Сара Бауэр - Грехи дома Борджа

Ему не пришлось отвечать; я поняла по его бегающему взгляду и судорожному дерганью кадыка, что ответ, который он приготовил заранее, лучше не произносить вслух.

– Ясно, – кивнула я. – Так у нее правдивое сердце?

– Мы ладим, – сказал Гидеон.

На следующий день он вернулся и снова ждал своей очереди, прижимая к груди старую шляпу.

– Выходи за меня, Эстер, – произнес Гидеон, как только ушел последний клиент. – Вчера ночью я глаз не сомкнул. Подробно обсудил создавшуюся ситуацию с мотыльками, комарами и довольно большой ящерицей, и все они, как один, заявили: то, что я опять тебя нашел, не иначе как провидение, и настоятельно советовали добиваться своего.

Я рассмеялась. Мне показалось это таким непривычным, что я попыталась вспомнить, когда смеялась в последний раз.

– Не смеши меня. Дело серьезное.

– Ты опоздала.

– А как же Ксанат?

Гидеон пожал плечами.

– Она из местных. У них другие обычаи.

В моей памяти всплыла картина: Юдифь с головой Олоферна в корзинке, которую несет черный раб.

– Точно так люди говорят об иудеях, Гидеон, словно мы не люди и у нас нет чувств. Ты говорил, что отказался от старых ценностей. Ксанат женщина. Между ней и мной нет разницы.

– Зачем ты здесь, если не для того, чтобы найти меня?

Я не могла рассказать ему. Даже сейчас, когда донна Лукреция мертва, я не могу рассказать ни ему, ни кому-либо другому. Молюсь, чтобы те письма были уничтожены.

– В детстве в нашем доме жила экономка, ее звали Мариам. Однажды, когда я оказалась на перепутье, она посоветовала мне следовать за любовью. Я засомневалась, понимает ли она, о чем говорит, но позже оказалось, что понимает. Я постаралась воспользоваться ее советом. Прости, Гидеон, иного объяснения дать не могу.

– Так выходи за меня. Последуй за моей любовью.

– Я должна следовать за своей собственной любовью, а ты, думаю, не захочешь пойти туда, куда она меня ведет. – Я взяла перо в руку, обмакнула кончик в чашку с водой, чтобы очистить, потом отложила в сторону. – Есть еще одно обстоятельство, которое ты должен знать обо мне и Чезаре Борджа, то, что не мог рассказать тебе дон Джулио. Он подарил мне сына, но также передал и французскую болезнь. – Пока был жив Чезаре, я не переставала верить в пилюли сира Тореллы, но его смерть оборвала все мои связи с надеждой, тем чувством, от какого он меня предостерегал. Он был прав, надежда обманчива. Рано или поздно, если мне удастся избежать укуса змеи или лихорадки, от которой кожа становится желтой, или той, от которой чернеет моча, я умру от сифилиса. Он был очень ревнив и ставил клейма на своих возлюбленных как на собственность.

Он прав, но болезнь – маска, за нее удобно прятать чувства. Я прибыла в Папантлу, когда здоровье начало ухудшаться, и вовсе не собиралась выходить замуж за Гидеона. Обрела свою долю покоя, наблюдая, как он и Ксанат вместе старятся, неразлучные, словно дерево и лиана. Сказала, что буду жить с ним как сестра, и сдержала слово. Я послушная долгу тетка для его детей, то балую, то ругаю их. Я всех их приняла, когда они появлялись на этом свете, а двоих похоронила. Готовлю пищу, убираю, шью и чиню одежду вместе с Ксанат, иногда по-прежнему пишу письма для чужих людей. Мне некому писать, никого не осталось, кто бы точно знал, что для меня означает слово «сестра».

Итак, я дошла до финала. Поднимаю голову от страницы и смотрю в открытую дверь, на наш двор с утоптанной землей, цыплят и коз, и мастерскую Гидеона, где он изготовляет из стальной проволоки этажерки для сушки. Струйки голубого дыма заслоняют от меня вид на лес, там деревья с ободранными нижними ветками переплетены лианами, их экзотический аромат смешивается с домашним запахом горячей стали. Гидеон говорит, что любовь – тяжкое бремя. Я думаю о моих родителях, о Мариам, об Анджеле и Джулио, Чезаре и его Лючии, а еще о двух юношах, что растут в Ферраре и не знают, кто их настоящие матери, и понимаю, что с удовольствием избавлюсь от этого бремени.

Это художественное произведение, в котором переплетены выдуманные персонажи и жизни реальных исторических личностей. Оно никоим образом не претендует на историческую точность.

Новообращенная иудейка Виоланта среди прочих женщин сопровождала Лукрецию Борджа в Феррару. У Чезаре действительно был сын Джироламо, о матери которого ничего не известно. Отцовство Джованни Борджа сначала приписывалось Чезаре, а затем понтифику Александру. И снова имя матери осталось неизвестно. Тот факт, что Лукреция была беременна во время своего развода с Джованни Сфорца, порождает лишь слухи. Существуют только косвенные свидетельства того, что матерью Камиллы являлась Доротея Караччоло, или того, что ребенок у Анджелы родился от Джулио д\'Эсте. Однако нет сведений, опровергающих данные предположения.

Лукреция была замужем за Альфонсо д\'Эсте семнадцать лет, у них родилось пятеро детей, их второй сын, кардинал Ипполито д\'Эсте, построил знаменитую виллу д\'Эсте в Тиволи. Лукрецию искренне оплакивали, когда она умерла при родах в возрасте тридцати девяти лет, и до сих пор феррарцы с любовью вспоминают ее за утонченность двора и доблесть, с какой она помогала защищать город от армии Папы Римского Юлия II во время войны Камбрейской лиги [53] . Она поддерживала переписку с Пьетро Бембо до конца жизни и близкую дружбу с Франческо Гонзага вплоть до его смерти в марте 1519 года, за три месяца до ее ухода. Изабелла пережила обоих на двадцать лет.

Ферранте д\'Эсте умер в тюрьме в 1540 году. Ему было шестьдесят три года, и за тридцать четыре года его ни разу не навестил ни один родственник. Джулио выпустили из тюрьмы, когда на трон взошел внук Лукреции, Альфонсо II. Ему был восемьдесят один год, из них пятьдесят три он пробыл взаперти. Неизвестно, была ли жива в то время Анджела Борджа. Она исчезла из исторических записей примерно в то время, когда погиб Чезаре, как и Виоланта.

Джованни и Джироламо Борджа остались при дворе Феррары. Из Джованни вырос слабый человек, Альфонсо д’Эсте терпел его только из любви к жене. Джироламо женился на одной из дочерей Альберто Пио и был в свое время популярной фигурой, но в более поздние годы его имя стали связывать с несколькими таинственными смертями. Дочери Чезаре преуспели лучше. Камилла Борджа стала аббатисой монастыря, где и умерла в 1573 году, обретя известность благодаря своей святости и управленческой жилке. От второго брака Луизы с Филиппом де Бурбоном происходят существующие и поныне французские графы Бюссе и Шалю. Мать Луизы, Шарлотта д’Альбре, так и не вышла больше замуж и провела остаток жизни, глубоко скорбя о муже.