Сьюзен Филлипс - Ну разве она не милашка?

Обслуживая покупателей, Шугар Бет твердила себе, что Колин ошибался, обвиняя ее в трусости. Люди, которые не учатся на собственных ошибках, не заслуживают счастья. Нельзя и дальше переключаться с одного мужчины на другого, щедро наделяя их своим теплом и отдавая сердце, влюбляясь в любовь, чтобы потом терпеть разочарования. Колин не понимал, что она защищает его!

В среду за картиной прибыли взволнованные представители «Сотбис». Студия казалась без нее совсем пустой, но Шугар Бет ни о чем не жалела. Ей хватало своих взбудораженных эмоций и ни к чему было видеть хаос чужих на испещренном красками холсте.

Неделя тянулась бесконечно. Она убеждала себя, что вынесет публичное унижение, ожидавшее ее, когда в продаже появятся «Отражения». И не такое бывало.

Шугар Бет без труда получила небольшой кредит в банке, чтобы продержаться до продажи картины. Полотно было куда больше размером, чем она представляла в самых смелых мечтах. Даже после того, как она учредит доверительный фонд Дилайлы, денег останется достаточно, чтобы открыть детский книжный магазин. Колин прав. У нее нет никаких способностей к продаже недвижимости. Ничего похожего на то тихое счастье, которое она испытывала, когда знакомила детей с новыми книгами. Приехав в Хьюстон, она немедленно займется поисками подходящего места и забудет, что уже нашла его на заброшенном вокзале в Паррише, штат Миссисипи.

Усилием воли Шугар Бет выбросила из головы мысли о старых кирпичных стенах, уставленных книжными полками, с комнаткой для чтения в виде домика на колесах. Она решительно отказывалась представить маленькое кафе, устроенное на заброшенной погрузочной платформе или заросших сорняками рельсах, уставленное деревьями в горшках и корзинками с цветами. Лучше сосредоточиться на работе.

Джуэл дала объявление о приеме новой продавщицы, но Шугар Бет не нравилась ни одна кандидатура.

– Ты просто обязана найти кого-то, кому небезразличны детские книги.

– Я уже нашла, – отвечала крохотная хозяйка магазина. – Тебя.

И Шугар Бет вдруг разрыдалась, прямо там же, между Сандрой Сиснерос и Мэри Хиггинс Кларк. Джуэл обняла ее, но бывает так, что никакие утешения помочь не в силах.

Уинни объявила, что в понедельник вечером устраивает десерт прощения и примирения, дабы Шугар Бет смогла перед отъездом помириться с «Сивиллами».

– Откровенно говоря, я не уверена, каким образом это самое прощение и примирение будет обставлено, – призналась она. – Они только что привыкли к мысли о твоем возвращении, а теперь ты снова улетучиваешься. Бедняжки воспримут это как личную обиду.

– Ты ведь знаешь, что у меня нет выхода.

– Это ты так считаешь.

И Шугар Бет прочла в глазах сестры, что та тоже чувствует себя преданной.

По ночам она почти не спала. Часами стояла у окна, глядя на Френчменз-Брайд и борясь с почти непреодолимым желанием бежать к нему. Как он мог просить ее выйти за него? Неужели разучился считать? Какой приступ идиотизма пробудил в нем желание добровольно стать ее четвертой жертвой?

В субботу она должна была работать последний день. Почти все знали о ее отъезде, и полгорода перебывало в магазине, чтобы попрощаться. Что же, на этот раз они по крайней мере не будут так плохо думать о ней.

Позже, когда поток посетителей почти иссяк, она в последний раз прошла в детский отдел и принялась расставлять маленькие стулья, но тут в дверь влетела Уинни:

– Райан только что звонил из Френчменз-Брайд! Сегодня Колин покидает Парриш!

– Ты о чем?

– Говорю же, он перебирается в другое место. Уезжает навсегда!

Кровь Шугар Бет превратилась в лед.

– Я тебе не верю.

– Сейчас он грузит вещи в багажник. И предупредил Райана, чтобы тот ничего тебе не говорил, пока он не уедет.

– Колин любит Парриш! Он ни за что не бросит его! Этот город значит для него все!

Перед глазами мелькали первые строчки «Отражений»: «Я приезжал в Парриш дважды. В первый раз – чтобы написать великий роман. Во второй раз – более чем десятилетие спустя, потому что ощутил потребность вернуться домой».

– С чего бы это вдруг? – пролепетала она.

– Думаю, мы обе знаем ответ.

– Считает, что, если уедет он, я останусь, – выпалила Шугар Бет и испуганно прижала пальцы к губам.

– Он собирается продать тебе Френчменз-Брайд.

Шугар Бет уставилась на нее.

– Ты должна позвонить его поверенному и предложить свою цену.

Шугар Бет выпрямилась.

– Он не может этого сделать! Где мои ключи?

– Моя машина у входа. Скорее!

Они выбежали на улицу, где прямо под табличкой, запрещавшей парковку, стоял «мерседес» Уинни. Она села за руль и резко сорвала машину с места.

– Нужно же было тебе так все изгадить, – буркнула она, пролетая на красный свет и сворачивая за угол. Шугар Бет больно ударилась плечом и вонзила ногти в ладони.

– Мой особый дар.

– Уж кому, как не тебе, уметь обращаться с мужчинами, – продолжала Уинни. – Ты просто национальная катастрофа, вот что ты такое.

– Перестань нудить.

– Вы идеальная пара. Все это так глупо! Я сразу и не поняла, да и как я могла, имея дело с тобой! Но теперь все кристально ясно! Ты единственная, у которой есть силы противостоять ему! Остальных он безжалостно подавляет! И ты ему нужна. Вчера при встрече он вроде говорил все как надо, но при этом был словно потерянный.

Шугар Бет тупо смотрела вперед, ломая руки.

Наконец Уинни затормозила у Френчменз-Брайд, и Шугар Бет сразу увидела припаркованный сбоку «лексус» и Колина, кладущего что-то в багажник. Райан тащил коробку с компьютером. Шугар Бет выскочила из машины и бросилась бежать. Колин с упреком взглянул на Райана:

– Я же просил не говорить ей.

– Здесь живут по-другому, – возразил Райан, – и тебе следовало бы уже это понять.

Колин выхватил у него коробку и, обойдя автомобиль, поставил ее на заднее сиденье. Райан направился к Уинни, а Шугар Бет надвинулась на Колина. Он, как всегда, выглядел высокомерно-отчужденным, но теперь его вид уже не мог ее обмануть. У него душа поэта. Истинного романтика. Нежная и ранимая.

– Это безумие! Что это ты вытворяешь?

– Именно ты решила, что нам двоим тут места мало, – бросил он, передвигая очередную коробку, – и только один из нас может тут жить.

– Ты! – закричала она. – Это ты должен здесь жить.

– Брось, – фыркнул он, словно его отъезд был чем-то совершенно незначительным. – Мы оба знаем, что Парриш скорее твой дом, чем мой.

– Это неправда. Теперь это твой дом. Колин, не делай этого.

– Нам всем нужно когда-то выбирать. Ты решила, что легче быть трусихой, а я решил не возражать.

– Я не трусиха. Просто пытаюсь смотреть вперед. Ты не можешь бросить Френчменз-Брайд после того, как вложил в него сердце и душу.