Сара Бауэр - Грехи дома Борджа

– Вы даже не помолитесь, мадонна?

– Разумеется, помолюсь, но не здесь и не сейчас. В последнее время у нас разногласия со Всевышним. Такое впечатление, что чем больше я стараюсь угодить ему, тем больше Он меня испытывает.

Священник с поклоном удалился.

– Фидельма, – сказала мадонна, – ступай и передай своему духовному наставнику, что я приму Хуана Грасика у себя. Остальные могут идти. К тебе это не относится, Виоланта, – добавила она, когда мы отложили рукоделия и приготовились разойтись, – ты пойдешь со мной.

Мадонна поднялась с кресла, а я, поддавшись порыву, шагнула вперед и обняла ее. После секундной заминки донна Лукреция тоже ответила на мое объятие. Сколько бы я ни проигрывала в памяти эту сцену, никак не могу понять, что на меня тогда нашло. То ли я хотела утешить ее, то ли пыталась через это прикосновение обрести то, чего не чувствовала.

Хуанито допустили в ее личные покои, только когда я переодела ее в траурный наряд, еще недавно спрятанный в сундук после смертей свекра и младенца-сына. Она предпочла самый глубокий траур, черную юбку и лиф, сорочку без кружев и вышивки, черные рейтузы и туфли. Я смыла краску с ее лица, расчесала волосы и распустила по плечам, а из украшений мадонна выбрала обручальное кольцо и перстень с камеей, доставленный из Рима. Потом наклонилась к очагу, погрузила палец в пепел, не убранный с ночи, и нарисовала себе на лбу крест.

– Это следовало бы сделать священнику, – пробормотала она, – но Сесару так понравилось бы больше. Я готова, Виоланта. Пожалуйста, пригласи ко мне Хуанито. Я прилягу на кровать. У меня нет сил сидеть.

– Может, лучше отложить разговор с Хуанито, мадонна?

– Нет. Я приму его сейчас.

– Слушаюсь.

Бедный Хуанито. Уже не юноша, мужчина в летах, как и Микелотто, он поступил на службу к Чезаре, когда тот отправлялся на учебу в Перуджа, и уже не расставался с хозяином. Когда он вошел в спальню, то выглядел совершенно серым от усталости, страдания и дорожной пыли, которая поднялась вокруг него столбом, когда он стянул с головы шляпу и опустился на колени перед сестрой своего господина. Ноги у него не гнулись после долгой скачки верхом, так что мне пришлось помочь ему подняться.

– Присядь, Хуанито, – предложила мадонна, но он отказался.

Так и стоял, вытянувшись в струнку, рядом с ее кроватью, одной рукой сжимая шапку у груди, а другой придерживая пухлую сумку, висевшую на боку.

– Ладно, но предупреждаю, разговор будет долгий. Я требую, чтобы ты сообщил мне все подробности.

– Я так и думал, что вы захотите это услышать, мадонна.

– Прошу, начинай.

Жестом велев мне присесть рядом с ней на кровать, донна Лукреция взяла мою руку. К тому времени, когда Хуанито завершил свой рассказ, пальцы у меня онемели и покрылись синяками, так сильно она сжимала их.

– Моему господину, как вам известно, предстояло сопровождать его превосходительство дона Карлоса из Фландрии в Испанию.

Мы закивали. Намерение Чезаре поддержать притязания инфанта дона Карлоса на кастильский трон не изменила даже внезапная смерть от инфлюэнцы отца мальчика, Филиппа Фландрского. Наоборот, данное обстоятельство и заставило его решиться на побег. Как он писал мадонне по прибытии к шурину в Памплону, он не собирался отсиживаться на насесте, как курица, поджидая, когда старый лис, Фердинанд Арагонский, его схватит.

– Они с королем Жаном пожелали усилить позиции Наварры и попросили графа де Бомонта вернуть им крепость при Виане. Граф отказался, заявив, что он вассал короля Фердинанда, а не короля Жана, поэтому его милость король поставил моего господина во главе армии и повелел взять Виану штурмом. Видели бы вы, мадонна, его в тот день, когда мы выехали из Памплоны. Словно настали прежние времена, мужчины приветствовали его громкими криками, женщины плакали на обочине, мальчишки цеплялись за его стремена, а он восседал в седле большой и красивый, как молодой сокол. Сначала мы отправились в Ларриагу и взяли ее в осаду.

Я видела, что мадонна теряет терпение, но она не торопила Хуанито из милосердия. Подробно останавливаясь на каждой детали, он тем самым возрождал своего хозяина и черпал смелость для продолжения рассказа. После долгих рассуждений об укреплениях и брустверах, кулевринах [51] и баллистах, расчетах траекторий стрельбы и рытье окопов выяснилось, что Чезаре потерял терпение с Ларриагой, которая все не сдавалась, снял осаду и двинулся на Виану.

– Город подчинялся королю Жану, – объяснял Хуанито, – но в крепости засел сын Бомонта. Однако у него заканчивались продукты, а доставить новые припасы или подкрепление он не мог незаметно от короля и дона Сесара. На первый взгляд задача не представлялась трудной. Дон Сесар собирался быстро покончить с мятежником и сразу уехать во Фландрию. Погода там была ужасная. Плоские коричневые холмы совсем не защищали ни от ветра, ни от дождя. Одни лишь овцы и овраги, куда они падали. Мой господин решил не выставлять на ночь караульных, поскольку бури являлись нашей лучшей защитой. Он жил в приличном доме, с хорошими каменными стенами, но даже там стоял лютый холод. Король Жан подарил дону Сесару превосходную накидку из волчьей шкуры, и, по-моему, хозяин ни разу не снял ее, даже спал в ней, если, конечно, прошу прощения, дамы, не находил иных средств согреться.

Наступил рассвет 12 марта, вторник, нас разбудил чудовищный шум, крики, звон колоколов, а караульные на городских стенах метались как ошпаренные, вопя, что нас атакуют. Позже мы выяснили, что Бомонту удалось провезти припасы в крепость под прикрытием бури, и погода оказалась его лучшим другом, не нашим, а то, что видели караульные, было всего лишь отрядом сопровождения, возвращавшимся к себе. Но я забегаю вперед.

Я услышал приказ дона Сесара принести доспехи, но тут он впал в ярость, начал метаться по комнате, как леопард в клетке, и браниться так, что даже шлюха в его постели выглядела смущенной. Мне удалось нацепить на него лишь легкие латы, а шлем бросить с лестницы вслед за ним, потому что он забыл про него.

Дона Лукреция улыбнулась, а я думала о «шлюхе» в постели Чезаре, которая освобождала его тело от накидки из волчьей шкуры, словно разворачивала подарок, и мне было любопытно, пыталась ли она его остановить.

– Когда я добрался до собственной лошади, хозяина и след простыл. Он даже не задержался, чтобы проверить подпругу, как сказал конюх, а это совершенно на него не похоже и доказывает его нетерпение. Хозяину надоели эти маленькие наваррцы с их мелкими раздорами. Он был так зол, что выехал как безумный, ничего не видя перед собой, и, конечно, никто из нас не смог за ним угнаться…

– Продолжай, Хуанито. Я хочу услышать все.