Дэвид Левитан - Двенадцать дней Дэша и Лили

Лили подошла к книжной полке и взяла кулек, завернутый в оберточную бумагу, смахивающую на салфетку или туалетную бумагу.

– Держи, – она протянула его мне.

Я разорвал обертку и нашел внутри свитер.

Первое, что бросилось в глаза – он огромен, не меньше 2X, когда у меня XL. Да тут олень уместится, если ему вдруг понадобится укрытие. Потом я заметил на нем рождественские мотивы: хотя Лили дарила его на Рождество, мне даже в голову не пришло, что он будет рождественским . Снежинка спереди выглядела так, словно ее сплел наклюкавшийся накануне паук. А еще были птицы. Голуби. С нашими именами. Голубка Лили держала в клюве оливковую ветвь. Мой голубь словно просто сидел в засаде.

– Ох Лили… Ну, то есть ничего себе! – Она, наверное, много времени за ним просидела. – Ты, наверное, много времени за ним просидела! – И этот свитер сочетался с ее праздничным нарядом. – Он сочетается с твоим нарядом! – У нее выдался тяжелый год, поэтому я умудрился выдать бешеную радость: – Сейчас же его надену!

Лили начала возражать, но я отгородился от ее протестов тонной закрывшей мои уши жертвенной пряжи. Найдя, наконец, ворот, продел в него голову, вынырнул на поверхность и вдохнул воздуха. Со стороны я, должно быть, смахиваю на полоумную варежку.

– Мне он нравится! – Я закатал рукава, высвобождая пальцы.

– Тебе он не нравится, – ответила Лили. – Я же сказала не надевать его. Главным должен был стать не подарок, а внимание.

– Нет. В этом подарке много всего помимо внимания. Мне никто и никогда не вязал раньше свитер. Ни родители. Ни бабушки с дедушками. Ни двоюродные бабушки из Флориды, у которых свободного времени хоть отбавляй. И уж точно ни один из моих друзей. Этот свитер для меня – особенный.

– Я не вязала его, а просто… переделала.

– Еще лучше! Переработанный материал не нанесет ущерб окружающей среде! Блестящая идея!

Боясь переборщить с восклицаниями, я слегка осадил себя. Взял Лили за руку, заставил ее поднять на меня взгляд и искренне сказал:

– Это правда один из самых лучших подарков за всю мою жизнь. Я буду носить его с гордостью. С Лили-Дэшиной гордостью.

Когда-то такие слова вызвали бы у нее улыбку. Когда-то они бы сделали ее счастливой.

Мне хотелось вернуться в то время.

– Необязательно его носить, – повторила Лили.

– Я знаю.

И, не дав ей возможности возразить, пошел к двери. Еще чуть-чуть, и от жары на лбу выступит пот.

– Идешь? – спросил я, обернувшись. – Мама с радостью пообщается с тобой. И твой папа на кухне выглядит каким-то потерянным.

Это привлекло внимание Лили.

– Папа? В кухне? Он заходит туда только за перекусом. Если он пытается помочь, то нужно его остановить. Мама тоже там? Она хуже его!

– Твою маму я не видел.

Мы прошли по коридору в кухню и нашли ее пустой.

– Похоже, он не успел тут набедокурить, – заключила Лили, оценив обстановку. Потом взглянула на меня. – К слову о беде… прости, что так вышло с твоими родителями. Наверное, я увлеклась с приглашениями. О чем я только думала? Я путаю желаемое с реальным: то, что хочу, чтобы произошло, с тем, что скорее всего произойдет. В последнее время со мной часто такое бывает. Но это меня не извиняет.

– Все нормально, – отозвался я. Вышло неубедительно – мы оба понимали, что я лукавлю. Поэтому я перефразировал сказанное: – Уверен, все будет нормально, когда схлынет первоначальный шок. Родители будут держаться в разных концах комнаты. Миссис Бэзил присмотрит за моим отцом. Если кто и способен приструнить его, то только она.

Вернувшись в гостиную, мы обнаружили, что так оно и есть.

Пришел Бумер. Он увлеченно болтал о чем-то с Софией и моей мамой. Его ладонь собственнически лежала на ее пояснице (Софии, не мамы) – жест, присущий новоявленным парочкам: я должен показать всем, что мы связаны не только образно, но и буквально. Подобный жест с моей стороны в то время, когда я встречался с Софией, она, наверное, посчитала бы покровительственным и смахнула мою руку прочь. А с Бумером, похоже, не против. Или не обращает внимания. Видимо, его прикосновения естественны для нее.

Мама тоже заметила этот интимный жест. Я это видел. И не сомневался: маме было бы легче, если бы ее новый муж не уехал в командировку, а находился здесь и так же поддерживал ее.

Миссис Бэзил цикнула на моего отца. Он покорился ей и тем не менее наслаждался ее компанией. Жаль. Лучше бы он помучился.

Я прямо кожей чувствовал, как мой свитер притянул взгляды гостей. В глазах присутствующих отразился смех, а следом – осознание: раз я стою рядом с Лили, значит, свитер, вероятно, связала она. И смех утих, не успев прозвучать. Все в этой комнате хотели лишь одного – чтобы Лили было хорошо, чтобы она чувствовала себя любимой. Однако, судя по взгляду дедушки Лили, он находил это уморительным.

Лили, ничего не замечая, осмотрела елку и поправила подсвечник на средней ветви.

– Пора, – сказала она больше себе, чем мне.

Она высмотрела в толпе брата, и они обменялись красноречивыми взглядами: «Начнем!» Бойфренд Лэнгстона, Бенни, сжал его руку, и брат Лили вышел вперед.

– Минутку внимания! – прокричал он.

В своем загоне-комнате притихли животные.

В гостиной находилось не меньше двадцати человек: близкие и дальние родственники, друзья семьи, ставшие почти родными. Сливки общества Лилиной семьи. И только люди, приведенные в жизнь Лили мной – мои родители, Бумер и София, – впервые присутствовали на этой церемонии. Остальные были семьей. Мы – гостями.

– Как всем вам известно, – продолжил Лэнгстон, – год выдался непростым.

– Говори за себя! – прогремел дедушка.

Лэнгстон улыбнулся.

– Но мы все здесь, и это самое главное. Каждый год нет ничего важнее этого. Поэтому я без дальнейших церемоний передаю слово Лили.

Мне казалось, Лили ощутит заполнившее комнату тепло, сплоченность и силу собравшейся вместе семьи. Но она, видимо, слегка потерялась.

– Необязательно было говорить это, Лэнгстон, – начала она. – Я о каждом годе. Мы здесь для другого.

Наступило неловкое молчание.

Затем Бумер закричал:

– Для того, чтобы ПОДЖЕЧЬ елку!

Раздался тихий смех. София стала объяснять Бумеру на ухо идею зажжения елки.

– Мы начнем, когда все встанут вокруг елки, – сказала Лили. – Поясню для тех, кто участвует в этом впервые: у каждого в руках будет свеча, и мы зажжем свечи по кругу – один другому. Когда дойдет очередь до дедушки, он зажжет свечу на елке, а я включу электрическую гирлянду. О, и спасибо вам, Дэш и Бумер, за елку.

– Вперед, Оскар! – отозвался один из нас.

Гости начали озираться в поисках Оскара. Тот на поклон не вышел.

Я поискал глазами маму. Она вымученно улыбалась.

Я поискал глазами папу. Он выглядел слегка озадаченным.