Шерри Джонс - Четыре сестры-королевы

Враждебность англичан направлена не туда. Да, Элеонора привела в Англию своих родственников, как сделала бы любая королева из другой страны. Женщина, имеющая так мало власти сама, должна полагаться на поддержку могущественных мужчин. Это не дядя Бонифас, Пьер д’Эгюбланш и дядя Питер принесли Англии страдания. Винить в этом нужно английских и валлийских баронов – безжалостно выжимавших последние соки из своих фригольдеров и вилланов. Они показывают пальцем на Элеонору, потому что она женщина, легкая цель, и, возможно, ее красота добавляет презрения к ней.

«Вы сестры. Вы должны помогать друг другу». В этой борьбе за власть над миром, созданном мужчинами для себя, разве не все женщины – сестры? Но далеко не каждая спешит на помощь к другой. Женщины – Бланка и Беатриса – очень сильно помешали Маргарите на пути к успеху. А теперь она так же мешает Беатрисе, и тут ничего не поделаешь. Беатриса сама навлекла на себя неприятности.

И как раз Беатриса дожидается ее в комнате, это она по невнимательности плюхнулась в пурпурное Маргаритино кресло, и у нее такой вид, будто она сейчас расплачется. Увидев входящую сестру, она встает с улыбкой, но в глазах ее уныние.

– Маргарита, – говорит Беатриса, – я знаю: ты как-то сказала, что я тебе не сестра. Но мы сестры.

– Только называемся так. А в душе – нет.

– Не верю! Это не так. – Она набирает в грудь воздуха: – Марго, мне нужна твоя помощь.

– Это что, такая шутка? – Маргарита смеется: – Спасибо, а то мне как раз хотелось повеселиться.

Она подходит к креслу, отодвигает Беатрису и с неторопливой царственностью усаживается сама, фрейлины расправляют ее платье и мантию. Королева указывает Беатрисе на кресло пониже, та садится, сложив руки на коленях, и говорит:

– Карлу нужны войска, чтобы сражаться на Сицилии. Людовик дал свое согласие…

– Quelle surprise ! [67] – неделикатно фыркает Маргарита.

– …Но только при твоем одобрении. – Голос Беатрисы смягчается: – Я и не знала, что ты достигла такой власти.

– Только потому, что Людовик перестал обращать внимание на такие дела. Предпочитает выискивать богохульников, а не считать деньги, поэтому казной распоряжаюсь я. И крепко держу в кулаке ключи от сокровищницы.

– Надеюсь, ты разожмешь кулак для нас. Для меня.

– Не понимаю, что внушает такую надежду?

– Твое сочувственное сердце.

– Твой сарказм трогает. Как всегда.

– Ты, конечно же, догадываешься о моем желании стать королевой. Этого достигли все мои сестры, а я – нет.

– Я никогда не хотела быть королевой. Я хотела быть графиней Прованса.

– Если бы могла, я бы с тобой поменялась.

Маргарита внимательно смотрит на сестру, выискивая признаки неискренности, но видит открытое, как книга, лицо.

– Пожалуй, ты можешь.

Беатриса вздыхает:

– Это потребует содействия Карла. А я не думаю, что он ослабит свою хватку и выпустит хотя бы один прованский замок.

– Тогда и я не разожму кулак с ключом от сокровищницы. Во всяком случае, Элеонора больше нуждается в помощи Франции.

– Ты готова отдать деньги и пожертвовать людьми ради безнадежного дела? Генрих уже потерял королевство. Симон де Монфор выиграл сражение и стал королем. И он обещал Карлу помощь.

– Карл уже присягнул Симону как вассал? Боже мой, Беатриса! У тебя никакого чувства верности?

– Я отговаривала его, но он не слушает. Карл с Симоном – давние друзья.

Конечно. Симон провел много месяцев при французском дворе, следуя по пятам за Людовиком, как ребенок, живущий лишь затем, чтобы папа погладил его по головке. Людовику хоть и нравилось такое внимание, но он часто отвлекался на молитвы и самоистязание, оставляя Симона очаровывать придворных. Маргарита не поддалась на его навязчивую лесть, но Карл мгновенно подпал под его обаяние.

– Если Симон такой близкий ваш союзник, пусть он и обеспечивает вас солдатами.

– Ты же знаешь, что он не может. Денег он дал, но все его войска нужны сейчас ему самому.

– Чтобы свергнуть нашу сестру.

– Да, – краснеет Беатриса.

Хриплый смех Маргариты – смех старухи, ха! – становится только громче при виде беспокойно насупившейся сестры.

– Я могла бы выпросить для тебя войска у моего кузена Альфонсо Кастильского в обмен на четверть Прованса. Включая Тараскон.

– Ты же знаешь, что я не могу этого обещать.

– Тогда зачем зря тратишь время? – Маргарита вскакивает с кресла, и Беатриса съеживается, словно боясь удара. – Ты смеешь прийти ко мне за помощью, но не можешь ничего предложить взамен.

– Когда мы с Карлом станем королем и королевой Сицилии, мы будем тебе ценными союзниками.

Маргарита снова хохочет:

– Ты уже показала свою ценность для меня. – Она поворачивается к кровати. – Оставь меня. Мне надо отдохнуть.

– Сестра, пожалуйста! Не будь такой бессердечной. Я бы тебе помогла, будь это в моих силах, – не отступает Беатриса.

– Лживые слезы, лживые речи. Слышала их от тебя больше чем достаточно.

– Они не лживые! – Беатриса вцепляется в Маргаритин рукав так, что рвет шелк. – Сестра…

– Хватит называть меня так.

– Сестра. Сестра! Сестра! Сестра! Ты не можешь этого отрицать. Не можешь отречься от меня.

– Ради бога, Беатриса! Твои истерики невыносимы.

– Я много раз просила Карла за тебя. Ты не представляешь, сколько раз мы ругались из-за твоих прав на Прованс.

– Это точно: не представляю. Потому что ты много раз мне говорила, что его желания для тебя важнее моих.

– Никогда я этого не говорила! Но он мой муж, Марго.

– Ты согнешься перед волей мужчины и вопреки своим интересам – и даже во вред твоим сестрам? – Маргарита вырывает свой рукав из настойчивой руки Беатрисы. – Значит, тебя воспитала не наша мать.

– Да, нашу мать заботило, только чтобы в семье были королевы. – Ее голос срывается. – А меня воспитывал папа.

– Как тебе не повезло! – с подчеркнутым сарказмом восклицает Маргарита, но Беатриса кивает:

– Папа учил меня, что всем управляют мужчины. А женщины получают власть от мужчин.

– Если не считать Белой Королевы.

Теперь пришла очередь Беатрисы рассмеяться:

– Ты думаешь, Бланка правила Францией? Воображаешь, что она была так могущественна? Ей нужно было ублажать совет баронов. Если бы она этого не делала, они бы согнали ее с трона и назначили править мужчину, пока не повзрослеет Людовик. Как в Англии бароны поступили с королем Генрихом.

– Но у нее была своя власть. Она поступала так, как ей нравилось.

– Думаешь, она хотела, чтобы ее сын женился на дочери бедного графа с юга?

«Ты напоминаешь мне один из тех вульгарных цветков, что растут на юге». Маргарита не раз задумывалась, почему Бланка согласилась на брак Людовика с «деревенщиной».