Барбара Картленд - Прекрасная авантюристка

Но со временем презрение к тем, кто обижал ее, стало давать ей новые силы, восстанавливало душевное равновесие и вдохновляло ее на борьбу с ними.

Однако же в замок Друзиллу привел совсем другой страх, именно он заставил ее умолять герцогиню дать ей какую-нибудь работу в доме. Как выяснилось, без рекомендаций невозможно не то что найти работу, а даже встать на учет в бюро по найму домашней прислуги, и Друзилла вынуждена была признать тот факт, что однажды ей придется отдать себя в руки кого-нибудь из тех мужчин, которые постоянно обхаживали ее и терпеливо ждали подходящего момента, чтобы заполучить ее.

– Лучше умереть, – не раз говорила она себе, пока наконец смерть не стала реальностью.

И тогда Друзилла решила поставить все на карту и отдать себя на милость герцогини. Ради этого она потратила все оставшиеся у нее деньги на билет в дилижансе, который и привез ее к воротам замка.

По счастливой случайности она оказалась там в тот момент, когда герцогиня уволила мисс Лавлейс и некому было заменить ее. Друзилла честно рассказала герцогине о причинах, заставивших ее уволиться с работы.

Герцогиня тоже была откровенна.

– Я возьму вас, если вы, мисс Морли, четко уясните себе, что я не допущу никаких ухаживаний в моем доме. Ни его светлость, ни я не потерпим этого.

– Ничего подобного не будет, ваша светлость, – твердо заверила ее Друзилла.

Но, произнося эти слова, она с отчаянием вспоминала о том, что происходило в других домах, где она работала, – о мужчинах, тихо крадущихся по ночам в классную комнату.

О мужчинах, которые прятали ключ, чтобы она не могла запереться на ночь; о похоти, отражавшейся на их лицах в тот момент, когда она попадалась им на глаза; об их руках, тянущихся к ней; об их губах, жаждущих ее губ; о хохоте, которым они встречали ее сопротивление.

«Мужчины – я их всех ненавижу! – сказала она себе. – И Вальдо всего-навсего один из них!»

Друзилла вздохнула, так как поняла, что, если она немедленно не возьмет в руки иголку, платье герцогини так и не будет готово к утру. Вышивание, да и другая работа, которую должна была бы выполнять горничная, не входили в обязанности гувернантки, но однажды ее светлость обнаружила, как искусно шьет Друзилла, и на столе в классной стали появляться дополнительные задания.

А вдруг, не раз думала Друзилла в минуты крайней безысходности, ее искусство послужит для герцогини еще одной причиной, чтобы держать ее при себе.

От долгого сидения согнувшись над вышивкой у нее разболелась спина. Появление в классной Вальдо разволновало ее, и она никак не могла унять сильное сердцебиение. Ее все не оставлял страх, что его могли видеть. Если хоть один слуга заметил, как он входит к ней или выходит от нее, герцогиня – и это не вызывало у Друзиллы ни малейшего сомнения – узнает обо всем рано утром.

Вся челядь боялась шпиона ее светлости, ее камердинера. Он читал надписи на промокательной бумаге, приставив листок к зеркалу, он шарил в мусорных корзинах, он подслушивал через замочную скважину. Очень немногое ускользало от его всевидящего ока, и обо всем, происходящем в доме, – даже о мелочах – тут же докладывалось герцогине.

При этой мысли Друзиллу передернуло. Внезапно она почувствовала, что замерзла, и, пройдя в спальню, переоделась в ночную рубашку и теплый фланелевый халат. Она распустила пучок – и золотой водопад, низвергшись на плечи и на спину, окутал ее искрящимся облаком.

Осторожно, чтобы не потревожить спящую девочку, Друзилла прошла через комнату, освещая себе путь свечой, взяла щетку для волос и вернулась в классную. Как и учила ее мама, она каждый вечер перед сном сто раз проводила щеткой по волосам, но сегодня на это у нее просто не было сил, к тому же оставалось еще много работы.

Друзилла лишь тщательно расчесала волосы, добилась, чтобы они засверкали живым блеском, а потом заплела их в косу и завязала зеленой лентой, отчего стала походить на школьницу.

Теперь можно было приступать к работе, однако беспокойство, все еще владевшее Друзиллой, мешало ей сосредоточиться. Она бросила взгляд на поднос и решила, что холодную курицу не стоит даже пробовать. Отрезав кусочек сыра и намазав хлеб маслом, она собралась было поужинать, но, почувствовав, что есть она не в состоянии, решительно переставила поднос, села за стол и стала прикидывать, сколько времени уйдет на то, чтобы вышить оставшуюся часть каймы.

Друзилла работала уже полчаса, когда внезапно услышала, что кто-то бежит по коридору. В классной царила полная тишина, поэтому громкий звук шагов сильно напугал девушку, и она подняла голову. Шаги затихли около ее комнаты, в дверь постучали.

Друзилла окаменела. И тут она услышала шепот.

– Друзилла, это я, Вальдо. Ради бога, открой.

Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что открывать не следует, и все же, почти против воли, она поднялась и подошла к двери.

– В чем дело? – спросила она.

– Впусти меня, умоляю. Прошу тебя, Друзилла!

Звучавшая в его словах настойчивость и на этот раз заставила ее отмахнуться от предостережений внутреннего голоса. Она повернула ключ. Вальдо, поспешно распахнув дверь, створкой чуть не сбил ее с ног.

– Быстро иди к столу, – скомандовал он. – Если кто-то войдет – я здесь уже целый час, и мы вспоминаем детство. Поняла?

– Что произошло? – спросила Друзилла.

– Только ты можешь мне помочь, – ответил он. – Умоляю тебя, Друзилла. Я в отчаянном положении – иначе я не просил бы тебя.

Она колебалась, но тут в конце коридора послышались шаги.

– Быстро, делай, как я сказал, – повторил Вальдо. – Ты не можешь выдать меня, Друзилла, ты же всегда выручала меня!

Последние слова решили все. Друзилла рванулась к столу и схватила платье герцогини. Быстрота, с которой она выполнила его указание, удивила ее саму. Вальдо же подвинул к столу стул и сел, закинув ногу на ногу.

Только сейчас Друзилла заметила, что фрак у него переброшен через руку, галстука и вовсе нет, воротник белой батистовой рубашки расстегнут, а волосы взъерошены, хотя еще час назад они были в идеальном порядке, уложенные по последней моде, введенной принцем Уэльским.

Она собиралась было сказать ему об этом, но он уже перекинул фрак через колено и стал застегивать манжеты. Едва он успел привести себя в порядок, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнате возник герцог Уиндлгэм.

Его светлость был в дорожном костюме, начищенные сапоги покрывал слой пыли. При его появлении Друзилла встала. По его виду она поняла, что он в бешенстве, и ее сердце опять сдавил страх.

Никого не мог обмануть яростный блеск его глаз и глубокая складка, которая пролегла между нахмуренными бровями.

Маркиз не шевельнулся, продолжая удобно сидеть на стуле и глядеть на его светлость, но Друзилла понимала, сколь велико его напряжение.