Мелисса де ла Круз - Любовь & Война

– Мы разделим солдат на множество отрядов и поведем параллельными маршрутами на расстоянии миль по десять друг от друга. И если британские шпионы все-таки обнаружат нас, они скорее решат, что отряды направляются в разные точки, а не к одной цели.

Вашингтон пальцем постучал по военным картам, лежащим на столе. Алекс сразу же оценил красоту плана, но у него нашлись возражения.

– Не слишком ли рискованно будет разделять наши силы, сэр? Разве в этом случае их не проще будет атаковать?

Вашингтон нахмурился, и морщины на его обветренном лице стали заметнее.

– Так бы и вышло, будь у британцев огромная армия на этой территории. Но у них нет войск, которые могли бы атаковать наши отряды до того, как мы доберемся до места.

Алекс вынужден был признать, что план близок к гениальному. Пусть он никогда и никому, кроме Лоуренса, не говорил об этом, но его нередко посещали сомнения в знании Вашингтоном военной тактики и стратегии. Лидерские качества этого человека не подлежали никакому сомнению, как и его способность вдохновлять простых солдат, и командование. Джордж Вашингтон был прекрасным образчиком мужчины – высоким, крепким, с решительным лицом и уверенной манерой держать себя. Когда-нибудь он стал бы прекрасным главой штата – губернатором Вирджинии, возможно, или, если бы тринадцать колоний смогли бы преодолеть свои разногласия и создать единое правительство, премьер-министром, а если бы все пошло по другому пути (Боже, сохрани!), то и королем.

Пусть храбрости ему было не занимать, но его военные планы всегда казались Алексу излишне прямолинейными. Однако этот маневр казался весьма вдохновляющим. Алекс чувствовал, как вспыхивает в нем желание принять участие в его осуществлении. Британцы не были трусами, но не были и глупцами, способными ввязаться в затяжное сражение, единственным результатом которого станут сотни, а возможно, и тысячи смертей, особенно если в перспективе все равно поражение.

Но зачем генерал рассказывал все это Алексу – чтобы тот испытал еще большую благодарность за повышение или чтобы почувствовал еще более глубокое разочарование при отказе? Алекс не думал, что Вашингтон может поступить так низко, но был прекрасно осведомлен о том, как генерал не любит нарушений протокола, из-за чего он вполне мог разозлиться.

– И когда вы планируете начать переход? – спросил он осторожно.

– Войска должны быть готовы к августу. Нам придется дождаться доставки от мистера Черча, прежде чем мы выдвинемся на позиции.

Он коротко кивнул Алексу.

Для генерала Вашингтона было весьма типичным даже не поинтересоваться у подчиненного, был ли договор о поставках вооружения успешно заключен. Возможно, он получил сведения из другого источника – например, генерал Скайлер мог отправить курьера, – но вероятнее всего, он просто решил, что Алекс не мог не выполнить данное ему поручение. И дело было не в том, что Вашингтон безгранично доверял Алексу или генералу Скайлеру, хоть он и верил в их способности. Тут дело было, скорее, в его вере в самого себя. Он приказывал что-то сделать и считал, что приказ выполнен, до тех пор, пока ему не сообщали обратное.

– Что ж, – сказал генерал Вашингтон, – теперь, я полагаю, вы полностью осведомлены обо всех планах. Можете быть свободны и начинать готовиться к отбытию.

Алекс так привык стоять, когда Вашингтон разрешал ему удалиться, что при знакомой команде немедленно поднялся и повернулся к двери. И все же он не мог до конца поверить в это. Генерал отказал в удовлетворении его просьбы о командовании полком! И считал, что Алекс по-прежнему станет сопровождать его в качестве адъютанта! Это было невыносимо! Он должен был сказать что-то, но что? Однако, прежде чем он успел выдавить хоть слово протеста, генерал Вашингтон снова заговорил.

– Полковник Гамильтон? – окликнул он подчиненного. – Вы ничего не забыли?

Алекс обернулся и увидел, что генерал держит в руках лист бумаги. Он мог поклясться, что разглядел намек на лукавую улыбку в уголках губ этого пожилого, солидного человека.

– Ваше превосходительство?

В ответ генерал Вашингтон просто потряс перед ним листом. Алекс вернулся к столу и взял его. К его удивлению, это оказалось то самое, написанное им от лица генерала письмо, в котором ему присваивалась должность командира отряда. И тут же, внизу листа, стояла подпись генерала Вашингтона. Алекс столько раз писал это имя, что знал его едва ли не лучше, чем собственное. И теперь он смотрел на него так, словно это подделка, а между тем оно было, без всяких сомнений, подлинным.

– Ваше превосходительство… – снова начал он. – Я не знаю, что сказать. Благодарю вас.

– В благодарность вы можете очистить американскую землю от красноспинных в срок не более трех месяцев. А теперь, полагаю, вам стоит пойти познакомиться со своими людьми. У этих нью-йоркских полков дерзости не занимать. Вам придется убедить их следовать за вами, иначе вы рискуете не добиться их уважения и преданности.

В голосе генерала Вашингтона звучала неприкрытая гордость, и Алекс не сразу смог ответить. Он так долго ждал этого момента и теперь хотел полностью прочувствовать его.

– У меня перед глазами прекрасный пример – вы, – сказал он наконец, затем поклонился и вышел из комнаты, крепко сжимая лист бумаги в руке.

Наконец-то собственный полк! Впереди кровопролитная битва и будущее, озаренное славой! Поскорее бы!

Особняк Скайлеров

Олбани, штат Нью-Йорк

1781 год

Весна закончилась (а с ней и ягоды, к вящему облегчению каждой талии). Лето никогда особо не спешило с приходом в верховья штата Нью-Йорк, но стоило ему туда добраться, устанавливалась жара, не менее давящая, чем в Мериленде или в болотистой части Вирджинии. С приходом лета с фронта все чаще стали приходить письма, письма, которые Элиза читала и перечитывала снова и снова, отдельно останавливаясь на пылких признаниях в любви от отсутствующего мужа. В ответных письмах она бесконечно слала ему прощение, которого он так отчаянно просил, вместе с наказами беречь себя, чтобы он смог вернуться к ней рано или поздно. Она писала о том, что гордится тем, что он наконец получил долгожданное командование. Он писал в ответ, что благодарен ей за то, с каким мужеством она приняла эту новость, и что дождаться не может того мига, когда война закончится, и он вернется в ее объятия.

Но война все продолжалась, и, поскольку Олбани атаковали испарения и запахи, вызванные жарой, Элиза с сестрами старались как можно реже бывать в городе. «Угодья» располагались на вершине холма, над полями, и в огромный холл особняка то и дело залетал восточный ветерок, благодаря чему в основной части дома было довольно прохладно.