Маргарет Пембертон - Всего дороже. Вилла Д’Эсте (сборник)

В глазах Даниэлы застыло бессмысленное выражение. Помню, я в тот момент подумала: «Как хорошо, что она одурманена наркотиком и ничего не понимает». Леония схватила ее и приставила к горлу нож.

Макс бросил взгляд на лицо Леонии и застыл. Ошеломленный Брэдли сначала приподнялся на локтях, потом медленно встал, держась за грудь, и прохрипел:

– К машинам!

Он злобно пнул меня по ногам, приказывая подняться.

Но я, хоть и почувствовала, что ко мне возвращаются силы и, если постараться, смогу встать, соврала:

– Я не могу двигаться.

– Тогда оставайся здесь и гори вместе с виллой и остальными. – Брэдли все еще дышал с трудом. – Уиндем, делай, что тебе говорят, а не то мы убьем Даниэлу здесь и сейчас, раньше, чем всех вас!

Даниэла заплакала. Макс медленно повернулся ко мне. Я попробовала подать ему незаметный для остальных знак. За последние пятнадцать лет мы не раз так общались, когда не могли сказать что-то словами. Только тогда это было вполне безобидно, мы лишь старались, чтобы нас не поняли дядя Алистэр и тетя Кэтрин. А сейчас от этого безмолвного единства душ зависели наши жизни.

Макс отвернулся от меня, он поник, как будто признал свое поражение, и, спотыкаясь, побрел к открытой двери. Брэдли шел сзади, не более чем в футе от него. Даниэла в ночной рубашке стояла с широко открытыми глазами, испуганная. Леония, красивая и уверенная в себе, ухоженными пальцами с ярким лаком на ногтях держала у ее шеи нож. Брэдли уходил, победно расправив свои узкие плечи, в каждом его движении чувствовался триумф победителя.

Когда Макс дошел до дверного проема и приблизился к Даниэле, я собрала все силы и с молитвой на устах вскочила с кресла, метнулась к выключателю и погасила свет. Комната погрузилась во мрак. Раздались крики, визг, звуки ударов. Я отчаянно бросилась к Даниэле. В темноте рядом со мной качнулась Леония, я чувствовала, как длинные пальцы судорожно хватаются за все подряд – это она пыталась удержаться, чтобы не упасть. Я закричала: «Дэнни! Дэнни!» – и в следующее мгновение Даниэла оказалась в моих объятиях, я крепко прижала ее к себе и всхлипнула. Теперь визжала уже Леония. Макс и Брэдли снова сцепились в схватке, я заметила блеск стали, у кого-то в руке был нож, но у кого из них двоих, я рассмотреть не могла. Я лихорадочно шарила по испачканной кровью стене в поисках выключателя. Господи, ну где же он!

Темноту разрывали истерические вопли Леонии. Мужчины боролись. Когда они оказались около окна, я ненадолго увидела лицо Брэдли: он сжимал нож в руке, а в его глазах читалась жажда убийства. Макс держал Брэдли за запястья и пытался направить острие ножа ему в грудь. Однако Брэдли старался отвести его руки от себя, и его лицо было искажено от напряжения. Потом они снова оказались в центре комнаты: в темноте раздался грохот падающей мебели и кто-то из двоих – я не видела Макс или Брэдли – упал на пол. Послышался короткий хриплый вздох, после чего наступила тишина.

Я наконец нащупала выключатель, и комнату залил ослепительный свет.

Брэдли лежал на полу лицом вниз, напоровшись на нож, который все еще был зажат в его руке. Под ним, пропитав белый ковер, растеклась лужа крови. Леонию было не узнать. Побелевшая, осунувшаяся, она забилась в угол и смотрела застывшим взглядом на тело мужа, не в силах пошевелиться.

Макс устало подошел к ней, помог встать и вывел ее из комнаты. Она не противилась. В коридоре она посмотрела на нас поочередно и еле слышно прошептала, как испуганный ребенок:

– Можно, я пойду? Пожалуйста, можно мне уйти?

Макс кивнул и отпустил ее руку. Бросив последний взгляд на закрытые двери, за которыми лежал ее мертвый муж, она побежала по темным коридорам к выходу из дома.

Я посмотрела на Макса.

– Она ведь уйдет без наказания?

Он обнял меня за плечи окровавленной рукой.

– Нет. Полиция заберет ее завтра. А сегодня без нее воздух на вилле будет немного чище.

Поколебавшись, я неуверенно спросила:

– В ту ночь, когда она не ночевала на вилле, она не… ты не…

– Ах, Люси, Люси. – Голос Макса стал хриплым от любви. – Нет. Я и днем-то проводил с ней время по одной-единственной причине: это давало мне шанс увидеть тебя. Узнать, чем ты занимаешься.

– А она тебе только врала.

– Леония ни на что другое не способна. Одному Богу известно, что с ней теперь будет.

Я вспомнила, как она держала нож у горла Даниэлы.

– Что бы ее ни ждало, она это заслужила. – Я не испытывала к Леонии ни малейшего сочувствия. Обняв дрожащую Даниэлу, я спросила Макса: – Что нам теперь делать?

– Прежде всего ты уложишь Даниэлу спать. – Он усмехнулся, на окровавленном лице его усмешка выглядела как-то абсурдно. – А потом я действительно поеду за полицией.

Наконец Даниэла уснула рядом с Пегги, которая все еще находилась под действием наркотика. Оставлять Марио в салоне, ставшем ареной кровавой битвы, не хотелось, и мы с Максом перетащили его на террасу, посадили в кресло и накрыли пледом.

После того как Макс принял душ, а я приготовила кофе, мы сели в тиши кабинета Хелены Ван де Ноде и позволили себе законный отдых.

Я расслаблялась после, казалось, целой вечности страха и напряжения и чувствовала, как горячий кофе успокаивает нервы.

– Что заставило тебя вернуться? – спросила я.

– А я никуда и не уезжал. Я знал, что Брэдли остался в живых.

– Но как ты узнал? Я же тебе сказала, что он мертв! Я была уверена, что он погиб.

– А еще ты была уверена, что тело Стива все еще лежит посреди дороги.

– Да…

– И это было очень странно. – Макс взъерошил мои волосы. – Потому что, когда я немного позже проезжал через Девесас, никакого тела там не было. Труп, знаешь ли, не такая вещь, которую я бы не заметил.

– Брэдли его уже перетащил?

– Да. Вероятно, он еще толкал его ногами, когда я проезжал мимо.

– Значит, ты знал. Ты знал с самого начала!

– Я догадывался.

– Значит, когда ты сказал, что едешь в Пальму за полицией, ты блефовал?

Макс кивнул.

– Я был абсолютно уверен, что телефон не работает не случайно. А когда Леония вернулась в комнату, ее выдали глаза. Я понял, что Брэдли на вилле. Он только ждал, когда я уеду, чтобы объявиться самому.

– Но почему ты не подал мне знак? – спросила я возмущенно. – Еще немного, и я бы на всю жизнь осталась калекой.

– У меня безупречное чувство времени, – твердо сказал Макс. – Милая, я тебя люблю. Всегда любил и буду любить.

Я крепче обняла его за шею.

– Макс, я была дурочкой, но я никогда не переставала тебя любить. Даже на секунду!

– Только не переставай и дальше!

Он привлек меня к себе и стал целовать мои веки, губы, шею. Ночная темнота постепенно уступала место жемчужно-серому предрассветному сумраку, который сменялся эфемерным утренним светом. Наконец Макс сказал: