Шерри Джонс - Четыре сестры-королевы

– Очевидно, я вас обидела.

– Вы поступили со мной несправедливо и погубили мое будущее. А я считал нас друзьями.

– Мы остаемся таковыми.

– Отобрать у меня невесту и передать своему дяде – друзья так не поступают.

Элеонора потрясена:

– Мой дядя? – Неужели он женится? Отказался от сана епископа? – Тут какая-то ошибка.

– Я бы хотел ошибиться. Но Жанна пишет совершенно ясно. – Он вытаскивает из мешочка на поясе письмо. – «Томас Савойский близок мне по возрасту и опытен в управлении; кроме того, он получил одобрение от французской королевы, – читает Монфор. – Вчера мы назначили помолвку и к Рождеству поженимся».

Томас. Конечно. Они с Жанной составят идеальную пару. Оба высокие, светловолосые, склонны выпить и посмеяться, почти как брат и сестра. Оба известные дипломаты, их почитают бароны, короли и духовенство. И Жанна, так же как Томас, обожает собак, лошадей и все связанное с охотой.

Симон сминает письмо в руке:

– Это сделали вы.

– Я к этому не имела никакого отношения. Так же удивлена, как вы.

– Никто, кроме вас, не знал о моих планах.

– Но с чего бы мне вмешиваться?

– Вот именно: зачем? Из ревности, представили меня с другой женщиной?

На мгновение Элеонора забывает, что она королева, и опускает глаза, как робкая девочка. На самом деле ей пришлась не по душе его женитьба на Жанне, однако не от ревности, а потому, что это удалило бы его от английского двора.

– А возможно, вы посчитали Томаса Савойского полезным для ваших претензий на Нормандию, – продолжает он. – Однако он еще и дядя французской королевы и с такой же радостью поможет ей, как и вам.

Элеонора думает о своем письме Маргарите, в котором рассказала о планах Симона. Она ведь хотела просто ободрить сестру – как жестоко Белая Королева дразнит ее угрозами расторжения брака! – но теперь возник вопрос: не воспользовалась ли Марго письмом в собственных интересах?

– Во Фландрии я мог бы помочь королю Генриху вернуть эти земли и богатства, так нечестно отобранные у Англии, – говорит Симон.

– Знаю! Я хотела этого.

– Но не настолько, чтобы сохранить тайну.

– Симон, я сообщила только сестре, потому что…

– Ага! Признались! Вы рассказали о моих планах французской королеве.

– Да! – Глаза Элеоноры наполняются слезами. – Королева-мать угрожала ей расторгнуть брак и женить короля Людовика на Жанне. Я пыталась утешить ее.

– А она воспользовалась вашей поддержкой, чтобы доказать свою верность Франции – и предать вас.

«Дорогая сестра, не могу поверить, что ты сделала такое. Пожалуйста, скажи мне, что это не так!»

Элеонора приходит в себя:

– Это дело семейное. Я не буду обсуждать его с вами.

– Я не член вашего клана, поэтому мое благополучие вас не волнует?

– Вы знаете, что все обстоит по-другому.

Он поворачивается к выходу.

– Симон, погодите. Симон! Я приказываю вам сейчас же вернуться.

Он резко оборачивается и падает перед ней на колени, сложив руки и потупив глаза.

– Вы звали меня, госпожа?

– Не паясничайте, – обрывает его она. – Встаньте, Симон.

Он повинуется, но по-прежнему отводит взгляд.

– Я предала вас, хотя не хотела этого. Прошу прощения за то, что случилось. Ваша дружба – для меня все.

Теперь он взглянул на нее:

– В ваших силах исправить положение.

– Каким образом? Я сделаю все, что в моей власти.

Он показывает свои безупречные зубы:

– Вы можете найти мне другую жену. Кого-нибудь не хуже Жанны Фландрской или даже лучше. Очень богатую.

Фландрия, 1237 год

Нет никого счастливее Маргариты на свадьбе ее дяди Томаса и Жанны Фландрской – разве что дядя Гийом, который наконец добился благоволения Белой Королевы. Бланка на пиру сажает его рядом с собой, флиртует и смеется, как со старым другом, а он сияет в предвкушении земель и титулов, которые, несомненно, последуют. Маргарита тоже улыбается за столом вместе с новоиспеченным графом Фландрии и его женой. Угроза ее браку наконец миновала. Но сегодня у нее есть и другой повод улыбаться: приехала мама с Санчей – высокой для своего возраста, необыкновенно хорошенькой и очень застенчивой, – и они сидят рядом с Маргаритой.

– Смотри, как сияет Томас! – Мама смотрит, как он танцует со своей невестой. – Не знай я своего брата так хорошо – подумала бы, что он влюблен.

– Людовик часто смотрел на меня точно так же, – замечает Маргарита.

Она не виделась с мамой три года. Ожидала ли она сочувствия? Как она забывчива! Мама многозначительно смотрит на ее плоский живот:

– Все имеет свою цену, Маргарита. Я же вас учила. Если хочешь любви короля, нужно заплатить за это наследниками.

– Я бы рада, мама. Жаль, что не всем дается непорочное зачатие.

Мама поднимает брови. Она переводит взгляд на Людовика, который перешел за стол к Бланке и теперь склоняется к ней, как подсолнух к солнцу.

– Я думала, у тебя были один-два выкидыша, раз ты вышла замуж такой молодой.

– Мать внушает ему, что влечение ко мне – грех. И, я слышала, заплатила его духовнику, чтобы убеждал в том же самом. А Людовик так набожен!

Бланка раскатисто хохочет на весь двор. По бокам от нее дядя Гийом и Людовик ухмыляются и смотрят на королеву-мать, как ревнивые ухажеры. Мамино лицо багровеет. Маргарита смотрит на ее колени: мама так сжала кулаки, что обручальное кольцо впилось в палец.

– Так не пойдет, – говорит мама. – Нет, так дело не пойдет.

Вскоре дядя Гийом получил повышение за свой ловкий план, воспрепятствовавший Симону де Монфору стать следующим графом Фландрии.

– Я должен стать одновременно князем и епископом Льежа, – сияя, делится он с Маргаритой и ее матерью после их возвращения в Париж. – Королева – прошу прощения, я хотел сказать «королева-мать» – предложила мне выдвинуть свою кандидатуру, и император Священной Римской империи одобрил ее. Боже! Я богатый человек.

Элеонора будет завидовать. Дядя не только ослабил надежды Англии укрепить свои позиции у границы с Нормандией, но вдобавок получил должность при французском дворе. « Тебе надо увидеть нашего дядю, который выступает, как напыщенный петух , – пишет Маргарита сестре. И не может удержаться, чтобы не добавить: «… но при всем своем самодовольстве он благодарен мне за эту новую честь».

Это жалкая ложь. Но как сказать правду не кому-то, а Элеоноре? Пока Маргарита борется за сохранение места на троне, ее сестра раздаривает земли, титулы и устраивает выгодные браки родственникам. Дядюшки вернулись от короля Генриха все в золоте, дяде Питеру обещан Ричмонд, Бонифасу – архиепископство Кентерберийское. А у Маргариты даже нет верной служанки. Зачем она делится своими печалями с сестрой? Ее гнетет мысль, какое превосходство должна чувствовать Элеонора, и утешает лишь надежда: «Но все-таки Прованс когда-нибудь достанется мне».