Кристин Ламурё - Признание в любви моей собаке
- Название:Признание в любви моей собаке
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2022
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кристин Ламурё - Признание в любви моей собаке краткое содержание
Признание в любви моей собаке - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Кристин Ламурё
Признание в любви моей собаке
Памяти Ироко
Пролог
Брюссель, ноябрь 2005 года
Как всегда утром, Ироко прыгнул к нам на кровать и навалился на нас всем своим весом. Гладя его, Вернер, мой муж и его хозяин, вдруг замер от острой боли в печени.
Уже два месяца его врач лечил его от метеоризма. У него нет времени, чтобы сделать рентген или пройти полное обследование. Слишком много работы.
Через два месяца Вернер узнает, что у него рак с метастазами в печени, размером с органы.
Через десять месяцев он умрет.
Париж, май 2010 года
– Прыгай, прыгай!
Но вот уже несколько месяцев, как Ироко больше не прыгает к нам на кровать.
– Иди, иди сюда!
Но он не идет. Он ложится на пол и глубоко вздыхает.
Через два месяца я узнаю, что у него рак поджелудочной железы.
А через две недели после этого я положу конец страданиям Ироко.
Одиннадцать лет жизни
Я была замужем пятнадцать лет. Пятнадцать лет под одной крышей, в той же комнате, в той же постели.
Сколько времени на самом деле я провела вместе со своим мужем? Мало. Если считать часы, то от силы несколько месяцев.
Ироко прожил одиннадцать лет. Я разделила с ним одиннадцать лет его жизни. И столько же с моими детьми.
За эти одиннадцать лет я была с Ироко и днем и ночью. После его смерти я ощущаю пустоту всем телом. Мне все время не хватает Ироко.
Ироко помог нам мужественно пережить смерть Вернера, утрату отца.
С Ироко и моими сыновьями, Пауло и Клаудио, мы образовывали четырехугольник. Теперь мы образуем треугольник. Эта фигура мне кажется менее устойчивой.
Я любила своего мужа и свою собаку. Я пережила смерть мужа, но не могу прийти в себя после смерти моей собаки.
Я дорожила любовью собаки. Абсолютная, верная, непреходящая любовь. Глубокая и безмятежная любовь.
Я бесконечно, беззаветно, самозабвенно любила Ироко, не рискуя быть разочарованной, без эго, без притворства.
Любовь к мужчине пугает меня.
Любовь к людям, даже к детям очень хрупкая. Любовь к Ироко была крепкой, нерушимой, верной, организующей.
Ироко научил нас наслаждаться настоящим моментом. Ироко был моей опорой, моим фундаментом, моим краеугольным камнем.
Я с головой окунулась в эту любовь и теперь мне мучительно грустно. Мое сердце источает потоки слез.
– На, Ироко, слижи эти крохи слов, как горячие тосты с маслом и медом, которые мы делили с тобой каждое утро.
Как сообщить Вам о смерти
Париж, 16 июня 2010 года
Сегодня среда. Я звоню Клаудио, он в гостях у своего друга.
– Я заеду за тобой через пять минут.
– Мама, Ироко проснулся?
– Нет, дорогой. Он… Он умер.
Клаудио, мой младший сын, садится в машину рядом со мной, я глажу его руку. Мы едем по авеню Моцарта.
Клаудио спрашивает о Пауло, как Пауло всегда спрашивает о Клаудио.
Потому что смерть отца научила их состраданию, ему лучше всех известно о почти синкретичной привязанности Пауло к его собаке.
Его первая мысль о брате:
– Ты сказала об этом Пауло?
– Нет еще…
Впервые, в первый раз за свою юную жизнь он – старший.
Я останавливаюсь перед нашим домом.
– Пойди, сходи за гитарой и скажи Пауло, чтобы он пришел.
Я нехотя звоню Пауло:
– Иди, иди скорее, я жду тебя в машине, на улице.
– У тебя есть новости? – спрашивает меня Пауло.
– Да.
– Ну что?
– Ну… Ироко умер.
Почему я не вышла из машины? Почему не прошла три метра, чтобы сказать ему это в лицо?
Почему не обняла его, плача.
Мы не в кино.
Пауло выходит и, пошатываясь, идет к машине.
Я хотела выйти, чтобы обнять его, но мое тело меня не слушалось. Я в оцепенении продолжала сидеть в машине.
Клаудио сел на заднее сиденье, на место младшего, уступив Пауло переднее сиденье.
Мы втроем в машине. Никто не плачет, все молчат.
Через час Пауло будет у стоматолога, Клаудио на уроке игры на гитаре.
Обычная среда.
Париж, воскресенье, август 2006 года
Сегодня прекрасный день. Я «забираю» своих детей у матери. Они провели десять дней за городом под присмотром моего брата и невестки.
В своей скорлупе.
Десять дней нормальных каникул в жизни, которая была так мало на нее похожа последние десять месяцев. Десять месяцев, как их отец болен раком.
Клаудио и Пауло красавцы. С румяными щеками. Они посвежели и стали спокойнее.
Их отец умер два дня назад.
Но они еще этого не знают.
Мне пришлось остаться вдали от них, чтобы решить административные проблемы и организовать похороны. Настоящее хождение по мукам.
Потом начались другие проблемы в обратном отсчете времени.
По радио передали сообщение о смерти их отца. В газетах появились статьи и заметки. Я боялась, очень боялась, что они узнают об этом в дороге…
Я привезла их в Люксембург, мы взяли три стула и сели в кружок.
– Ну вот…
Помню это жалкое «Ну вот».
– Я … Я…
Все, что угодно, кроме этой манипуляторной фразы: «Мне надо Вам кое-что сказать».
Я повторила:
– Ну вот…
Они молчали.
Я знала, что в глубине души они знали. Но я должна была это сказать, чтобы им не пришлось задавать вопросы.
Я знала, что они догадывались о смысле этой необычной церемонии. Однако я должна была это произнести, а не показывать взглядами или жестами. Наконец, я решилась, словно ринувшись в море с высокой скалы. Собрав остаток сил, я закрыла глаза и услышала, как произнесла эти непостижимые слова:
– Папа умер.
Я открыла глаза. Они смотрели на меня так, словно прожили тысячу жизней. Как будто их детство внезапно оборвалось под тяжестью этих слов.
Я отчетливо повторила:
– Папа умер.
– Папа умер.
Это было как с башнями 11 сентября: просто невероятно. Как будто эти два слова погребли нас и погрузили в молчание.
За доли секунды два больших ребенка, девяти и тринадцать лет, стали маленькими взрослыми.
Мы, молча, взялись за руки. Ни слова, ни слез.
Сегодня воскресенье. Вокруг нас снуют люди.
По крайней мере, мои дети узнали об этом от меня. Я цепляюсь за эту мысль, как утопающая.
Зачем мы рожаем детей, чтобы однажды сказать им, что их отец умер?
Зачем мы рожаем детей, чтобы однажды сказать им, что их собака умерла?
Близнецы золотистые ретриверы
Брюссель, 1998 год
Вот уже четыре года, как я дважды в день приезжаю в эту затерянную в глуши школу, чтобы отвезти и забрать моих маленьких мальчиков.
С сентября по июль я ношу один и тот же длинный черный пуховик, как будто живу в Канаде. С сентября по июль я мерзну до костей. В Брюсселе не так холодно, но всегда сыро.
Мне все время кажется, что это низкое серое небо, в конце концов, раздавит меня.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: