Энни Уэст - Однажды я разлюблю

– У нас, по существу, и семейных традиций не было, – тихо сказала Имоджин, – кроме празднования Рождества и Пасхи. Даже в последние пару лет мы втроем охотились за пасхальными яйцами в саду.

– И ваша мама тоже?

– Конечно, она обожала шоколад.

Тьерри попытался было представить свою бабушку, бегающую по их безупречным газонам в саду в поисках яиц, и не смог.

– Звучит заманчиво. Я никогда не участвовал в охоте за пасхальными яйцами.

– Неужели во Франции нет подобной традиции? – искренне удивилась Имоджин.

– Возможно, есть, но не в семье Жирар, – с сожалением в голосе сказал Тьерри, вспоминая себя застегнутым на все пуговицы и чинно сидящим за праздничным столом во время торжественного пасхального обеда. Неудивительно, что Тьерри всегда первым делом расстегивал верхнюю пуговицу рубашки, стоило ему покинуть пределы офиса.

– Твоя семья кажется высокомерной. – Имоджин помедлила. – Это так и есть? В ее вопросе Тьерри послышалось участие.

Высокомерной? Может быть. Его дед и бабка были приверженцами старых традиций и соблюдали формальности. Тем не менее Тьерри их любил.

– Они примут тебя с распростертыми объятиями.

Мои родственники уже отчаялись увидеть меня женатым. Но тебе не стоит сейчас беспокоиться. Дедушка и бабушка проводят лето на своей вилле на южном побережье. А мои кузены, тети и дяди живут в других местах.

– Ты живешь вместе с дедом и бабкой? – удивилась Имоджин. И любой на ее месте был бы удивлен. Еще четыре года назад он жил своей независимой жизнью, изредка навещая семью в фамильном поместье. Но сейчас ему было удобнее восстанавливать семейный бизнес отсюда, поскольку здесь находился главный офис.

– Тебе кажется необычным, что мужчина тридцати четырех лет живет в родительском доме? – спросил Тьерри, натянуто улыбаясь и вспоминая, как неохотно он возвращался домой четыре года назад. – У деда случился инсульт несколько лет назад, и я понадобился семье. Но ты не беспокойся, поместье очень большое. Мы сможем жить в уединении. – Даже когда его дед и бабушка жили в поместье, он мог неделями не встречаться с ними.

Тьерри раздумывал, стоит ли сейчас рассказывать Имоджин, где ей предстоит жить. Она выглядела бледной и усталой, призналась, что ее временами подташнивает. Детали могут подождать.

– Почему бы тебе не вздремнуть? – предложил Тьерри. – Нам предстоит довольно долгая дорога.

Когда Имоджин открыла глаза, солнце было еще высоко. Последнее время она плохо спала, но мягкий ход машины убаюкал ее, дав возможность расслабиться.

Взглянув в окно, Имоджин увидела, что они свернули с основной дороги и ехали по узкой мощеной дороге через парк.

– Мы уже близко? – спросила она.

– Почти приехали. Скоро ты его увидишь.

«Его? – озадаченно подумала Имоджин. – Вероятно, он имеет в виду город, где он…»

В этот момент машина поднялась на пригорок, и Имоджин охнула при виде открывшейся перспективы.

– Ты живешь в замке? – огорошенно спросила она.

Тьерри и бровью не повел, будто для него возвращение домой в средневековый замок было обычным делом.

Мозг Имоджин лихорадочно работал, переваривая увиденное.

– Может, ты живешь где-то поблизости, в доме управляющего имением или что-то в этом роде? – продолжала допытываться она.

Посмотрев на Имоджин, Тьерри довольно улыбнулся.

«Стоит ему вот так улыбнуться, и даже этот абсурдный брак кажется тебе правильным», – пронеслось в голове у Имоджин.

Она до сих пор не могла поверить, что вышла замуж за Тьерри.

– Ты разочарована? Тебе хотелось бы жить в коттедже?

Имоджин медленно покачала головой, любуясь его профилем. Замок. Вот откуда его уверенность и подлинный аристократизм, которые она отметила в первую же их встречу.

– Имоджин, тебе не нравится?

Она повернула голову к окну. Стены замка устремлялись вверх несколькими ярусами, перемежаясь огромными окнами, через которые, вероятно, лился внутрь солнечный свет. По углам здания располагались приземистые, круглые башенки с коническими крышами. Сооружение напоминало иллюстрации к сказкам братьев Гримм.

– Не знаю. Не могу себе представить, как можно жить в замке.

– Мы называем его загородным поместьем.

– Хорошо. Все равно не представляю, как живется в загородном поместье. – Имоджин никак не могла окончательно поверить в реальность происходящего. Ей казалось, что она грезит наяву. Как это великолепие может сравниться с двухкомнатной квартиркой, которую она снимала на окраине Сиднея?

– Как в любом другом месте, с той лишь разницей, что счета за отопление, электричество и содержание здания невозможно представить даже в самом кошмарном сне. Но ты не беспокойся, – весело произнес Тьерри, – здесь все устроено в современном стиле. Есть даже горячая и холодная вода.

– Другого я и не ожидала, – парировала Имоджин, вспомнив парижскую квартиру Тьерри и ванную комнату, примыкавшую к гостевой, где она ночевала. Ультрасовременное оборудование ванной мирно уживалось с сибаритским декадансом. Тьерри был энергичным, современным человеком и эстетом одновременно.

– Твоя семья давно владеет этим замком? – спросила Имоджин, переводя взгляд со сказочных башен на впечатляющий фасад.

– Пару веков, – спокойно ответил Тьерри.

Имоджин напряглась. Она знала, что вышла замуж за очень состоятельного человека, да к тому же, как выясняется, за аристократа. Она будет выглядеть здесь белой вороной.

«Ну это ненадолго», – напомнил ей внутренний голос. Имоджин тут же почувствовала приступ паники.

Тем временем автомобиль подъехал к главному входу и остановился.

– Добро пожаловать в твой новый дом, Имоджин.

При этих словах у Имоджин ком подкатил к горлу.

Тьерри такой один на миллион. Он достойно принял ее новость, не только согласившись позаботиться об их ребенке, но взял на себя ответственность и за ее будущее тоже.

– Тебе не нужно было все это делать. – Имоджин махнула рукой в сторону замка.

– Конечно нужно. Ты носишь моего ребенка.

Да, его ребенок. Она должна помнить, что очутилась здесь исключительно из-за ребенка.

Имоджин прикусила губу, стараясь подавить горький смешок.

– С тобой все в порядке? – Тьерри коснулся ее руки. Это легкое прикосновение пронзило ее словно электрическим током.

– Все прекрасно, – ответила она, нацепив на лицо свою лучшую улыбку, заготовленную для светских раутов. Но в этот раз она не сработала.

Тьерри был слишком проницателен и сразу понял, что Имоджин пытается скрыть испуг и беспокойство.

– Что-то не так? – Его темные глаза видели слишком много.

Тревожные мысли роились у нее в голове. Имоджин думала о здоровье ребенка, о своей болезни, о пребывании во Франции вместо Австралии в последние месяцы жизни. Она не говорит по-французски, стала обузой для Тьерри и наверняка будет неприятным сюрпризом для его семьи. Все эти заботы могут отнять у нее последние силы.