Мэри Патни - Самая желанная

– Имя Федра ей очень подходит! Ведь это означает «радостная».

Темные брови виконта чуть приподнялись.

– Вы знаете греческий?

Диана замялась, думая, не совершила ли ошибку, но потом решила, что нет. Чем более загадочной он ее находил, тем лучше.

– Немного латынь и еще меньше – греческий, – ответила она с улыбкой.

– Миссис Линдсей, оказывается, у вас множество талантов.

– Милорд, даже куртизанки не проводят все время на спине, – отозвалась Диана.

Виконт тоже улыбнулся.

– Да-да, конечно. Им нужно проводить время в опере, где их замечают, и кататься по парку, где респектабельные леди их игнорируют. Кроме того, требуется время, чтобы холить свое тело, а также сплетничать с другими киприанками о мужчинах.

Чуть покраснев, Диана сдержанно ответила:

– Кажется, вы знаете о женщинах очень много.

– Совсем наоборот. Я вообще ничего о них не знаю.

На сей раз в голосе виконта прозвучала холодная отстраненность, и столь быстрая смена настроения немного удивила Диану. Пока их лошади шли медленной рысью бок о бок по широкой дорожке, ничто не мешало Диане хорошенько рассмотреть спутника. У Сент-Обина был строгий и красивый профиль – как у мраморной статуи какого-нибудь античного бога. Возможно, Мадлен оказалась права, и было бы куда разумнее выбрать мужчину попроще, но, увы, она, Диана, – не очень-то рассудительная женщина.

Стоял конец сентября, и листья окрасились в самые разные и недолговечные тона года. Когда они повернули обратно, Сент-Обин спросил:

– Миссис Линдсей, сколько вам лет?

– Вы хотите знать мой возраст? – удивилась Диана, а после недолгого колебания сказала: – Не уверена, что стоит вам об этом говорить. Возраст куртизанки – профессиональная тайна.

– Меня не интересуют точные цифры, – ответил виконт. – Я просто хочу быть уверен, что вам больше шестнадцати. Предпочитаю не укладывать в постель детей.

«Значит, ему не нравится соблазнять детей, – подумала Диана. – Очень интересный факт, который говорит в его пользу. Многие мужчины не обладают такой щепетильностью».

– На этот счет можете не волноваться. Двадцать четвертого июня мне исполнилось двадцать четыре года.

– В праздник летнего солнцестояния? Пожалуй, это все объясняет. Должно быть, вас подменили в колыбели, и вы фея, потому что простая смертная не может быть такой красивой.

Диана вспыхнула. Из-за того, что виконт сказал это как нечто само собой разумеющееся, его комплимент казался более многозначительным, чем любые пышные слова, которые ей шептали на ухо прошлым вечером.

– Спасибо, милорд, но я простая смертная. Даже скучная. Если вы заглянете под поверхность, то обнаружите, что во мне нет ничего необычного.

– Но меня интересует именно поверхность, – прошептал Сент-Обин.

Его взор скользнул по ее груди, задержался на талии. Никогда еще ее не рассматривали так тщательно, и румянец на ее щеках стал еще гуще. Что ж, такие взгляды – часть ее новой жизни. Она добровольно лишила себя права возмущаться дерзостью мужчин. Хотя… Казалось, что оценивающий взгляд Сент-Обина был не столько дерзким, сколько откровенным. Да-да, очень откровенным.

– Милорд, для того, чтобы получить внешнее, вы должны также принимать и все остальное, – с насмешливой улыбкой заметила Диана.

Они выехали из парка, и улицы теперь были более оживленными – появились всевозможные повозки, а торговцы вразнос начали обходить своих клиентов.

– Знаете, у меня есть имя. Когда я слышу «милорд» или «лорд Сент-Обин», мне кажется, что кто-то ищет моего отца.

– И как же вас зовут, милорд? – спросила Диана, хотя Мадлен ей это уже сообщила.

– Джервейз Бранделин. Я бы предпочел, чтобы вы так меня и называли… Диана.

– Милорд, я не давала вам разрешения звать меня по имени. Да и сама не готова звать по имени вас, – заявила Диана, однако мысленно повторила его имя.

В звучании этого имени было нечто романтичное, и оно совсем не подходило к суровому мужчине, ехавшему рядом с ней. Или он на самом деле не такой? Когда они въехали на конюшню позади ее дома, она решила, что имелся только один способ выяснить это. Но не сейчас.

В столь раннее время конюшня пустовала, а конюх завтракал в доме. Сент-Обин спешился, подошел к Федре и протянул руки, чтобы помочь своей спутнице. При этом он крепко держал ее за талию. Но даже когда ее ноги уже твердо стояли на земле, он не отпускал ее.

– Милорд, я могу стоять без посторонней помощи, – сказала Диана.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил он чуть хрипловатым голосом. – Но разве вы не знаете, почему мужчины отправляются с дамами на верховые прогулки? Это предоставляет… гм… кое-какие возможности.

В этот момент он навис над ней, и холодный огонь в его глазах заворожил Диану. И еще она чувствовала тепло, исходившее от его тела. Тут он наклонился, чтобы ее поцеловать, и она позволила ему это – следовало усвоить еще один урок из ее новой профессии. Поначалу поцелуй был нетребовательным – точно так же Сент-Обин поцеловал ее накануне вечером, – но даже такой поцелуй взволновал Диану. Оказалось, что у твердого и сурового мужчины могут быть очень мягкие губы. Диана невольно закрыла глаза, смакуя происходящее, а затем начала отвечать на поцелуй. Этот ее отклик возымел взрывной эффект, и мужские руки скользнули по ее телу – Сент-Обин привлек Диану поближе, а поцелуй его стал более настойчивым. От многообразных ощущений у Дианы закружилась голова, и она прильнула к виконту; теперь-то она узнала, каково это – прижиматься к его мускулистому телу, и этот новый опыт оказался для нее столь же возбуждающим, сколь и тревожным. Ее груди были прижаты к его груди, и соски заныли от сладостной боли, словно требуя, чтобы их высвободили из плена плотной ткани. Внезапно рука виконта скользнула по ее спине, и пальцы сжали ягодицы. В тот же миг у Дианы возникло ощущение, что она оказалась в ловушке, что она совершенно беспомощная. Она попыталась освободиться, но мужские руки держали ее слишком крепко. Ее охватила паника, и она, упершись ладонями в грудь Сент-Обина, изо всех сил оттолкнула его. Виконт тотчас отпустил ее и сделал шаг назад. Потом отвернулся от нее и положил обе руки на седло своего коня. Сейчас он стоял, склонив голову, и Диана слышала его неровное дыхание. Она и сама жадно хватала ртом воздух – словно бежала по вересковым пустошам. Наконец он повернулся к ней и тихо проговорил:

– Прошу прощения, я не хотел вас напугать. Все дело в том, что вы действуете на меня… ошеломляюще.

Диана коротко кивнула, давая понять, что принимает его извинения. Для нее это был великолепный урок. Просто поразительно, как робкий отклик с ее стороны спровоцировал такую мощную мужскую реакцию. Однако для одного дня уроков было более чем достаточно. Нервно теребя хлыст, Диана тихо сказала: