Анна Рэндол - Принцесса-грешница

– Ну, разумеется, он так и сказал, – несмотря на боль, пожал плечами Йен. – Вряд ли он захочет выглядеть в твоих глазах бесполезным дармоедом, каким и является на самом деле.

Герцог не единственный, кто может сеять сомнения и подозрения, пусть знает об этом.

– Ты думаешь, ты такой умный. – Герцогу тоже не слишком хотелось производить впечатление уязвимого человека. – Тобой всегда было легко манипулировать.

– С помощью фальшивых заданий?

– Да с помощью чего угодно, – после короткой паузы сказал Соммет. – Правильная информация, размещенная в правильном месте, – это все, что нужно, чтобы убедить тебя в чем угодно.

Йен всерьез испугался, что этот допрос выйдет из-под его контроля. Поэтому он подошел к Соммету ближе и ткнул кончиком ножа ему в горло, так что появилась капелька крови.

– Например, письмо к Наполеону, спрятанное в кабинете короля Ленории, – с откровенной злобой взглянул на Йена Соммет. – Это все, что потребовалось, чтобы убедить тебя, что он собирается занять сторону французов. – Соммет, прижав пальцы к лезвию ножа, отвел его в сторону от горла, даже не поморщившись от боли, когда хорошо наточенное лезвие поранило ему палец. – А он не собирался это делать, знаешь. Он решил помогать британцам.

Йен не двигался. Но внутри у него все сжалось, закручиваясь в ледяное гнетущее страдание в груди. Рука, державшая нож, онемела настолько, что Йен боялся его уронить, если попытается вновь приставить к горлу Соммета.

– Ну что? Нет остроумного ответа? – ухмыльнулся герцог. – Неужели я шокировал всезнающего Призрака? Я и не знал, что такое возможно. Что подумает твоя принцесса, когда я ей расскажу?

Йен понимал, что должен что-то сказать.

– Она уже знает, – обронил он.

– То, что ты был членом «Трио», возможно. А не знает она, что если бы ты повел себя умнее, то, вероятно, смог бы все это остановить? Мог бы спасти ее родителей? Она знает, что остальные члены «Трио» ждали твоего окончательного приказа, чтобы действовать?

Йен чувствовал себя отвратительно: так, как будто его вываляли в отбросах сточной канавы.

– А ей известно, что я всегда превосходил тебя, оставляя далеко позади? Что у нее никогда не было против меня ни единого шанса, особенно когда она воспользовалась твоей помощью?

Йен был настолько опустошен, что даже не почувствовал удара по самолюбию.

Родителей Джулианы убили у нее на глазах по его наущению. Потому что он оказался слишком слепым, чтобы просмотреть информацию, которую его послали добыть.

Черт, он всегда знал, что ничего не стоит, но чтобы так?

Йен внезапно устал от игры. Устал от Соммета, его жестокости и лжи.

– Я должен тебя убить, – заявил Йен.

– Но не убьешь, поскольку твоя принцесса узнает, что это был ты. Тогда она больше никогда не взглянет на тебя снова.

И Соммет был прав. И не только потому, что Джулиана придет от этого в ужас, но и потому, что этот поступок подтвердит, что Йен ничем не лучше обыкновенного головореза.

Впервые в жизни Йен не хотел быть обыкновенным преступником. Он хотел быть человеком, который может претендовать на Джулиану. Причем чтобы весь мир это видел.

Впрочем, вряд ли он когда-то будет ей принадлежать.

– И Маллинз вернется, – вскинул голову Соммет.

Проклятие. Его разыграли, как двухпенсовую марионетку. Йен отскочил к окну, как самый обычный вор, благословляя самого себя за предварительную подготовку к быстрому отступлению. Он схватился за веревку и соскользнул вниз, бросившись бежать, как только его ноги коснулись земли.

– Немедленно за ним! – крикнул Соммет изумленному лакею, который стоял под окном.

И хотя мысли Йена пребывали в хаотичном состоянии, его инстинкты по-прежнему отлично ему служили.

Он увернулся от неуклюжей попытки молодого лакея схватить его, потом легко его обогнал и оставил далеко позади.

Йен слышал, что его ищут, и теперь к первому лакею уже присоединился второй. Но он кружил, менял направление, шурша гравием, пробираясь сквозь густые кусты, и преодолел даже один или два фонтана, пока не обрел уверенность, что его больше не сумеют выследить.

Йен устроился в ветках дуба. На расстоянии замок казался скоплением ярко светящихся точек. Но даже отсюда Йен точно знал, какое окно принадлежит Джулиане.

Он долго наблюдал за этим окном, даже после того, как у него начались судороги в ногах, а плечо горело так, словно его проткнули до самой кости раскаленной кочергой из камина.

Если бы он был умным, он бы не останавливался. Он бы просто продолжил свой путь. Свел бы к минимуму свои поражения. Стал бы тем, кто уходит первым.

Никогда не позволил бы Джулиане услышать все, что она услышала.

Не видел бы лицо Джулианы, когда она узнала правду.

Но ведь он никогда не был таким умным. И он, черт возьми, никогда прежде не влюблялся.

Под окном Джулианы Соммет выставил охрану. Дьявол, а не человек.

Поэтому Йену пришлось развернуться и искать другое открытое окно.

Окно оказалось открытым в комнате у Грегори, и Йен, подождав, пока пройдет лакей, забрался туда.

– Я подозревал, что вы можете вернуться, сэр. – Кентербери поднялся с кресла, стоявшего у камина, где он сидел и чинил чулки, и протянул Йену тарелку с хлебом и сыром.

– Это ты оставил для меня окно открытым, да?

– На тот случай, если вы решите воспользоваться им, сэр.

– Мудрее было бы закрыть его на задвижку.

– Я подумал, что, может быть, сегодня ночью вам не нужны лишние проблемы, сэр.

– Закрытое окно – не проблема.

– Как скажете, сэр.

Грегори все еще спал, и Кентербери был в комнате один. Компанию ему составляли чулки, нуждавшиеся в ремонте, и незаконченная шляпка.

– А где же справедливая и беспристрастная Юстейс? А, Кентербери?

– Одиннадцать часов, сэр. Я сказал, что присмотрю за принцем Грегори, пока она спит.

– Внимательный ты, как всегда. А я надеялся попросить ее перевязать мне плечо.

– А что у вас с плечом? – нахмурился Кентербери.

– Сквозь него прошла пуля.

– О Господи. – Кентербери плюхнулся назад в кресло. – Насколько это серьезно, сэр?

– Ничего смертельного. Пуля всего лишь оцарапала кожу на внешней стороне плеча. Мне самому не совсем удобно бинтовать в таком месте.

– Я помогу вам, сэр, – встал со своего места Кентербери.

– Ты будешь лежать у моих ног без сознания раньше, чем я сниму рубашку.

– Нет, сэр, – насупился Кентербери и взял сумку, стоявшую у кровати Грегори. – Я уверен, что у принцессы Юстейс есть перевязочный материал. – Он вынул из сумки несколько аккуратно свернутых рулонов льняного полотна. – Снимайте ваш сюртук, сэр.

Его дворецкий лишился рассудка, если думает, что в состоянии перевязать рану.

– Я ценю твое желание помочь, но справлюсь сам.