Джудит Макнот - Рай

Подписывая контракт, Мэтт уже знал: сто пятьдесят тысяч долларов премии легко не достанутся, компания наверняка выплачивает компенсацию за некоторые лишения, но был уверен, что сумеет сделать для Мередит все необходимое. Несмотря на отвращение к Филипу Бенкрофту, Мэтт понимал, что тот имеет право беспокоиться за дочь. Впервые с той минуты, как Мэтт переступил порог кабинета, он решил заговорить.

– В шестидесяти милях есть большая деревня, – хладнокровно сообщил он.

– Бред! Шестьдесят миль – это восемь часов на джипе, если, конечно, тропа, которую вы прорубили, еще не успела зарасти. Или намереваетесь заточить мою дочь в деревне на полтора года? А когда собираетесь навещать? Насколько я понимаю, там приняты двенадцатичасовые смены.

– На буровой построены коттеджи, – возразил Мэтт, хотя подозревал, что вопреки уверениям Соммерса они вряд ли пригодны для не привыкшей к трудностям молодой женщины. Кроме того, Бенкрофт был прав: там и сильному мужчине трудно выжить. Оставалось надеяться лишь на то, что Мередит понравится Венесуэла и что она посчитает свое пребывание там чем-то вроде приключения.

– Да, прекрасное будущее вы ей предлагаете, – с уничтожающим презрением фыркнул Бенкрофт. – Хижина на буровой или лачуга в заброшенной деревне, на краю света. – И, проворачивая словесный нож в ране, продолжал: – У вас толстая шкура, Фаррел, должен признать. Вынесли все, что я тут наговорил, не моргнув глазом. Но есть ли у вас совесть? Продали свои мечты моей дочери в обмен на всю ее жизнь. Так вот, у нее тоже были мечты, подонок вы этакий! Мередит хотела поступить в колледж, с детства любила одного человека… сына банкира, кто мог бы подарить ей весь мир. Она не знала, что мне об этом известно. А вам говорила что-нибудь?

Мэтт стиснул зубы, но ничего не ответил.

– Скажите, где она взяла то, что на ней надето? Подумать только, пробыла с вами всего несколько дней и уже выглядит как домохозяйка из рабочего поселка! Так вот, – деловито продолжал он, – это приводит нас к следующему вопросу, который, как я уверен, жизненно важен для вас, – деньги. Вы ни цента не увидите из денег Мередит. Я достаточно ясно выразился? – Он нетерпеливо наклонился вперед: – Вы уже украли у нее юность и мечты, но денег не сможете украсть. По завещанию отца я остаюсь ее попечителем еще на двенадцать лет, и если она к тому времени все еще не разведется с вами, постараюсь вложить каждый цент в вещи, которые она не сможет ни продать, ни обменять в течение еще двадцати пяти лет. – И, не обращая внимания на ледяное молчание Мэтта, продолжал: – Если думаете, что я пожалею дочь, увидев, в какой нужде она живет с вами, и начну сорить деньгами, чтобы хоть немного помочь ей, – ошибаетесь! Вы еще плохо знаете меня, Фаррел, и если считаете себя упрямым, я во много раз упрямее и не остановлюсь ни перед чем, только бы освободить Мередит от вас, даже если ей придется ходить босиком и в лохмотьях. Повторяю, я достаточно ясно выразился? – рявкнул он, снова приходя в бешенство при виде бесстрастного лица Мэтта.

– Абсолютно, – процедил Мэтт. – А теперь позвольте мне напомнить вам кое о чем. У нас будет ребенок. Мередит уже беременна, поэтому почти все сказанное вами практически не имеет значения.

– Она хотела учиться в колледже, – возразил Филип. – И все знали это. Я отошлю ее отсюда, и она сможет спокойно родить. Кроме того, еще есть время предпринять кое-какие меры…

Глаза Мэтта яростно сверкнули.

– С моим ребенком ничего не должно случиться, – предостерег он тихо, но разъяренно.

– Прекрасно. Если хотите, сможете забрать его.

В хаосе последних дней никто из них не подумал о такой возможности. Правда, в этом не было особой необходимости. И Мэтт с гораздо большей долей убедительности, чем чувствовал на самом деле, ответил:

– Это просто вздор! Мередит хочет остаться со мной.

– Ну конечно, – вскинулся Филип. – Секс для нее – совершенно новое впечатление. – И, бросив на Мэтта понимающий брезгливый взгляд, добавил: – Но не для вас, верно?

Они словно заправские дуэлянты обменивались вместо ударов словами, причем у Филипа рапира была острее, а Мэтт лишь оборонялся.

– Когда вы уедете и секс потеряет свою привлекательность, Мередит начнет мыслить более ясно, – с абсолютной убежденностью провозгласил Бенкрофт. – И захочет осуществить свои мечты, не ваши: посещать колледж, встречаться с друзьями… Поэтому прошу, уступите мне, и я готов заплатить любую сумму. Если она похожа на мать, значит, беременность не будет заметна до шести месяцев, и у нее еще будет время передумать. Пожалуйста, уговорите ее, чтобы она держала этот омерзительный брак и беременность в секрете…

Не желая показать Филипу, что он победил, Мэтт коротко ответил:

– Она уже решила сделать это и пока не сможет приехать ко мне, в Венесуэлу.

И при виде радости, осветившей лицо Бенкрофта, стиснул зубы.

– Прекрасно, если никто не узнает о том, что вы женаты, значит, можно будет спокойно получить развод, без лишних сплетен. Вот что я предлагаю, Фаррел: в обмен на то, что вы освободите Мередит от своего присутствия, я вложу значительную сумму денег в любое сумасбродное предприятие, которое вы намереваетесь затеять, вернувшись из Южной Америки.

Мэтт холодно наблюдал, как Филип достает из стола чековую книжку. Из чистого злорадства он остался сидеть на месте и наблюдал, как Бенкрофт выписывает чек – пусть потрудится, прежде чем Мэтт откажется от его подачки. Это не такое уж большое возмездие за все пытки, которым он подверг Мэтта.

Бенкрофт закончил писать, отбросил ручку и устремился к Мэтту. Тот медленно встал.

– Через пять минут после того, как вы выйдете из комнаты, я звоню в банк и приказываю заморозить этот чек, – предостерег Филип. – Как только вы убедите Мередит покончить с этой комедией брака, велю выплатить деньги. Это ваша награда – сто пятьдесят тысяч долларов за то, что не захотите уничтожить жизнь восемнадцатилетней девушки. Возьмите!

Но Мэтт не обратил внимания на протянутую руку.

– Возьмите чек, потому что больше вы не увидите ни цента из моих денег.

– Не нужны мне ваши проклятые деньги!

– Предупреждаю вас, Фаррел, – прошипел он, снова потемнев лицом от ярости, – лучше возьмите чек!

– Суньте его себе в… – с ледяным хладнокровием отозвался Мэтт.

Бенкрофт с поразительной силой выбросил вперед кулак, но Мэтт увернулся от удара, схватил противника за запястье, рванул на себя, развернул и заломил руку за спину.

– Слушайте меня, Бенкрофт, – тихо прорычал он. – Через несколько лет у меня будет достаточно денег, чтобы купить и продать вас, но если попытаетесь вмешиваться в нашу жизнь, я убью вас! Надеюсь, мы поняли друг друга?