Анна Гарден - Весна Эмили

Она забрала кролика, крепко прижала его и поцеловала. Рори посмотрела на неё своими бусинками-глазами и обнюхала у шеи и за ухом, а Эмили, морщась от щекотки, захихикала. Потом дала ей ещё кусочек и снова посадила в большую клетку. Она покормила Мартина и Мерлина, отряхнула руки и повернулась к Джеймсу, который всё это время с любопытством за ней наблюдал.

– Ой, Джеймс! – рассмеялась она. – На тебе столько пуха и опилок от Рори! Теперь ты выглядишь как настоящий фермер!

– Эту роль я на себя ещё не примерял, – подшутил Джеймс, отряхиваясь.

– Ну же, пойдём теперь к лошадям! – потянула Эмили его за собой. – Ты любишь их? Я обожаю! – сама же ответила она на свой вопрос.

– Очень люблю! – восхищённо сказал Джеймс. – Мы с отцом часто выезжаем поскакать, а тут это в особое удовольствие – такие леса и поля!

– А мне папа не разрешает скакать, – грустно добавила Эмили, заходя на конюшню.

– Конечно не разрешаю! – послышался голос Чарльза из глубины, и его фигура вышла из тени навстречу детям. – Ты же ещё маленькая и к тому же непослушная!

– Но ты же всё равно подаришь мне Арчи на день рождения! Ты обещал! – жалобно пролепетала она, поднявшись на цыпочки и обняв статного молодого вороного коня, еле дотянувшись до его массивной шеи.

– Ну раз я обещал! Только если ты будешь слушаться и кататься в моём присутствии! – приобнял Чарльз дочь и расхохотался, рассмотрев поближе Джеймса.

– Эмили! Что ты сделала с нашим гостем! Джеймс, простите нас. Вам наш быт, наверное, весьма непривычен. Но это, конечно же, не оправдывает поведение маленьких девочек, – посмотрел на дочь Чарльз, пытаясь сделать строгий взгляд.

– Ну что вы, мне у вас очень нравится, и Эмили провела мне замечательную экскурсию! – искренно заявил Джеймс. Его очень позабавила прогулка с младшей Бонтон, и грязная рубашка даже доставляла некое удовольствие. Как это, он – и в грязной рубашке! Ему даже не хотелось её снимать и продолжить осмотр хозяйств, но настало время обеда, и они все вместе вернулись в дом.

Чарльз любил послеобеденные часы. Он с удовольствием укладывался на неуклюжий, но очень удобный и большой диван в гостиной и погружался в сон. Тем временем Клэр обычно вышивала, ну а Эмили, которая так не любила это занятие, если ей удавалось улизнуть от сестры, бегала к ручью или проводила время со своими питомцами. Так сложилось и в этот день.

Клэр пригласила Джеймса составить ей компанию в чайной комнате. Она открыла окна, и с улицы пахнуло цветами. Усевшись, она взяла пяльцы, и Джеймс сел напротив. Он не знал, о чём заговорить, ему было приятно просто находиться с ней рядом и любоваться на тонкое личико и движение её умелых рук. Так в тишине проходило их время, которое прервал своим появлением старший Бонтон.

– Сегодня что-то не спится, решил составить вам компанию, можно? – из вежливости спросил он, хотя было очевидно, что его появлению обрадовались оба тоскующих в безмолвии подростка.

– А что это вы сидите в тишине, давайте я вам расскажу что-нибудь, – с радостью предложил Чарльз.

Клэр была приятно удивлена, она уже давно не видела отца таким весёлым. Раньше он любил рассказать одну-другую историю, но уже давно этого не делал. С появлением новых знакомых и гостя в доме всё поместье зашевелилось, словно кто-то завёл его, как заводят останавливающиеся часы, и оно зажило в новом ритме.

– Расскажи про дедушку Грейсона, папа, – предложила Клэр, зная, что это была одна из любимых историй отца. – Думаю, Джеймсу будет интересно узнать про наше поместье, правда? – повернулась она к юноше.

– Да, конечно! Расскажите! – ответил Джеймс с неподдельным любопытством.

– Ну что ж, так и быть, – начал тот свой рассказ. – Брат моего деда Грейсон был кутила, он жил на широкую ногу, играл в карты, в которые ему, кстати, очень везло, даже на завтрак любил пропустить один-другой стаканчик виски и, конечно же, был завсегдатаем на всех балах, салонах, не был чужд и кабаков. Женщины вились за ним хвостом, но он так и не женился, оставаясь завидным холостяком. Время мчалось, каждый день был похож на другой, и все его обыденные развлечения наводили лишь уныние. Так и в тот поздний вечер он сидел в кабаке за карточным столом со старыми друзьями и одним заезжим незнакомцем, который и проиграл ему хорошую сумму денег. Никто не знал, откуда этот человек взялся, а их игральный стол всегда был открыт для желающих присоединиться. Проигравший был странник, одежда его хорошо износилась, а за игорный стол он сел, скорее всего, чтобы раздобыть немного денег на дальнейший путь.

Не склонный к меланхолии дедушка Грейсон вдруг ощутил жалость к бедняге.

Тоска играла в его душе, как унылая скрипка в неумелых руках, и он подумал: «А не помочь ли этому потрёпанному жизнью немолодому человеку?»

И не от доброты души возникла эта мысль, а от пустоты, обыденности, пресыщенности жизни богатством и расточительством. Ему вдруг захотелось сделать что-то значимое.

«Опять мне улыбнулась удача сегодня, а улыбалась ли когда-нибудь она ему?» – крутилось у кутилы в голове, пока он наблюдал за незнакомцем. Грейсон знал, что тот проиграл последнее и денег у него нет ни на расплату, ни на последнюю ставку, которую он собирался сделать от безысходности в надежде отыграться. Не сложно было догадаться, только лишь посмотрев в его кричащие отчаянием глаза.

«У меня есть деньги, я принесу», – обещал незнакомец неуверенным голосом, начиная игру, когда Грейсон отозвал его в сторону. Заведя его в угол, чтобы никто не видел, он вложил в дрожащие руки странника двойную сумму проигранного и строгим голосом сказал: «Я знаю, что денег у тебя расплатиться нет. Тебе нужно было выиграть, считай, что ты выиграл. Но чтобы больше я тебя за карточным столом не видел. И советую тебе нигде за него никогда больше не садиться, до добра не доведёт! Играть ты явно не умеешь, а теперь иди своей дорогой», – указал Грейсон на дверь.

Глаза странника наполнились слезами, он был готов упасть перед его спасителем в благодарности. Но Грейсон ещё раз строго указал ему на дверь, и тот поспешно скрылся в тёмных переулках.

Позднее, ночью, когда весь город уже спал, а дед мой всё ещё сидел в своём любимом кожаном кресле, в своём большом роскошном доме, в гостиной, обставленной мебелью от лучших мастеров, и допивал очередную порцию виски, в дверь постучались. Прислуга отдыхала, Грейсон поднялся и отворил дверь сам. На пороге стоял недавний новый знакомый из кабака и держал в руках потёртую папку.

«Не сложно было вас найти, – проронил странник. – Вы известный человек в городе! Извините, что так поздно, я пришёл вас отблагодарить».