О. Брюс - Командировка в Стамбул

– Убери руки и сядь на место, – он и вправду сразу убрал руки и расхохотался.

– Элиза, меня всегда в тебе поражало это сочетание. Мягкая и женственная внешность и железная воля. Как в тебе это всё уживается? – он сел в кресло и продолжал улыбаться какой-то ехидной и оскорбленной улыбкой. Франко ещё не знал как поведёт себя, но отступать в этот раз не собирался.

Лиза смотрела ему прямо в глаза и внутренне она уже решила всё, все свои проблемы с ним. Она наконец-то пришла в себя, романтическое настроение улетучилось при столкновении с подлостью этого мужчины. Голова работала снова чётко и логично. Она даже удивлялась сейчас себе, почему она не смогла сразу поставить его на место и решить вопрос. Ах да: её голова была занята мечтами.

– Франко, конечно ты мне всё компенсируешь, в этом нет сомнений. И не потому, что в этот раз ты надеешься затащить меня в постель. А потому, что ты знаешь мою репутацию на рынке. И если я разорву с тобой отношения, никто не будет в Москве с тобой работать. Мне даже не придётся никому звонить и что-то говорить о твоём товаре очень плохого качества. Просто мои конкуренты прекрасно знают, что если я отказываюсь от партнёра, то либо фабрика загибается, либо качество товара стало ужасным.

– Элиза, неужели ты думаешь, что я боюсь потерять рынок сбыта в Москве? Для меня это капля в море. – Франко говорил правду, его обороты с другими городами были в разы больше, чем оборот с московскими партнёрами. Но Лиза учитывала не только алчность Франко, угрожая ему, но и его самолюбие. Он не привык быть в отставке, он сам решал, с кем расстаться. Это было его слабое место. Гордыня.

Франко находился в состоянии нерешительности. Сейчас в нём боролись два чувства. Он не хотел, как настоящий восточный человек, чтобы русские мужчины, другие его московские партнёры, посмеялись над ним, что его отставила женщина, но и мужская гордость его была уязвлена. Ему хотелось эту женщину. Особенно сейчас. Она раскраснелась, глаза её горели негодованием, и при этом она сохраняла внешнее спокойствие и твёрдость. Он не встречал таких женщин! И это его раззадоривало.

– Элиза, давай не будем ссориться, – сказал он примирительно и улыбнулся одной из своих самых сладких улыбок, – ты же знаешь, что давно разбила моё сердце, и если бы я не был женат, я бы стоял под твоими окнами и звал замуж. Прости, я дал слабину и повёл себя не очень красиво. Я знаю твои принципы. Но ты просто сводишь меня с ума, – он отвернулся, и глаза его наполнились такой грустью, что если бы на месте Лизы была другая женщина, её сердце бы дрогнуло. Лиза подумала, что Франко надо было идти в театр, мог бы получиться неплохой актёр. Но она едва сдерживалась, чтобы не воскликнуть: «Не верю! Больше чувства во взгляде!» А сказала совсем иное, принимая эту игру и надеясь выиграть партию:

– Франко, ты меня тоже прости. Я знаю, мой добрый старый друг, что ты не специально всё это подстроил. Ты настоящий романтик. Какая счастливая твоя жена, Лейла! Я так с ней дружна и мы так уважаем друг друга! Я знаю, она мне очень доверяет. Давай не будем бередить наши сердца. Тем более, я себе запретила мечтать на эту тему, – у Лизы из глаз покатились слёзы. Она тоже кое-что умела, и актёрство ей было не чуждо.

Франко обернулся, оценил соперницу и понял, что ему поставили мат! В ход пошла дружба с его женой, а это значило, что жена узнает о том, что он был на яхте с Лизой. Сегодня был день рождения его тестя, а Франко, сославшись на проблемы на фабрике, отпросился с семейного ужина. А его тесть не прощал неуважения к своей персоне. Тем более из-за юбки.

– Элиза, как несправедлива жизнь, – Франко решил не сдаваться. Партия ещё не проиграна, ему пришла в голову одна мысль. И у такой железной бабы есть слабости, – давай проведём этот день как добрые друзья. Я тоже устал в последнее время. Скоро мы подойдём к острову. Я с удовольствием составлю тебе компанию и поплаваю в море. Я знаю как ты любишь воду!

***

«Ты знаешь, сколько мне лет?» – первой мыслью проснувшегося Эмре была встреча в аэропорту. Она сказала: «Ты знаешь, сколько мне лет?» Интересно, сколько ей лет? Около сорока, наверное. Или чуть больше. Ну и что? Что её задело – разница в возрасте или мой наглый поцелуй?

Эмре не хотелось вставать. Ему хотелось думать о ней. Он провёл руками по волосам и убрал их от лица. Длинные волосы и бороду его заставила отрастить стилист Эльчин. Они познакомились в модном стамбульском клубе и, не став любовниками по инициативе Эмре, стали друзьями. Эльчин была очень популярна в актёрской среде. Она работала с начинающими актерами и делала из серых мышек настоящих див. Эльчин подобрала ему имидж, и от природы красивый парень стал выглядеть очень модно, стильно и сексуально. После этого рекламодатели буквально атаковали его предложениями о съёмках, и гонорары парня выросли значительно. Побочным следствием такого перевоплощения явились бесконечные преследования со стороны женщин всех возрастов. Но Эмре не был плейбоем. Он был избирателен и не хотел случайных связей.

Телефон гудел на беззвучном режиме уже десятый раз. Эмре знал, что это была или его мать, или тренер, или лучший друг Демир. Мало кто знал этот номер. Иначе телефон просто лопнул бы от звонков, смс признаний, просьб, приглашений и прочее, и прочее.

«Какие у неё глаза красивые! И свет идёт от неё, тепло. Она так пахнет нежно! – Эмре замечтался. – Какие же они манящие, эти славянки! Наши женщины горячие, страстные, красивых тоже много, но русские какие-то особенные. Женственные очень и жертвенные что ли. Я хочу найти её». Эмре стал соображать, у кого из его знакомых могут быть связи в аэропорту, чтобы узнать её фамилию и паспортные данные. В век Интернета найти человека не так уж и сложно.

Он много ездил по миру со своей баскетбольной командой, звездой которой он был. Помимо любимого баскетбола, сделавшего его знаменитым, Эмре являлся рекламным лицом ведущих турецких брендов одежды, спортивных товаров, банков. Ему поступали предложения от рекламодателей из Европы, больше всего из Италии. Реклама принесла ему стабильное и высокое финансовое положение.

Эмре тяготила его популярность. По натуре он был замкнутым и при большом внимании к себе нервничал, ему хотелось куда-нибудь спрятаться. Давая интервью журналистам, парень испытывал сильную неловкость. Наблюдательный человек сразу отметил бы, что несмотря на редкую мужскую красоту и мужественность, этот молодой человек не был уверенным в себе. Слава его не испортила. Он всегда помнил, какой труд стоит за этим успехом. Он был благодарным. Не зазнавался и со всеми общался на равных. Так редко бывает, когда благородство мыслей и поступков рождается вместе с человеком.