Кристина Арноти - Знойная пустыня

Гарри продавал меня этому старому крабу. А тот ответил, не раскрывая рта:

– Месье… месье…

– Уолстер.

– Каковы бы ни были планы, которые строит Гарри по поводу кометы, – сказал он, – принимаю вас с удовольствием. Друзьям Гарри добро пожаловать.

Было ясно: если бы я не был другом Гарри, никогда не переступил бы я порога этого дома.

Я был вынужден успокоиться, оставив мою чувствительность на вешалке социальных проблем.

– Настойчивости Гарри не сопротивляются.

Граф фон Гаген разглядывал меня.

– Это верно, Гарри умеет убеждать, – сказал он, повернувшись к гостю, который шел за мной.

Я наклонился над мягкой рукой, усеянной кольцами, госпожи фон Гаген. Легкий толчок Гарри вернул меня к моему долгу: склониться перед графиней и ткнуться носом в кисть руки, как в подушку из мяса. Чтобы мой поклон имел хотя бы минимум вежливости, я должен был слегка отступить одной ногой. Я вдохнул запах музы.

– Добрый вечер, мэтр Уолстер, – сказала любезная дама. – Надеюсь, вы проведете здесь приятный вечер.

Слово «мэтр» меня удивило. Эти люди, вращающиеся в их золотом аквариуме, присвоили мне титул?

– Я убежден в этом, мадам.

– Дженнифер фон Гаген, – продолжал Гарри.

Прохладная рука. Я пожал ее, потом встретился взглядом. Мгновенное удовольствие. Затем – Мари-Софи, хрупкая девушка, словно вышедшая из записной книжки Мопассана. Огромные голубые глаза, где небо и облака вступают в конфликт. Эта мадонна также оценивала меня.

– Валерия Фонтэн, француженка-гувернантка дочерей. Почти член семьи, – сказал Гарри.

Слово «почти» сделало жестким взгляд Валерии. Ей было, наверное, лет сорок. Фарфоровый цвет лица, полные губы, ярко-красный цвет, ни одной морщинки, решительный вид. Ярко-красный неоновый цвет в ночи. Она улыбалась, в какую-то секунду я надеялся на возможное сообщничество, но она уже повернулась к следующему гостю. Весь этот прекрасный мир, этот nice people, казался не готовым взорваться. Испытав невольно электрический ток, исходивший от них, я, как мне казалось, сидел в машине, попавшей в засаду. Что надо было: включить контактный ключ или выйти из машины? Мне хотелось бы еще раз взглянуть на девушку, оцененную в пятьдесят тысяч долларов, но Гарри тянул меня за руку: надо было уступить место следующим.

– Князь Виртеншафт с принцессой… Баронесса Мишунген и дочь ее Амелия.

На месте лакея, даже если бы меня за это тут же уволили, я бы объявил: «Аль Капоне и мадам», «Доктор Ландрю и мадам!..» Я обожал шутки в этом роде, но мои глупые каламбуры произвели бы здесь лишь эффект подмоченных петард. Я был гостем на один вечер и имел поручение при условии, что понравлюсь девушке с полароидным взором. Разглагольствования Гарри меня даже не задевали. Эти люди не нуждались в адвокате, тем более в таком, чей единственный успех заключался в том, что он отправил в тюрьму первого же важного клиента. Какое я имел право их подозревать и в чем? Если бы я не вырос в бедности, я бы меньше испытывал ненависти к деньгам. Ох уж эти кольца на старых руках в веснушках… У моей матери никогда не было красивого кольца. Только дешевенькое обручальное кольцо, которое она сохранила даже после развода. Ее аромат? Запах дезинфекции. Красивая и достойная, она могла бы быть любой из этих баронесс… Но ей пришлось их обслуживать.

– Грегори, вы мечтаете?

Гарри повел меня к буфетам. Великолепная закуска на серебряных подносах украшала столы, накрытые белыми скатертями, спускающимися до самого пола, напоминали картины художников-абстракционистов. За нагромождением этих дорогих кушаний стояли лакеи в костюмах эпохи Франца Иосифа… Я мельком увидел свое отражение в зеркале, стоящем между двумя деревянными скульптурами, изображающими ангелов. Я предстал на первом плане бального зала в моем черно-белом одеянии, более чем кто-либо напоминая пингвина. Вздрогнуть меня заставила моя обувь! Я совсем забыл об обуви. К счастью, ботинки были черные, хотя и старые, но начищенные, но дешевого фасона, то есть недостойные того пола, по которому ступали.

Гарри задержался по дороге разговором с дамой, играющей веером и рассказывающей что-то между короткими обрывками смеха, потом он освободился и вернулся ко мне:

– Милый друг, не скромничайте и дайте волю вашему аппетиту.

– Спасибо, я не проголодался, не из Нигерии приехал.

– Ваш юмор не изменился, – сказал он с грустью – Помню, как однажды в Бостоне…

Он осмеливался говорить о Бостоне, а ведь там он меня так предательски бросил! Мне был противен его оппортунизм.

– Не стоит вспоминать о Бостоне…

– Но вы действительно злопамятны! – воскликнул он, – Не пора ли уже забыть?

Он наклонился ко мне:

– Ну как… Что думаете о нашей Дженнифер?

– У нее не вампировские клыки, но, может быть, копыта… под юбкой…

Он был раздражен:

– Вы находите, что ваши каламбуры остроумны? Почему насмехаетесь над ними?

– Вы мне надоели, дорогой Гарри.

– Вот так, – сказал он, огорченный. – Вот и из-за этого я не стал вас представлять некоторым знакомым в Бостоне… Ваши антикапиталистические заявления мешают, хуже того, они вышли из моды.

– Если бы вы сдержали слово, я, быть может, был бы менее строг.

Он согласился и нетерпеливо сказал:

– Согласен, согласен. Все по моей вине. Но теперь от вас все зависит. – Он похлопывал меня по предплечью. – Скажите мне о Дженнифер, но только серьезно… Какое впечатление?

– Никакого.

Не спросив моего мнения, Гарри заказал два бокала шампанского. Итак, я был пентюх, который должен любить шампанское и пользоваться случаем, чтобы выпить его? Я вмешался:

– А мне томатный сок. Пожалуйста…

Официант обратился к метрдотелю, а тот пожал плечами. Множество хрустальных графинов стояли с фруктовыми соками, но не с томатным. Еще не наступил час томатного сока в «замке Тысячи Капризов». Гарри только что съел два канапе со спаржей. На верхней губе у него еще видна была жирная крошка.

Я показал на остатки, он вытер губы обратной стороной ладони.

Я повернулся к нему.

– Вообще-то…

– Что «вообще-то»? Соглашаетесь или нет?

Второй метрдотель поставил перед нами поднос с бутербродами с икрой.

Гарри воскликнул:

– А они умеют угощать! О, какой жемчужно-серый цвет… крупнозернистая икра. Берите… На другом подносе – прессованная…

Из гордости я проигнорировал. Я еще мог позволить себе полкило белуги, а когда получу пятьдесят тысяч долларов – килограмм. До отвращения.

– Как девушка?

– Если бы вы могли хотя бы назвать ее имя…

– Да ваша Дженнифер…

– Вы познакомитесь с ней и увидите – она восхитительна.

– Странное семейство…

– Странное? Почему? Все странны. Семейство рабочих имело бы те же недостатки и достоинства, что и они. Какой бы общественный слой вы ни взяли, люди мечтают о деньгах, о власти, о сексе. Итак, ваши заявления…