вид, что я знаю что-то, чего на самом деле не знаю? Какой вариант сохранит мне жизнь?