Колин Гувер - Без надежды

Фу ты! Терпеть не могу похоть!

Ненавижу. Ее.

Всеми фибрами души я понимаю, что он нехороший человек, но мое тело совершенно не считается с этим.

Он протягивает мне бутылку, и я быстро делаю еще несколько глотков. Ненавижу техасскую жару саму по себе, но в сочетании с Дином Холдером это сущее преддверие Ада.

– Так… что насчет магазина? – неловко запинаясь, произносит он. – Извини, если смутил.

Мне катастрофически не хватает воздуха, но я нахожу в себе силы ответить:

– Ты меня не смутил.

«Ты меня приворожил».

Холдер, прищурив глаза, несколько секунд изучает меня. Сегодня я обнаружила, что не люблю, когда меня рассматривают… Мне нравится быть незаметной.

– Я и не собирался приставать к тебе, – говорит он. – Просто принял тебя за другую.

– Отлично.

Я принужденно улыбаюсь, но это вовсе не отлично. Почему мне становится так обидно, что он не пытался приставать ко мне? Я была бы рада.

– Но это не означает, что я не буду к тебе приставать, – с ухмылкой добавляет он. – Просто не делал этого в тот момент.

«Ну, слава богу». Его уточнение вызывает у меня улыбку, хотя я пытаюсь сдержаться.

– Хочешь, чтобы я побежал с тобой? – спрашивает он, кивая на тротуар.

«Да, пожалуйста».

– Нет, все нормально.

Он снова кивает:

– Ладно, я все равно собирался в ту сторону. Я бегаю по два раза в день, и у меня еще осталась пара… – Он останавливается на полуслове и делает шаг ко мне. Потом берет меня за подбородок и чуть запрокидывает мне голову. – Кто это тебя так? – Он хмурится, и взгляд приобретает жесткость, которую я заметила в магазине. – Раньше у тебя с глазом такого не было.

Я со смехом отодвигаюсь:

– Несчастный случай. Нельзя резко будить девчонку-тинейджера.

Он не улыбается и, подойдя ближе, пристально смотрит, потом проводит большим пальцем у меня под глазом:

– Ты ведь не стала бы молчать?

Я собираюсь ответить. Правда. Но просто не могу. Он прикасается к моему лицу. Трогает щеку. Я не в состоянии думать, не в состоянии говорить, не в состоянии дышать. Энергия, исходящая от всего его существа, высасывает воздух из моих легких, и у меня подгибаются колени. Я неуверенно киваю, и он, нахмурившись, отводит руку.

– Побегу с тобой, – решительно произносит он.

Потом кладет руки мне на плечи, поворачивает меня, слегка подталкивает, и мы в молчании начинаем бежать бок о бок.

Мне хочется поговорить с ним. Хочется спросить его о годе в колонии, о том, почему он бросил школу, зачем у него татуировка… но меня пугают возможные ответы. К тому же я совершенно запыхалась. Так что всю дорогу до моего дома мы бежим в полной тишине.

Вблизи нашей подъездной дорожки мы переходим на шаг. Я не имею представления, как все это прекратить. Со мной никто никогда не бегает, поэтому мне неизвестен этикет прощания бегунов. Я оборачиваюсь и поспешно машу ему рукой:

– Наверное, мы еще увидимся?

– Обязательно, – глядя прямо мне в глаза, отвечает он.

Я смущенно улыбаюсь и отворачиваюсь. Обязательно? Идя по подъездной дорожке, я так и сяк верчу это слово. Что он хотел этим сказать? Он не пытался выведать номер моего телефона, хотя не знает, что у меня его нет. Не приглашал меня бегать с ним. Но произнес «обязательно» так, словно уверен в себе. Надеюсь, что так оно и есть.

– Скай, подожди! – Он так выговаривает мое имя, что мне хочется, чтобы «Скай» было единственным словом в его лексиконе. Я оборачиваюсь, безмолвно моля о флирте. Теперь-то я точно клюну. – Сделай мне одолжение.

«Все, что угодно. Пока ты без футболки, сделаю все, о чем ни попросишь».

– Да?

Он бросает мне свою бутылку из-под воды. Я ловлю и, глядя на нее, пустую, жалею, что сама не предложила наполнить. Киваю и взбегаю по ступеням крыльца в дом. На кухне Карен загружает посудомоечную машину. Захлопнув входную дверь, я с трудом перевожу дух.

– Господи, Скай. У тебя вид, будто ты сейчас упадешь в обморок. Садись.

Она забирает у меня посудину и усаживает на стул. Пока она наполняет тару, я с шумом вдыхаю и выдыхаю. Она отдает мне бутылку, я поднимаюсь и выбегаю на улицу.

– Спасибо, – говорит он.

Я стою и смотрю, как он прижимается полными губами к горлышку.

Считай, что снова поцеловались.

Никак не могу понять, что подействовало на меня сильней: без малого пятимильная пробежка или Холдер. То и другое из-за нехватки кислорода вызывает у меня полуобморочное состояние. Холдер завинчивает крышку, скользя взглядом по моему телу и задержавшись на голой талии, после чего вскидывает глаза:

– Занимаешься легкой атлетикой?

Я прикрываю живот левой рукой и сцепляю кисти:

– Нет, но подумываю.

– Займись. Ты пробежала едва ли не пять миль и почти не запыхалась, – говорит он. – Ты в выпускном классе?

Он понятия не имеет, каких усилий мне стоит, хрипя и пыхтя, не рухнуть на тротуар. Раньше я никогда не бегала так далеко и теперь изо всех сил стараюсь показать, что все мне нипочем. Очевидно, удается.

– А разве ты еще не знаешь, что я в выпускном? Похоже, теряешь шпионские навыки.

При появлении на его лице ямочек мне хочется победно помахать себе.

– Понимаешь, выслеживать тебя трудновато, – отвечает Холдер. – Я даже не нашел тебя в Facebook.

Он признался, что искал меня на Facebook. Мы встретились меньше двух часов назад, и он немедленно пошел домой и стал искать меня в Facebook. Это даже немного лестно. Невольно улыбнувшись, я все-таки осуждаю это жалкое оправдание для девчонки, сумевшей взять верх над моим невозмутимым «я».

– Меня там нет. У нас нет доступа в Интернет, – объясняю я.

Скосив на меня глаза, он ухмыляется с таким видом, будто не верит ни единому моему слову. Потом отбрасывает волосы со лба:

– А как же телефон? Разве нельзя подключить Интернет через телефон?

– Телефона тоже нет. Моя мама не одобряет технический прогресс. И телевизора нет.

– Черт. – Он смеется. – Ты серьезно? Как же ты развлекаешься?

Я улыбаюсь ему в ответ и пожимаю плечами:

– Бегаю.

Холдер опять разглядывает меня, ненадолго остановив внимание на моем животе. Теперь придется хорошенько подумать, прежде чем надеть на улицу спортивный бюстгальтер.

– Ну и как мне узнать, в какое время некая персона отправляется на утреннюю пробежку?

Он поднимает взгляд на мое лицо, и я никак не разгляжу человека, которого описала мне Сикс. Я вижу парня, заигрывающего с девушкой. Глаза его лихорадочно блестят.

– Не знаю, захочешь ли так рано вставать, – говорю я.

От этого взгляда вкупе с техасским зноем у меня все плывет перед глазами. Не тот момент, чтобы скиснуть, и я делаю глубокий вдох.

Наклонив ко мне голову, он прищуривает глаза:

– Ты даже не представляешь, до чего мне хочется так рано вставать.