Элли Даркинс - Холодное сердце, горячие поцелуи

– О… – Майя немного подвинулась, освобождая место на кровати. Посмотрела на него и вдруг смутилась. – Здесь нет другого места.

«Это всего лишь предложение присесть, – подумала она. – Он не может подумать ничего другого». Едва ли Уилл усмотрит в ее словах скрытый смысл, она сама не уверена в том, что он есть. Разве что пригласить его в свою постель?

Уилл с несколько скованным видом сел рядом с ней и потянулся к подносу. Подал Майе чай с подгоревшими тостами и улыбнулся, будто предлагал настоящее пиршество.

Она улыбнулась в ответ. Возможно, это и впрямь пиршество, ведь после утренних неприятностей едва ли можно было съесть что-нибудь другое. Новое ощущение, что о ней заботятся, придавало всему этому трогательную прелесть и дополнительный блеск. Она вдруг почувствовала, как легко принимать его помощь. Его улыбка говорила, что чувство собственной нужности притягивает, а не отталкивает. Уилл наблюдал, как Майя жует тост.

– Вы ничего себе не взяли?

– Я не знал, стоит ли рисковать делать еще один тост. Во всяком случае, пока.

– Я могу вам что-нибудь приготовить.

Она уже наполовину вылезла из постели, Уилл нежно взял ее за руку. Майя поняла, о чем он думает и, с сомнением посмотрев на него, снова легла. Его теплая рука продолжала удерживать ее, прогоняя неуверенность и страхи. С ним она могла не стараться постоянно что-то делать, не обязательно было все время угождать ему, чтобы чувствовать себя достойной его общества. Он хотел, чтобы она просто была. Волна тепла, зародившаяся в животе, поднялась к груди и затопила лицо.

– Возьмите хотя бы один из моих. – Она пыталась нащупать дорогу в новом мире, где не надо делать все самой. – Если нравится, разрешаю вам сделать потом еще для нас обоих.

– Хорошо. – Откусив кусок подгоревшего хлеба, он скорчил гримасу. – Это ужасно. Как вы это едите?

– Да нет, они вполне приличные, – соврала Майя, сдерживая смех, и, увидев поникшее выражение на лице Уилла, решительно засунула в рот оставшийся кусок. Сделала большой глоток чая и слегка поморщилась от горечи. – Вот, возьмите. Выпейте. Будет лучше.

– Спасибо. – Он слегка коснулся ее пальцев. Когда он сделал глоток, Майя с удивлением обнаружила, что это простое действие вызвало у нее всплеск желания. Подумала, не лучше ли им избежать повторения вчерашнего. Не навсегда, хотя бы на несколько часов. Чтобы перевести дух и просто порадоваться общению друг с другом. Но это не так просто.

– Вид отсюда просто потрясающий. – Уилл подвинулся немного глубже на кровати и глянул в окно.

А может, это будет совсем просто, по крайней мере сейчас. Сразу за садом почти на полмили простирался луг, усеянный дикими цветами. В реке, петлявшей по долине, отражалось вечернее солнце. Майя почти каждый день ходила туда прогуляться. Там придумывала новые рецепты, дышала чистым сельским воздухом и делала снимки, которые могли бы вдохновлять в будущем.

– Да, красиво. Мне здесь нравится гораздо больше, чем в Лондоне. В городе я никогда не смогла бы вести кулинарные курсы.

– Да, действительно красиво. Можете гордиться своим бизнесом. А вы уверены, что это именно то, чего вы хотите? Разве не жаль упускать то, что может предложить большой город? Энергию? Ощущение полноты жизни? Мне кажется, вы могли бы любить и это место, и Лондон. Ваш коттедж прекрасное место для уединения, но не стоит превращать его в тюрьму.

Он продолжал смотреть в окно, чтобы не смущать ее. Майя вгляделась в его черты, удивляясь тому, как ему удавалось так хорошо понимать ее, заставлять с такой ясностью видеть себя.

– Вам всегда было тяжело с родителями?

Она вздохнула. Неужели он намерен снова наступать на больное место? Но потом поняла, что он пытался помочь ей рассказать о самом больном. Как и она пыталась помочь ему. Уилл не всегда деликатен, не всегда прав, но всегда хотел помочь. И конечно, это не могло не отбросить их в прошлое. Он помог ей понять, как несбывшееся желание заслужить любовь родителей отравило отношения с людьми.

– На самом деле это вовсе не было тяжело. По крайней мере, для них.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, они просто не хотели, чтобы я была рядом. Так и получилось. Сначала мной занимались няни. Потом меня отправили в школу. А когда я поступила в университет, они купили мне квартиру, чтобы не пришлось приезжать домой на каникулы. – Майя подняла глаза и заметила его слегка приподнятые брови. – Я понимаю, что имела массу материальных преимуществ. Мне повезло, на их деньги я смогла начать свое дело. Но если бы могла, вернула бы им эти деньги.

– Понимаю. – Уилл сочувственно улыбнулся и пожал ей руку. – А как они отнеслись к вашему увлечению кулинарией?

Он действительно понимал ее. Майю растрогало то, как точно он угадал вопрос, который надо задать, чтобы вникнуть в суть. Ту часть ее истории, которая ранила сильнее всего.

– Однажды я попыталась рассказать им об этом. Ее голос сделался глухим, когда она вспомнила тот вечер. Как тщательно готовила то, что будет говорить, снова и снова повторяла это в машине, пока ехала домой. Придумывала аргументы и контраргументы. Была готова отстаивать свой выбор при любом повороте событий.

– Мне не нравилось учиться в университете, я успешно сдавала экзамены только потому, что много занималась. Но хотелось все бросить и поступить в кулинарный колледж. Я все спланировала и ехала к ним, чтобы рассказать, что хочу сделать. Думаю, даже если бы они сказали, что я не должна этого делать, было бы лучше.

– Что же они сказали?

– Они сказали, что я могу делать все, что угодно. Главное, убраться из дома до семи, потому что они идут обедать в ресторан.

Уилл взял Майю за руку и пожал ее. Но она не чувствовала печали и отчаяния, которые обычно вызывали эти воспоминания. Она впервые рассказала об этом вслух и теперь ясно видела, сколь вопиющим было поведение родителей, вдруг осознала, что причина отсутствия интереса к собственному ребенку вовсе не в том, что она делала или не делала. Просто двух этих крайне эгоистичных людей интересовала лишь собственная жизнь.

– И вы остались в университете?

– Последние два года я трудилась изо всех сил. Но они даже не приехали на вручение диплома.

– Знаете что, я думаю, они могли бы гордиться вашими достижениями. Я с ними не знаком, и мне трудно предполагать, что они чувствуют. Но знаю точно, что вы можете гордиться собой. И вам решать, как жить дальше, сможете ли вы оставить в прошлом их жестокость и начать получать удовольствие от жизни.

Он прав. Что бы она ни делала, чего бы ни добилась, пока будет оценивать свою жизнь глазами родителей, никогда не станет счастливой. Майя подняла глаза, удивленная и тронутая и его словами, и тем, что он их сказал. Она говорила себе, что пока окончательно не оправится от мигрени, не станет думать о том, что происходит между ними. Но стремительное изменение в отношениях так поражало, что она не могла не задуматься, к чему все идет.