Салли Маккензи - Без ума от виконта

– Мама, ну пожалуйста!

Еще один глубокий вздох. Джейн могла бы раскричаться с досады, но это еще сильнее расстроило бы маму. Чего Джейн ни в коем случае не могла бы себе позволить – это сообщить ей о своем пылком желании увидеть виконта… Как она объяснит свое внезапное увлечение им, не рассказав о тех скандальных поступках, которые они оба позволили себе в кабинете Кларенса? Не то чтобы ее интерес к виконту был неожиданным. Семь лет пылкого увлечения никак нельзя назвать случайностью, однако ведь она неожиданно получила возможность – обещание! – повидаться и поговорить с ним. Она не может – и не позволит – ускользнуть такому между пальцами.

Быть может, он даже хочет прогуляться с ней в парке. Вполне вероятно. Он, разумеется, не захочет обсуждать с ней злополучный рисунок в бальном зале, где кто угодно может их подслушать. А когда они окажутся наедине в темных зарослях… Как знать, что может тогда случиться?..

– Ты снова вся красная.

Мама приподнялась, чтобы дать кучеру сигнал повернуть назад.

Джейн рванулась к ней и схватила за руку.

– Джейн, ты ведешь себя весьма странно.

Мама высвободила руку.

– Мы почти доехали до дома лорда Палмерсона, мама. – К счастью, так оно и было. – Просто глупо поворачивать теперь обратно.

– Но если ты больна…

– Я не больна! – Мама смотрела на нее недоверчиво. – И даю слово, что если мне станет нехорошо, я сразу скажу вам.

Мама глянула в окно, потом перевела взгляд на дочь.

– Ну хорошо, раз мы уже на месте…

Едва она договорила, карета остановилась. Они присоединились к длинному строю экипажей, ожидающих, пока пассажиры выйдут на тротуар возле городского дома Палмерсонов.

– Но обещай, что если тебе станет дурно, ты скажешь мне об этом, ни минуты не медля.

– Да-да, обещаю.

Джейн тоже выглянула в окно. Сколько там экипажей перед ними? Слишком много. Она хотела выйти из кареты немедленно, чтобы избежать дальнейших разговоров с мамой, – и поскорее попасть в бальный зал. Может быть, выездной лакей опустит ступеньки прямо тут, на этом месте?

Нет, конечно же, нет. Не положено выскакивать из экипажа столь неприлично поспешным образом. Мама силой втащила бы ее назад и приказала бы кучеру Джону катить прямиком в Бедлам. Придется набраться терпения.

Джейн глубоко вздохнула и уселась на место. Старалась казаться спокойной и не обращать внимания на испытующий взгляд мамы. Проклятая карета двигалась со скоростью улитки, когда наконец тронулась с места.

Но вот они остановились у парадной двери и присоединились к длинной цепочке элегантно разодетых мужчин и дам, медленно поднимающихся по мраморным ступеням ко входу в бальный зал. Гул множества голосов заглушал все прочие звуки. Находится ли где-то в этом скопище лорд Моттон? Джейн искала его глазами со всем тщанием. Его нигде не было. Должно быть, он уже там, в бальном зале, и ждет ее. Джейн от волнения чувствовала спазмы под ложечкой. Хоть бы те, кто впереди них с мамой, двигались побыстрее.

Это тянулось целую вечность, но наконец было объявлено об их с мамой появлении. Джейн вошла в зал и пригляделась к толпе. Лорд Моттон, разумеется, ищет ее глазами. Конечно, он не может подойти к ней немедленно – это было бы слишком заметным. Им нежелательно привлекать к себе излишнее внимание светского общества. Но ей нужно оглядываться по сторонам, и как только она его увидит, направиться в его сторону. Тогда их встреча покажется случайной тем, кто ее заметит.

Джейн нахмурилась. Так где же он? Она внимательнее пригляделась ко всем углам помещения.

– Джейн, нам надо двигаться дальше, – услышала она мамин голос. – Мы загораживаем вход.

И мама слегка подтолкнула ее.

– Да, мама. Конечно.

Будь оно все проклято, но если виконт внезапно не стал невидимкой, его просто нет в зале.

Так где же он, лорд Моттон? Черт побери, ведь он же сказал, что сегодня вечером поговорит с ней на балу у Палмерсонов. Она это не придумала. Она помнила все совершенно точно. Он сказал это перед тем, как ускользнуть из кабинета Кларенса.

– Насколько я, э-э, понимаю, вы остановились в доме Уидморов, мисс Паркер-Рот?

– Ой! – Джейн вздрогнула и почувствовала на обнаженном плече прикосновение острого кончика пальмового листа. Она забыла, что мистер Маусингли – или Маус, то есть «мышонок», как его называли светские остряки, – стоит под пальмами рядом с ней. То был легко забываемый джентльмен – малорослый и худой, заметно сутулый, с большими ушами и рыжеватыми волосами, которые он зачесывал на затылок. – Вы меня испугали.

Маус сдвинул брови.

– Не понимаю, как я мог вас испугать. Я стоял здесь десять минут. Даже пятнадцать. Да, полагаю, что не меньше пятнадцати минут. Но я очень сожалею, если напугал вас. И помыслить об этом не мог. Я ни за что не стал бы пугать женщину. Я не стал бы пугать и мужчину, во всяком случае, намеренно.

– Да-да, я уверена, что вы и блоху не напугали бы, мистер Маусингли, вы и меня не испугали бы, если бы я немного не размечталась.

– Э-э, размечтались? Ах, в таком случае я весьма сожалею, что помешал вам! Можно, я просто молча постою здесь, пока вы не кончите мечтать? Или вас и это может напугать?

Джейн хотелось прикрикнуть на него, однако это несомненно привлечет нежелательное внимание общества в зале. Боже упаси, ведь люди могут подумать, будто Маус каким-то своим поступком довел ее до того, что она закричала. Какой абсурд! Она не удержалась от смеха.

Маус снова сдвинул брови.

– Я сказал что-то очень смешное, мисс Паркер-Рот?

– О нет, мне просто пришла в голову совершенно случайная мысль. Не принимайте это во внимание.

– Очень хорошо.

Маус кивнул и продолжил глазеть на Джейн, словно надеялся получить от нее кусочек сыра.

Что нужно этому человеку? Начиная этот дурацкий разговор, он произнес какую-то фразу… А, верно. Он спросил, где она сейчас живет. Странный вопрос. Чего ради ему понадобилось это знать?

– Вы, кажется, спрашивали, не остановились ли мы в Уидмор-Хаусе?

Маус с весьма заинтересованным видом кивнул.

– Это так. Мисс Уидмор, теперь она баронесса Трент, уехала, у нее медовый месяц, а бедный мистер Уидмор…

Маус испустил шумный вздох, насыщенный запахом чеснока. Джейн отступила на шаг-другой.

– Да, бедный Кларенс! Он воспарил на небеса. Такая трагедия. – Маус откашлялся. – Он был художником, как вы знаете.

– Да. Скульптором.

Маус кивнул и добавил:

– Да, но он еще и рисовал. Разные картинки. Вы об этом знали?

Его маленькие глазки-бусинки сверкнули. Их выражение было кротким и почтительным, как и подобает мышонку, однако Джейн готова была поклясться, что увидела в его взгляде и нечто совсем другое.