Джосс Вуд - Экстремальные отношения

Кейл еще раз взял бутылку с водой и вздрогнул от рева двигателя. Выругался. Мэдди. У него не осталось сил для еще одного раунда пререканий. Нет, он выходит из игры.

Он прислонился к столу в ожидании. Когда она ворвалась в комнату, ее глаза опасно блестели. Она явно не собиралась сдаваться. Скорее наоборот, изготовилась для решающего наступления.

Ох как весело!

– Не смей никогда уезжать, когда мы излагаем свои аргументы! – выпалила она голосом грозным и горячим, как лава вулкана, и ткнула его пальчиком в грудь.

Кейл схватил ее за палец и крепко сжал, она не успела его отдернуть.

– Не изображай из себя принцессу. Я тебе не муж, не отец и не брат. Отправляйся домой, пока я не сделал или не сказал что-то, о чем потом пожалею.

– Что, например?

– Могу сказать, что ты испорченный ребенок с дьявольским характером. Сейчас ты совсем мне не нравишься. Я выбираю: или посадить тебя себе на колени, или затащить в койку, поскольку никогда не ударю женщину.

– Ты мне тоже сейчас совсем не нравишься. Преувеличиваешь свои возможности и почему-то присвоил себе право меня судить. – Она расстегнула пиджак и бросила его на ближайший стул. – Ты упрям как осел и живешь только прошлым.

– А ты избалована как ребенок, и тебя вытерпит только святой.

– Ты намекаешь на то, сколько времени и сил я потратила на соревнования? Ведь они устраиваются в честь твоего брата. А я не уверена даже в том, что ты его любил!

От обиды у Кейла перехватило дыхание.

– Выбирай выражения, Мэдисон.

– Или что? Еще неделю не будешь со мной разговаривать? А может, что-то новенькое придумал? Ничего, как-нибудь вытерплю.

– Ты ведешь опасную игру.

– Ах да, совсем забыла о твоих драгоценных чувствах. Ведь ты одарил меня сексом и поцелуем в щечку, а потом не звонил неделю. Не удосужился даже прислать имейл или эсэмэску, что тебе хочется немного отдохнуть.

Кейл почувствовал, что волна гнева вот-вот накроет его окончательно.

– Как ты посмела войти в мой дом в столь отвратном настроении и с какой стати решила, что можешь выпускать здесь пар?

– А почему нет?

– Это мое жилище! Мой дом, моя кухня, моя среда обитания, Мэдисон! Впервые за тридцать лет я не должен ни с кем делить свою жизнь, вещи, одежду, заработанные деньги и, черт возьми, свое время. Не несу ответственности ни за кого, кроме себя самого, и мне это нравится! – проорал он, по-хозяйски схватил кофейную чашку и выбросил в ближайшее окно.

Звон разбитого стекла эхом отозвался в его сердце, и это было восхитительно. Тоненький внутренний голос нашептывал, что он потом об этом пожалеет, однако он схватил еще одну чашку и швырнул вслед за первой.

– Если я неделю не хочу тебе звонить, то и не должен.

– Отличный бросок.

– Нечего здесь стоять и ехидничать! Ты понятия не имеешь, какую цену я заплатил за мою нынешнюю жизнь! Мне надо было потерять Оливера, чтобы получить то, что имею.

– Чушь собачья! Просто нянчился бы с ним меньше.

– А что, по-твоему, я должен был делать, когда он потерял очередную работу и не мог оплачивать аренду? Наплевать на него?

– Может быть, и так.

– А когда он не смог обеспечивать своих мальчишек? Пусть бы выживали, как сумеют? Да? А когда он подрался в баре, один против шести? Не надо было ему помогать? Он едва за решетку не угодил, только благодаря мне остался на свободе. А потом я снабдил его всем необходимым на первое время.

– Ты сам виноват, что все время оказывался в положении спасителя. Это он начал ту драку и угодил в тюрьму.

– Ты просто бездушная. Не могу с тобой такой разговаривать.

– Ты не разговариваешь, ты кричишь.

Кейлу захотелось схватить ее и как следует встряхнуть. Почему она его не боится? И куда, черт возьми, подевалась ее злость?

Лучше уйти. Подальше от нее, от этих сочувственных глаз и холодной рассудительности. Вроде только что они обсуждали ее вздорный нрав. И вдруг ему приходится горячо оправдываться. Как так получилось?

– Мне надо выйти. Хочу прогуляться.

– О’кей.

В дверях Кейл остановился, схватился за косяк дверного проема вверху и опустил голову.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Он услышал, как она приближается, надеялся, что она не станет его обнимать. Внутри по-прежнему все кипело, в таком состоянии человек непредсказуем.

Но Мэдди – это Мэдди. Положила руки ему на плечи и ткнулась лбом в спину.

– А ты хочешь, чтобы я осталась?

Нет, он не хотел видеть ее здесь, ему требовалось нечто другое. Она – ночью.

– Да.

– Тогда я останусь. Иди прогуляйся, Кейл.

В следующее воскресенье моросил дождик. Кейл расположился на кожаном диванчике напротив камина и не отрывал глаз от розового с зелеными полосками бюстгальтера. Какой сексуальный, какой мягкий! Однако кожа под этой сводящей с ума тканью еще мягче, по-прежнему слегка загорелая, с россыпью веснушек.

Мэдди расстегнула синюю рубашку и джинсы, из-под них выглядывали трусики. Кейл долго, дюйм за дюймом, рассматривал ее полуодетое зачаровывающее тело. Благоухающая Мэдди поглаживала его по волосам, играла прядями, постанывая от поцелуев.

– Вроде машина подъехала. Ты слышал?

– Нет. Замолчи. Хочу сосредоточиться.

– Правда, Кейл. Я слышала, как хлопнула дверца.

Он вздохнул и нахмурился. Залаяли собаки. Стукнула входная дверь, послышались нестройные женские голоса. Он вскочил и с тревогой посмотрел на Мэдди.

– Черт! Лучше тебе одеться.

Она села на диване и опустила ноги на пол.

– Что? Кто это?

– Мама приехала.

Он ругнулся, помог ей встать, стал застегивать ее рубашку.

– Может, надо было сначала позвонить? – произнесла густым голосом другая, явно немолодая женщина.

Бабушка.

За что такое наказание?! Две любительницы командовать, каких свет не знал, решили испортить ему воскресенье.

– Что я за мать, если буду спрашивать у своих детей разрешения приехать?

Он застегнул последнюю пуговицу. Мэдди отбросила его руки. Джинсы оставались расстегнутыми.

– Джинсы! Быстро!

Кейл судорожно застегивал молнию. Мэдди снисходительно улыбнулась.

– Чего ты испугался? Мать до сих пор тебя девственником считает?

– Сейчас будет миллион вопросов. Не хочу отвечать. Бабуля еще хуже. У обеих нет ни малейшего представления о деликатности, а у человека может быть своя жизнь.

– Это плохо, да?

– Кейл? – послышалось из-за дверей.

Он вздрогнул от требовательного голоса матери.

– Ты не понимаешь. – Он осмотрел Мэдди. Вроде бы оделась. Он подошел к двери, распахнул ее. – Мам, мы здесь.

– Кто это мы?

Мэдди повесила на лицо улыбку, силясь скрыть волнение. Вот она, его мать. Хорошо одетая, стройная, с пронзительным взглядом и инстинктивным желанием защитить свое дитя. А за ней бабушка, ниже ростом и явно бранчливее дочери, с самодовольной ухмылкой. Женщины поздоровались. Возникло замешательство. Паузу прервал мужчина: