Филиппа Грегори - Подкидыш

Фрейзе кивнул и поддержал Пьетро:

– Он прав, Лука. Они должны это объяснить.

– Хорошо, я непременно спрошу об этом, – сказал Лука. – Я обо всем у них спрошу. Но вспомните, как ее братец, будучи заодно с преступницей, которая звалась сестрой Урсулой, явился на суд, более всего желая увидеть свою сестру на костре. Неужели вы не способны проявить к ней жалость? Впрочем, так или иначе, если ее ответы нас не удовлетворят, мы всегда сможем передать ее в руки дона Пикканте, хозяина этих земель. Он с той же легкостью отправит обеих ведьм на костер, как это сделал бы и дон Лукретили. Вы именно этого хотите? – Он посмотрел на их угрюмые лица. – Вам хочется видеть, как они умирают? Как умирают эти две молодые женщины?

– Мне хочется видеть, как свершается правосудие и воцаряется справедливость, – торжественно произнес брат Пьетро. – А прощать – это удел Господа.

– А мне кажется, можно было бы попросту закрыть на все это глаза и дать им возможность утром убраться отсюда, – предложил Фрейзе и направился к двери.

– Ох, прекрати, ради бога! – воскликнул Лука и увидел Изольду, как раз спустившуюся к обеду.

Она переоделась в платье, позаимствованное у жены хозяина гостиницы. Платье было из жесткой темно-синей ткани. Голову Изольда прикрыла чепцом, какие носят деревенские женщины, а свои роскошные светлые волосы убрала назад и заплела в косу. Глядя на нее, Лука тут же вспомнил, каким золотым водопадом обрушились ей на плечи из-под апостольника эти волосы, когда он на конюшне сбил ее с ног и прижал к полу; вспомнил он и легкий аромат розовой воды, всегда исходивший от нее. В этом простом одеянии ее красота вдруг неожиданно засияла столь ослепительно, что и Лука, и брат Пьетро примолкли, не в силах вымолвить ни слова.

– Я надеюсь, вам удалось немного прийти в себя и отдохнуть, – пробормотал Лука, придвигая ей стул.

Изольда улыбнулась, но глаза ее оставались опущены долу.

– Я же не была ранена, я всего лишь испугалась, так что теперь совсем уже пришла в себя. А Ишрак отдыхает и набирается сил. Утром, я уверена, ей будет значительно лучше.

Фрейзе, громко хлопнув дверью, вошел в комнату и принялся с грохотом расставлять на столе тарелки и перечислять принесенные кушанья:

– Фрикасе из курицы – они специально своего старого петуха зарезали. Тушеная говядина с турнепсом. Свиной паштет – лично я бы его, правда, есть не стал. Немного колбасы – она выглядит вполне прилично – и несколько ломтей ветчины. – Он снова вышел и вскоре вернулся с очередным подносом. – Вот марципаны с местного рынка, кстати, вкус у них почти как у настоящих, но клясться, что они свежие, я бы не стал; зато пирожки наша добрая хозяйка сама испекла, я видел, как их из печи доставали, и даже попробовал ради вашей безопасности. Могу вас заверить, они очень даже вкусные. Ну а фруктов тут у них никаких не имеется, разве что яблоки, да и те такие зеленые и кислые, что способны любого прикончить; есть еще засахаренные каштаны, они их весь год для заезжих дворян приберегают, так что за их свежесть я тоже не отвечаю.

– Извини, – повернулся к Изольде Лука, – он чудовищно болтлив.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответила она. – Он очень обаятелен и, по всей вероятности, говорит сущую правду, что гораздо важнее.

– А вот очень даже неплохое вино, которое я, взяв на себя смелость, даже попробовал исключительно ради вас. Оно из здешних погребов, но тебе, госпожа моя, не причинит никакого вреда, – продолжал Фрейзе, которого настолько вдохновила похвала Изольды, что он, сияя самодовольной улыбкой, принялся разливать вино. – Еще есть немного слабого пива, вполне пригодного, чтобы утолить жажду; это пиво здесь варят на воде из горных ручьев, так что оно по-настоящему хорошее. Вы ведь воду-то так или иначе пить не станете, хотя здесь и воду пить можно. А если вам захочется побаловать себя парочкой яиц, так я запросто могу сварить их или изжарить.

– Ему нравится думать, что он – мой преданный слуга, но он действительно очень добр и очень хорошо ко мне относится, – тихонько сказал Изольде Лука.

– И мало того! – Фрейзе прямо-таки навис над Изольдой. – Я раздобыл на десерт весьма приятное сладкое винцо и немного чудесного свежего хлеба, только что из духовки. Пшеницы у них, разумеется, тут нет, зато ржаной хлеб очень вкусный и легкий, они в него мед добавляют – я это самолично выяснил в долгой беседе с поварихой, очень достойной и доброй женщиной. По-моему, она – отличная жена здешнему хозяину. Она, кстати, сказала, что это платье, госпожа моя, тебе куда больше к лицу, чем ей самой, и это сущая правда.

– Нет, порой наш Фрейзе становится просто невыносимым, – не выдержал Лука. – Фрейзе, прошу тебя, подавай кушанья молча.

– Он говорит: «Подавай молча». – Фрейзе кивнул Изольде и заговорщицки ей улыбнулся. – А я и молчу. Вы же видите: я не сказал ни одного лишнего слова. Я очень сдержанный , знаете ли. Да, сдержанный!

Изольда не выдержала и рассмеялась, а Фрейзе, демонстративно поджав губы, расставил на столе принесенные кушанья, затем низко поклонился и отошел, встав спиной к двери и лицом к обедающим, как и подобает отлично вышколенному слуге. Брат Пьетро сел за стол и принялся налегать на еду, держа под рукой и стакан с вином, и свои записи, и чернильницу.

– Я полагаю, вы хотите меня скорее допросить, чем угостить обедом? – сказала Изольда, обращаясь к Луке.

– Как во время тайной вечери, – ответил за него брат Пьетро. – Когда ты прежде всего должна позаботиться о своей душе и своей вере, а уж потом вкусить яств. Уверена ли ты в своей душе, госпожа моя?

– Я не сделала ничего такого, чего мне надо стыдиться, – спокойно ответила она.

– А бесчинство в мертвецкой? А издевательство над телом умершей монахини?

Лука быстро посмотрел на брата Пьетро, этим взглядом пытаясь его утихомирить, но Изольда без тени страха ответила:

– Никакое это не бесчинство. И мы вовсе не издевались над телом бедной сестры Августы, нам просто нужно было выяснить, что ее заставили проглотить. Узнав, что она была отравлена, мы тем самым спасли всех остальных. Я хорошо знала сестру Августу, а вот вы ее совсем не знали. И я уверяю вас: она была бы рада тому, что мы – после ее смерти – сотворили с ее телом, ибо благодаря этому мы получили возможность избавить наших сестер от лишних страданий в их тяжкой юдоли. Мы действительно обнаружили у нее в животе ягоды белладонны, и это доказывает, что нам в еду постоянно подмешивали яд, что я и сестры мои вовсе не были одержимы дьяволом, что мы не сходили постепенно с ума, хотя все очень боялись безумия. Я надеялась, что успею передать тебе, следователю, эти ягоды в качестве улики и спасти аббатство от происков моего брата и его любовницы, но не успела.