Ирэне Као - Я чувствую тебя

Но я решила оставить сомнения и паранойю: время неуверенности прошло. Все, что могло случиться, уже случилось, поэтому пора посмотреть вперед. Мне любопытно и страшно одновременно узнать, что же там, впереди. Я иду к Леонардо, чтобы поговорить с ним, понять, были ли сказанные им в тот вечер слова, изменившие для меня все, подлинными или я просто вообразила их себе. И хочу сказать ему то единственное, в чем я теперь уверена: что люблю его.

Я иду вдоль набережной Тибра. Река напоминает длинную позолоченную змею, сонную и безобидную. На улице почти никого нет. Очень жарко. Солнце палит безжалостно, асфальт тротуаров испаряет облака пара и влажности, а ветер, который дул вчера, утих. Воздух тяжел и неподвижен. Но я не сдаюсь. Осталось немного, и я не хочу садиться в такси. Ходьба помогает мне собраться с мыслями. Мне надо подготовиться, эта встреча будет решающей.

Я думаю о Гайе. Я до сих пор ничего ей не рассказала. Вчера ночью она попыталась перезвонить мне, после того, как я искала ее утром. Слишком поздно, подружка. Однажды, без спешки, я все тебе расскажу, но не сегодня. Я отправила ей эсэмэску, обобщенное «все ок», за которым последовало: «У тебя есть планы на Феррагосто?» Обычно мы проводили этот день вместе, на пляже Лидо вместе с ребятами из Муро, а потом оставались допоздна смотреть салют и прощаться с летом перед наступлением Венецианского кинофестиваля. В прошлом году мы запустили в небо китайские фонарики. Волшебные воспоминания о моем мире до Леонардо. Думаю, какие мы с Гаей были год назад: она – еще одинока, но уже устремленная в преследовании Беллотти, а я – после давно закончившейся истории с Валерио, пока неспособная начать новые отношения. Вряд ли Гайя обрадуется моему последнему выбору, но в любом случае она сможет меня понять.

Я оставляю Тибр за спиной и пересекаю улицу прямо перед домом Леонардо. Смотрю наверх – двери и окна открыты: он дома.

Захожу в пустующий подъезд, темнота и прохлада ласкают меня, и спешно поднимаюсь по лестнице.

Вот я и пришла. Третий этаж, вторая дверь направо. Снимаю солнечные очки и нервно привожу в порядок волосы. Я слегка вспотела, но для него это не будет проблемой. Потом делаю глубокий вздох и звоню в дверь. Опускаю руку на сумку, висящую через плечо, чтобы придать себе равновесие.

Дверь открывается, но его нет на пороге. Появляется женщина, которую я никогда прежде не видела, что-то вроде лунного явления. В первый момент я думаю, что ошиблась этажом, но на табличке звонка написано «ФЕРРАНТЕ», значит, я позвонила правильно, ну и кто тогда эта женщина?

Это поистине роковая женщина – образ Femme Fatale у Velvet Underground [77] . Высокая, изящная, миндалевидные глаза – темные и проницательные, они оттенены кругами. У нее густые брови, выраженные губы и осунувшиеся щеки. Длинные черные волосы, слегка растрепанные, заколоты на голове костяной заколкой. Ее красота – мощная и дикая. И сразу же чувствуешь, что в ней есть нечто отчаянное – нечто, придающее ей трагичность. Словно эта женщина не смогла спастись от себя самой.

На ней длинная цыганская юбка и белый топ без бретелек, завязанный на шее, который делает ее кожу еще более темной. Между указательным и средним пальцем правой руки она держит зажженную сигарету, которой нервно затягивается, распространяя в воздухе интенсивный аромат табака. На безымянном пальце ее левой руки я замечаю золотое обручальное кольцо. Это уж точно не прислуга, думаю я. И она явно оказалась здесь не случайно.

Из колонок проигрывателя доносится грегорианский напев вроде Dies Irae , что еще больше подстегивает мое любопытство и обеспокоенность.

Женщина приподнимает брови и вопросительно смотрит на меня, не произнося ни слова, ожидая, что я заговорю первой. Морщина, пересекающая ее лоб, делает ее еще более интригующей.

– Добрый день, – я чуть ли не заикаюсь, – я ищу Леонардо.

Чувствую себя так, будто вошла в церковь голой. Хотя знаю, что не делаю ничего дурного, но у меня ясное ощущение, что я оказалась не в том месте и не в то время.

– Леонардо сейчас нет. – У нее хриплый голос и сильный сицилийский акцент. Телефон, внезапно зазвонивший внутри квартиры, заставляет ее обернуться. – Извини меня на минутку, – говорит она и удаляется, чтобы ответить, оставляя дверь распахнутой.

В тот момент, когда она поворачивается ко мне спиной, я вижу нечто, от чего у меня перехватывает дыхание. На ее обнаженной спине – та же татуировка, что и у Леонардо между лопаток, странный символ, похожий на якорь… Мне становится плохо.

– Да? – говорит женщина, поднимая трубку. – Да, точно, это Лукреция. – Пауза. – О, привет, Антонио… (Это партнер Леонардо, и по ее тону очевидно, что они хорошо знакомы.) – Да, я приехала вчера…

Лукреция. Я снова смотрю на ее спину, на которой выражена истина, не разгаданная мной прежде. А сейчас она мне представляется такой ясной. Лукреция – это объяснение всему, это недостающий кусочек пазла, который я ищу с тех пор, как влюбилась в Леонардо.

Я оставляю ее на телефоне и убегаю, не попрощавшись. Бегу вниз по лестнице, почти в трансе, а в голове все кусочки складываются в леденящую душу разгадку. Татуировка… в виде якоря – это монограмма: две зеркально соединенные спинами буквы « L» . Два инициала: Леонардо и Лукреция. У Леонардо есть жена, бог знает, где он прятал ее все это время, и я узнала об этом вот так, почти случайно – в тот день, когда пришла передать свою жизнь в его руки.

Выхожу из дома и не знаю, куда идти, на меня накатывает паника, голова кружится, я чувствую, как земля уходит из-под ног. Если бы только я могла провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда! Мне приходится прислониться на мгновение к фонарю посреди улицы, чтобы не упасть.

Картина продолжает приобретать ясность перед моими глазами, одна за другой детали всплывают наружу, как при реставрации, и получающийся рисунок ошеломляет меня.

Теперь я понимаю, почему Леонардо пропадал на многие дни в Сицилии и не хотел, чтобы ему звонили. Возможно, он был там с Лукрецией. Вот почему иногда, когда он говорил по телефону, у него был этот странный взгляд, такой трагичный, озабоченный тенями издалека. Вот почему, когда я упоминала эту татуировку, он застывал, выстраивая между нами стену молчания. И так случалось всякий раз, когда я пыталась узнать что-нибудь о его личной жизни. И, конечно, поэтому с первого же дня он не велел мне влюбляться – он уже принадлежал другой.

Но тогда почему? Почему сказал мне «люблю» именно сейчас? Какой в этом смысл? И в тот момент, когда я теряюсь в этих вопросах, громкое рычание мотора прерывает мои мысли. Я оглядываюсь и вижу его . Леонардо паркует свой «Дукати» перед домом и снимает шлем. Он уже заметил меня и все понял. Я пытаюсь избежать встречи, уходя по тротуару быстрым шагом. Не знаю, куда иду. Куда угодно, главное – подальше от него.