Сара Бауэр - Грехи дома Борджа

– Где-то возле собора.

– Я отправлюсь туда, как только сумею отделаться от Лукреции.

– Ничего ей не рассказывай.

– Только если придется, – пообещала я.

Когда я вошла в комнату, рядом с герцогом стояла незнакомая молодая женщина. Приседая перед ним в реверансе, я заметила, как она неловко переминается с ноги на ногу под не слишком богатой юбкой из алой шерсти. У нее были большие ступни, поэтому я не очень удивилась, когда подняла взгляд и увидела, что она почти такая же высокая, как сам герцог. Герцог Эрколе, хоть и мощного телосложения, не мог похвастаться ногами, короткими и кривоватыми. Все его сыновья были намного выше отца.

– Это Фидельма, – нехотя и с раздражением произнесла донна Лукреция, даже не пытаясь приподняться с подушек, поддерживавших ей спину.

– Ей предстоит заменить донну Анджелу, – добавил герцог. – Вы возьмете ее под свое крылышко, монна Виоланта. Она, как и вы, крещеная иудейка.

Даже не знаю, как мне удалось уловить смысл в словах герцога. Заменить Анджелу? Как он мог? Анджела незаменима. Неужели семейка Эсте все-таки отравила ее, а то зелье, что продала ей карга с Виа-деи-Вольте, лишь замаскировало истинную причину заболевания? Но зачем? Может, герцог Эрколе решил, что единственный способ превратить выскочку с сомнительной репутацией из рода Борджа в жену, достойную его наследника, – отрезать ее полностью от семейства? Донна Адриана и кузина Джеронима уже уехали, теперь настала очередь Анджелы.

Прелестная, смешливая Анджела, так легко и щедро заполнившая мою опустевшую душу, когда я впервые оказалась среди домочадцев донны Лукреции. С каким терпением она выслушивала мои любовные стенания о Чезаре… Чезаре. Неужели герцог попытается и его отлучить от Феррары? Несомненно, брак донны Лукреции с доном Альфонсо обезопасил герцога. Вряд ли Чезаре стал бы вторгаться в земли, где главенствует его любимая сестра. Я легче задышала, коря себя за эгоизм, и вспомнила Анджелу, как она выглядела, замученная болью от того, что ее утроба пыталась выдавить из себя нежеланного ребенка.

Если Анджела останется жива, разве сможет она вернуться в Рим, опозоренная, лишенная протекции донны Лукреции? Если она потеряет ребенка, Ипполито не будет ничем ей обязан. Но даже если сохранит дитя, враждебность отца к ней помешает ему признать своего бастарда. Что касается Джулио или Ферранте… Внезапно я поняла, что затеял герцог Эрколе. Он больше заботился о благополучии своих сыновей, чем пытался подчинить донну Лукрецию.

Я окинула оценивающим взглядом Фидельму. Худая, плоскогрудая, с крючковатым носом и желтым цветом лица – такая, безусловно, не заменит Анджелу для Ипполито или Джулио. Или для меня. Я отвела глаза, даже не улыбнувшись, и попыталась перехватить взгляд донны Лукреции, но они с Катеринеллой были заняты перекладыванием подушек. Я понимала, что должна ответить согласием герцогу, но никак не могла заставить себя сделать это. Голова отказывалась склониться в поклоне, а язык – произнести слова послушания.

Всю свою жизнь я была послушна тем мужчинам, которые имели надо мной власть. Сначала осталась в Толедо по настоянию отца, пропустив время безопасного путешествия, и была вынуждена стать свидетелем смерти моей матери на берегу Неттуно. Потом отказалась от собственной веры и семьи ради этих Борджа с их опасным обаянием, правдоподобной ложью и бесчеловечной религией. Даже согласилась на свое дурное прозвище, поскольку оно было дано мне мужчиной.

А ведь у меня есть имя. Мое настоящее имя.

Я упала на колени перед герцогом Эрколе и склонила голову до самого пола. Я бы поцеловала мысок его сапога, если бы герцог поспешно не отступил.

– Мой господин, – начала я, выпрямляясь.

Герцог сдавленно закашлялся, лицо его посинело, как баклажан. Вероятно, мое поведение вызвало апоплексический удар. Тем лучше. Сейчас начнется переполох, а я под шумок ускользну незаметно и отправлюсь на поиски женщины с Виа-деи-Вольте. Если дон Альфонсо станет герцогом, то не прогонит Анджелу, он слишком любит свою жену, чтобы обращаться с нею так жестоко.

Но ничего не произошло, поэтому я была вынуждена продолжить:

– Меня зовут по-другому. Виоланта всего лишь шутливое прозвище, а откуда оно взялось – сейчас неважно. Мое имя Эстер. Я знаю, вы религиозный человек, поэтому мне не нужно напоминать вам историю Эсфири. Теперь я робко преклоняю колени перед вами, как царица Эсфирь перед царем Артаксерксом, и молю: отмените свое решение.

Я почувствовала, как за моей спиной замерли донна Лукреция и Катеринелла. Пение птиц, крики рыночных торговцев, грохот колес по булыжникам на улице – все скрадывало огромное расстояние. В тишине комнаты я слышала, как течет кровь в моих жилах, как скрипит ноготь на крючковатом пальце герцога Эрколе, которым он поскреб подбородок.

– Продолжай, – произнес он. Его плохо скрытая ирония чуть не подорвала мою решимость.

Я отчаянно попыталась припомнить наставления своего учителя по риторике. Не было времени ни на «построение», ни на «стиль» или «акцентирование». Мне нужно было сразу переходить к действию и надеяться одержать победу, полагаясь лишь на искренность своих чувств.

– Я не могу устроить пир в вашу честь или сослужить иную службу, как сделала бы царица. Единственное богатство, какое я могу положить к вашим стопам, – это любовь к моей госпоже, которая вселяет в меня смелость. Я добиваюсь лишь счастья для нее. Донна Анджела приходится ей сестрой во всем, кроме рождения, это ближайшая ее родственница и наперсница. Ваша милость, у вас столько братьев и сестер, что невозможно их всех сосчитать. Они как звезды на небе и песчинки на берегу. – Я надеялась, что он по достоинству оценит библейскую аллюзию, пусть даже она была заимствована из наших книг, а не христианских. – Но у моей госпожи только три брата, и один из них уже умер, поэтому, умоляю, не отнимайте у нее и донну Анджелу.

Я украдкой бросила взгляд на герцога Эрколе, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела. На лице его застыло выражение хладнокровного терпения, как у взрослого, вынужденного наблюдать на празднике выступление ребенка, к которому он не питает особой любви. В таком случае мне оставалось надеяться, что его желание обеспечить продление рода перевесит сиюминутную заботу о сыновьях.

– Тем более в ее теперешнем положении. По крайней мере, подождите, пока она благополучно не разрешится сыном и наследником дона Альфонсо.

За моей спиной возникло какое-то движение – донна Лукреция зашелестела шелком, меняя положение, вздохнула, но я не осмеливалась оглянуться и смотрела не отрываясь на черные сапоги герцога Эрколе. Все мои мысли были об Анджеле и о той жизни, что вытекала с кровью из ее тела.