Вера Фальски - Ни за какие сокровища

– Чего тут вынюхиваешь, спрашиваю?

– Не вынюхиваю, просто пью воду. Это ведь не преступление? – буркнула в ответ Эва, которая уже начинала уставать от грубости этой сумасшедшей старухи.

– Пока еще нет, – отрезала Малгожата и взяла стакан у нее из рук. – Возвращайся к работе. За что тебе деньги платят?

Эва покачала головой, негодующе фыркнула и вышла из кухни. Малгожата загрохотала ей вслед кастрюлями. «Наверное, все, что готовит эта баба, кислое на вкус, – подумала Эва, пересекая коридор. – У такой язвы просто не может быть иначе».

Вернувшись вечером домой, Эва заглянула в комнату Марыси. Та сидела на кровати, склонившись над мобильным телефоном, и яростно барабанила по кнопкам.

– Кому ты пишешь, Маня? – спросила Эва.

– Никому, – прозвучал вполне ожидаемый ответ.

– Ага. – Эва присела на кровать. – И этот никто любит читать, да?

– Ой, отстань! – Маня демонстративно отодвинулась от сестры.

«Боже, что эта девочка с собой сделала!» Эва с ужасом смотрела на младшую сестру. Тональный крем ярко-оранжевого цвета на лице, толстые черные полосы на веках, расплывающийся розовый блеск на губах… Когда-то хорошенькая, нежная Манечка теперь выглядела как карикатура на саму себя. К сожалению, никому не удавалось убедить ее изменить макияж.

– Маня, – снова заговорила Эва, – у тебя есть тушь для ресниц?

Ответом ей стал взгляд из-под ресниц, с которых тушь чуть ли не капала.

– А ты как думаешь?

– Думаю, что есть. – Эва поняла, что задала глупый вопрос, и рассмеялась. – А можешь мне одолжить?

Словно по мановению волшебной палочки, зашпаклеванное лицо Мани просияло от радости.

– Ну конечно! А какую тебе? Придающую объем? Удлиняющую? Питательную? Черную? Коричневую? А хочешь фиолетовую? У меня все есть!

– Боже, понятия не имею! – рассмеялась Эва. – А какую ты мне посоветуешь?

– Подожди. – Маня соскочила с кровати и вскоре вернулась с четырьмя тубами туши. Внимательно присмотревшись к сестре, она с видом знатока добавила: – Лучше всего подойдет эта, коричневая, придающая объем. Закрой глаза!

Через минуту Эва разглядывала себя в зеркале. Несмотря на опасения, следовало признать, что вид у нее был вполне удовлетворительный: глаза приобрели блеск, а взгляд стал глубже.

– Спасибо, Маня, я ее беру.

– Супер! – Марыся искренне обрадовалась. – Наконец-то ты перестанешь выглядеть как утопленница.

Семья Охников решение Эвы остаться в Польше и переехать в Венжувку восприняла так, словно другие возможности вообще не рассматривались. Это известие просто приняли к сведению, как и информацию о том, что она начинает работать у Кропивницкого. Отец буркнул что-то вроде «вот и хорошо» и занялся своими делами, как будто дочь всего лишь наконец решила, что приготовить на обед – картошку или кашу. Сестры тоже жили в обычном режиме, и только когда Эва в первый день вернулась с работы, насели на нее, как мухи, и не хотели отпускать, пока она не расскажет, как выглядит дом миллионера.

– Рассказывай, рассказывай! – требовали они сенсационных подробностей.

– Иисус, наверное, и дверные ручки там из золота, да? – Марыся аж пищала от волнения. – И прислуга? И лошади? У него есть лошади? – Непонятно почему, но Марыся была уверена, что у всех богатых людей обязательно есть лошади.

Но, похоже, домашние были разочарованы рассказами сестры и вскоре перестали восхищаться ее новым работодателем. Эва с облегчением вздохнула, поскольку не знала, как рассказывать об Александре.

Каждый приход на новое место работы был для Эвы как награда за все страшные и печальные события, происшедшие в ее жизни в последнее время. Это было настоящее интеллектуальное приключение. Эва обожала запах, встречавший ее на входе в библиотеку, и жадно вдыхала его, наслаждаясь новой ситуацией. Нередко она оставалась в поместье одна. Хозяин постоянно уезжал по служебным делам, а Малгожата частенько, взяв сумку на колесиках, уходила из дому, и это было сигналом, что она едет в Мронгово делать крупные покупки. Как только за ней закрывалась дверь, Эва вздыхала с облегчением – у нее снова было несколько часов полного покоя.

Кропивницкий через три-четыре дня работы Эвы с книгами предложил ей перейти на «ты»: «Так будет легче, правда? Ведь мы проведем некоторое время вместе».

Девушка очень обрадовалась этому предложению. Он все больше ее интриговал, и следовало признать, что, собираясь утром на работу, она думала уже не только о Candida glabrata, но и о том, встретит ли Александра. Эва любила моменты, когда они ненадолго встречались, иногда ей даже удавалось перекусить в его компании (когда не приезжала эта ужасная Патриция, которая, будь ее воля, не отпускала бы его с поводка). Тогда он садился рядом с Эвой, игнорируя молнии, вспыхивающие в глазах Малгожаты, не одобрявшей панибратство ее любимого пана Алекса с этой, как она называла Эву, «деревенской девахой». Они разговаривали обо всем: и об услышанном по радио или прочитанном в газетах, и о жителях деревни, у которых можно купить хороший козий сыр. Александр производил впечатление всесторонне развитого человека, у него было множество интересов. Он охотно слушал рассказы Эвы о ее работе, но, к сожалению, мало говорил о себе. Ее интересовало все, что было с ним связано, а он подавал информацию о своей жизни в гомеопатических дозах. Эва все чаще задумывалась, кто он такой и почему сидит здесь, на Мазурах. И действительно ли эта пустая кукла Патриция – любовь всей его жизни? Это казалось невозможным. Был ли кто-то до нее? И если был, то кто? В Интернете о Кропивницком удалось найти совсем немного информации, какие-то тексты о его консорциуме «Heritage Ltd.». Эва узнала, что он был связан со многими отраслями, от ветроэнергетики до развития недвижимости, но ничего – о его личной жизни.

В тот день девушка осталась в большом доме совершенно одна. Она вышла из своей комнаты и отправилась в кухню в поисках какой-нибудь еды, так как уже целый час у нее живот сводило от голода.

Эва открыла холодильник, достала сыр и помидоры, отрезала ломоть хлеба и, смастерив себе бутерброд, решила провести небольшую рекогносцировку опустевшего дома. Она чувствовала себя как героиня мультфильма, оказавшаяся перед моральной дилеммой, когда на одном плече сидит ангел и подсказывает благочестивое решение, а на другом – чертик, который колет вилами, уговаривая поддаться искушению.

Эва некоторое время сомневалась, можно ли бродить по чужому дому, но черт победил, и как бы нехотя, притворяясь, что ноги сами ее несут, девушка отправилась в кабинет шефа. Он находился на первом этаже, в отдаленной части дома. Большие окна от пола до потолка выходили на перелесок. Там было прохладно, темно и приятно пахло табаком, хотя Эва могла держать пари, что Алекс не курит.