Саманта Янг - Бей или беги

– Прошу прощения за моего друга Мэтта. Я предупреждал его, что такая прекрасная женщина, как вы, не захочет ужинать в компании парня вроде него. Так что я пришел к вам на помощь. Меня зовут Чак.

С абсолютно невозмутимым лицом я посмотрела сквозь него:

– Послушайте, Чанк…

– Чак.

– …не хочу быть грубой, но мне плевать, даже если бы вас звали Талула. Как я уже сказала вашему другу, я хочу поужинать в одиночестве. Поэтому, если не возражаете… – и я указала рукой на выход из кабинки.

Он положил локти на столик и окинул меня таким плотоядным взглядом, по сравнению с которым взгляд Мэтта был сама невинность.

– Я вас понял. Ухожу. Вы выглядите легкоранимой, поэтому таким образом защищаетесь. Но вам не надо бояться меня. Клянусь, я просто хороший парень, который хочет поужинать с красивой женщиной, а не с этими придурками, с которыми приехал в командировку.

Он улыбался, и я догадалась, что по его плану я в этот момент должна была, видимо, растаять.

– Чак, – я нежно улыбнулась, и его глаза победно сверкнули. – Если вы сию же секунду отсюда не уберетесь, я подниму такой крик, что мало не покажется…

Улыбка тут же сбежала с его лица, и он воззрился на меня с изумлением:

– Зачем же грубить?

– Вот именно, не я села к вам за столик без приглашения.

– Но я думал, мы просто…

– Чак. Просто отвали.

Он вспыхнул от злости, встал со скамьи и поплелся к своему столику, бросив на меня на прощанье неласковый взгляд.

Сердце гулко билось у меня в груди, а пальцы слегка дрожали, когда я потянулась за бокалом.

Открытая конфронтация – малоприятная вещь. Со стороны могло показаться, что я намеренно устроила эту стычку – ну просто стерва, и все! Но сквозь ресницы я видела, что еще одна фигура в костюме поднимается из-за того столика, подмигивая смеющимся приятелям, мол, я ее сейчас сделаю. Он шутовски одернул пиджак и поправил волосы, якобы готовясь к схватке. Так была ли я стервой? Или у меня было полное право защищаться, если мужчины сделали меня объектом для охоты?

Да, у меня было полное право.

Мой желудок тоскливо сжался, когда фигура в костюме направилась к моему столику. Для них это была просто игра. Посмотреть, на котором из них я сломаюсь.

Решив, что я лучше поужинаю в номере, чем буду терпеть это унижение, я взяла сумочку и начала вылезать из-за стола…

– Останьтесь.

Мои глаза взметнулись на знакомый голос, а внизу живота что-то предательски шевельнулось.

Чертов шотландец возвышался надо мной пару секунд, а потом молча сел на скамью напротив. Я ошеломленно смотрела на него. Какие у него все-таки потрясающие, невыразимой красоты глаза. Я не могла оторваться от них и как зачарованная сидела не шевелясь. И снова это покалывающее ощущение на коже… Так это он наблюдал за мной все это время? Так это на него реагировало мое тело?

С трудом я взяла себя в руки и расцепила наш взгляд. Сейчас он был в белой рубашке с расстегнутым воротом. Закатанные до локтя рукава, как и раньше, открывали сильные руки в татуировках. Его светлые волосы выглядели более темными, и я догадалась, что они просто еще влажные после душа.

Я вдруг представила, как он обнаженный моется в душе, и струи воды стекают с его великолепного мощного тела… и смущенно вспыхнула. Мне совсем не нравилось, что меня так тянет к человеку, к которому я испытываю явную неприязнь.

– Лучше так, чем я вышвырну отсюда какого-нибудь из этих уродов, – сказал он.

Я посмотрела на столик бизнесменов. Тот, кто собирался ко мне подойти, бросил на нас недовольный взгляд и вернулся к приятелям, которые тоже смотрели на нас насупившись.

Я повернулась к шотландцу, не зная, что и думать.

Он сидел с кислым выражением лица:

– В моем присутствии они не посмеют к вам приставать. Так что давайте представим, что мы за разными столиками, и поедим спокойно.

Я явно не вызывала у него теплых чувств.

– Почему вы мне помогаете?

– Вы, конечно, еще тот подарок, но я никому не позволю домогаться женщины против ее воли. Кроме того, я ваш должник. А я не люблю быть кому-то должен. Так что теперь мы будем квиты.

– Надеюсь, вы не рассчитываете на мою благодарность? – я вернула ему его же слова, сказанные в самолете.

Его губы дрогнули от желания расхохотаться на мою колкость, однако он овладел собой и промолчал, вместо ответа отхлебнув виски, которое принес с собой.

Так мы сидели и молчали, смотря куда угодно, только не друг на друга, и напряжение между нами сгущалось.

Нет, серьезно? Мы вот так и будем сидеть, игнорируя друг друга, как дети?

Я нарушила тишину:

– Если мы будем сидеть и молчать, как посторонние, вряд ли одного вашего присутствия будет достаточно, чтобы они прекратили свои домогательства.

Он прервал разглядывание зала и повернул ко мне голову:

– Поверьте, его будет достаточно.

Что ж, судя по тому, как он заполнил собой кабинку, возможно, он прав… Но… он делал сейчас для меня такое доброе дело, что я не могла не почувствовать к нему симпатию. Даже несмотря на его оскорбительное поведение и грубость. А кроме того, я хотела – во многом потому что меня все-таки сильно влекло к нему, чего уж скрывать, – убедиться в том, что у него есть и положительные качества.

– Я Эва Бриворт.

– А что, кто-то предлагал познакомиться?

Я вздохнула:

– Ну хорошо. Тогда продолжу мысленно называть вас «чертовым шотландцем».

Он посмотрел на меня недобрым взглядом. А чего ты хотел, дружок?

Тем не менее, чуть помедлив, он неохотно ответил:

– Калеб. Калеб Скотт.

– Почему мужчины делают это?

– Делают что?

– Говорят свое имя, а потом повторяют его вместе с фамилией. Это что, подсознательное подражание Джеймсу Бонду?

– Я уже жалею, что решил вам помочь.

Положительные качества? У него? Очнись, Эва!

– Знаете, Калеб, я не нуждалась в вашей помощи и не нуждаюсь. Я бы и сама могла решить свою проблему.

– Спасаясь бегством?

Я взглянула на столик бизнесменов. Они вернулись к своим тарелкам и беседовали между собой. Я повела плечами:

– Будь он один, я бы справилась. Но они, похоже, хотели развлечься, а я хотела спокойно поесть.

– Почему тогда вы приняли мою помощь? Вы могли просто встать и уйти, как собирались, – он с любопытством смотрел на меня и ждал ответа.

– Не все мужчины мерзавцы. Я это знаю. Но те, которые мерзавцы, в свою очередь, подразделяются на несколько подкатегорий. И хотя вы, несомненно, мерзавец, но из другой подкатегории, нежели они, – я махнула рукой в сторону мужчин, пристававших ко мне. – Вы все-таки получше. А это значит, что я готова смириться с вашим обществом, если это позволит мне спокойно съесть среднепрожаренный филе-миньон, вместо того чтобы давиться жестким куском неизвестно чего, что они присылают в номера под видом стейка.