Софи Кинселла - Брачная ночь

– Да.

Я пожимаю плечами. У меня нет никакого желания посвящать Ричарда в свои планы. Меньше всего мне хочется, чтобы он мне мешал или лез ко мне с дурацкими предложениями. Моя задача – помочь Лотти выпутаться из неприятной ситуации с Беном с наименьшими потерями, и если после этого Ричард захочет повторить свою попытку, что ж – флаг ему в руки.

– А… что еще тебе известно об этом парне? – Ричард внезапно выходит из ступора, в который погрузило его мое сообщение. – Как его зовут хотя бы?

– Бен.

– Бен… – повторяет он с таким видом, словно пробует слово на вкус, и его губы кривит гримаса отвращения. – Бен… Никогда не слышал, чтобы Лотти вспоминала о каком-то Бене.

– Это ничего не значит. – Я снова пожимаю плечами.

– Но я же знаю о ее предыдущем бойфренде… Джеми, кажется… И о Шеймасе. И о… забыл… Который бухгалтер…

– Джулиан, – подсказываю я.

– Точно. Но ни о каком Бене она никогда ничего не говорила. Даже не упоминала.

Ричард обшаривает взглядом комнату, словно пытаясь найти ключ к внезапному помешательству Лотти, и его взгляд (ну, разумеется!) падает на тетрадь, уголок которой по-прежнему торчит из-под кровати.

– Ты что, читала ее дневник? – Он смотрит на меня, словно не в силах поверить своим собственным глазам.

Черт, думаю я. Мне следовало знать, что Ричард сразу все поймет. Этот парень всегда все замечает, да и соображает гораздо лучше, чем кажется с первого взгляда. Лотти говорила: он как лев, который вполглаза дремлет в тени под деревом, но мне кажется, что Ричард больше похож на буйвола. Вот он мирно пасется на поляне, а секунду спустя уже мчится на тебя во весь дух, опустив к самой земле опасные рога и пуская пар из ноздрей.

– Я его не читала, – отвечаю я с максимальным достоинством, какое только возможно в подобных обстоятельствах. – Просто мне самой нужно было кое-что уточнить насчет этого Бена.

Ричард с тревогой глядит на меня:

– И что тебе удалось узнать?

– К сожалению, ничего особенного. Я пока добралась только до того места, когда они встретились на Иконосе.

Ричард внезапно наклоняется и подбирает дневник. Я, в свою очередь, тоже проявляю чудеса ловкости и успеваю ухватить тетрадь за край обложки. Некоторое время мы сопим, пытаясь вырвать дневник друг у друга. Ричард гораздо сильнее меня, но я не собираюсь уступать. Ни при каких условиях я не могу позволить ему читать дневник моей сестры. В конце концов, всему есть пределы!

– Не могу поверить, что ты сунула нос в дневник родной сестры! – пыхтит Ричард, пытаясь завладеть тетрадкой.

– А я не могу поверить, что ты готов прочесть дневник своей подружки. Бывшей подружки, – уточняю я. – Ну-ка, отдай!.. Отдай, кому говорю!..

И вот моя победа – я отнимаю у него дневник и крепко прижимаю к груди, чтобы предотвратить новые покушения.

– Я имею право, – ворчит Ричард, угрюмо глядя на меня. – Если Лотти предпочла этого парня мне, я должен знать – почему.

– О’кей, – говорю я. – Я прочту тебе те строки, которые относятся к Бену. Только потерпи немного.

И я снова листаю дневник. Мелькают французские и итальянские названия… ага, вот… Иконос. Дальше слово «Бен» встречается на каждой странице, и не по одному разу. Бен то, Бен се… Один сплошной Бен, и ни слова о закатах.

– Она познакомилась с ним в пансионе, в котором жила.

– В пансионе на Иконосе? – В глазах Ричарда вспыхивает огонек узнавания. – Про пансион я знаю. Она рассказывала мне о нем, наверное, тысячу раз! Я помню, туда вела высеченная в скале лестница, потом там вспыхнул пожар, и Лотти всех спасла. Она говорила, что этот случай изменил всю ее жизнь и что она стала такой, как сейчас, именно после него. Где-то у нее была даже фотография этого пансиона… – Он снова оглядывается по сторонам, потом уверенно показывает на простенок двойного окна. – Да вот же он!

В течение нескольких секунд мы молча созерцаем старую фотографию в рамочке. Лотти в до неприличия коротенькой юбочке с рюшами и в лифчике от бикини сидит на качелях. За ухом у нее цветок. На фотографии она выглядит очень худой, молодой, совершенно беззаботной. На заднем плане угадывается беленая стена какого-то здания. Очевидно, это и есть пансион.

– Вот, – медленно говорит Ричард. – Она много рассказывала мне про свои каникулы на Иконосе, но ни разу даже не упомянула о парне по имени Бен. Ни разу!

– Что ж… – раздумчиво отвечаю я. – Возможно, она не считала это возможным. По ряду причин.

– Понимаю. – Ричард с тяжелым вздохом опускается в кресло. Его лицо неподвижно и мрачно как у человека, который почти примирился с поражением… почти, но еще не до конца.

– Читай дальше, – требует он.

Я наскоро просматриваю несколько абзацев.

– В общем, они впервые увидели друг друга на пляже. Потом была какая-то вечеринка, они познакомились и, гм-м… поладили, – сообщаю я.

– Не надо реферировать, – говорит Ричард. – Читай!!!

– Ты уверен, что это… хорошая идея? – осторожно уточняю я.

– Читай, – повторяет он устало. – Хуже все равно уже не будет.

– О’кей, – кротко говорю я и, набрав в грудь побольше воздуха, читаю первый попавшийся абзац:

– «Утром наблюдала, как Бен катается на водных лыжах. У него здорово получается. Он вообще очень ловкий и сильный и много чего умеет. Например, Бен просто божественно играет на губной гармошке! А еще у него очень красивый загар.

Во второй половине дня мы уплыли на лодке в нашу бухту и несколько часов занимались сексом. Похоже, у меня на теле вовсе не будет белых следов от трусиков и лифчика, ха-ха! Купила на вечер несколько ароматических свечей и массажный крем. Я хочу только одного: быть с Беном и заниматься с ним сексом. Мне даже кажется, что, даже если мы расстанемся, я никогда, никогда не буду никого любить так сильно, как его!»…

На этом месте я смущенно замолкаю.

– Лотти меня просто убьет, если узнает, – говорю я.

Ричард не отвечает. Он сидит, спрятав лицо в ладонях, и вся его согбенная фигура выражает крайнюю степень отчаяния. Наконец он поднимает на меня взгляд, и я вижу, как глубоко он ранен.

– Это было пятнадцать лет назад, – бормочу я. – Лотти тогда была совсем девчонкой. Именно такие вещи обычно и пишешь в своем дневнике, когда тебе восемнадцать.

– Как ты думаешь… – Каждое слово дается Ричарду с огромным трудом. – Как ты думаешь, Лотти писала что-то подобное обо мне?

У меня в голове звучит отчетливый сигнал тревоги. Нет, думаю я. Ни в коем случае, Флисс!.. Даже смотреть не буду.

– Понятия не имею… – Я поспешно захлопываю тетрадь. – Ваши с ней отношения – это… другое. Когда человек вырастает, все меняется. Секс становится другим, любовь становится другой… Целлюлит опять же…

Я пытаюсь шуткой разрядить напряжение, но Ричард не реагирует. Он, похоже, меня даже не слышит. Уставившись на фотографию Лотти, он так сильно хмурится, что кожа у него на лбу собирается складками, как плиссировка на юбке. Резкая трель дверного звонка заставляет нас обоих вздрогнуть. В панике мы глядим друг на друга, и в наших взглядах читается одна и та же мысль: «Лотти?..»