Хорхе Молист - Хранитель секретов Борджиа

Жоан внимательно и с любопытством наблюдал за Микелем Корельей; его завораживал этот человек, которого он считал своим другом, хотя понимал, что никогда не сможет полностью доверять ему. Микель постоянно был источником каких-то сюрпризов. Однажды Жоан застал его плачущим в малом зале лавки с книгой в руках – это были поэмы «Хвала Деве Марии» .

Жоан стоял в молчании, не зная, как поступить: обратить на Микеля внимание или сделать вид, что не заметил его. Но дон Микелетто сам позвал книжника. Похоже, его не смущало, что Жоан увидел слезы, которые катились по его щекам и которые он утирал рукавом камзола.

– Я искренне поклоняюсь Деве Марии, а эти поэмы на моем родном языке меня растрогали. – Жоан ничего не ответил, ибо не знал, как реагировать на его слова, и дон Микелетто добавил: – Я подарю эту книгу Папе, который так же истово поклоняется Деве Марии.

– Возможно, у него уже есть эта книга, – сказал Жоан. – Она была первой, которую напечатали в Валенсии и, скорее всего, в Испании. Вице-король Валенсии объявил поэтический конкурс, темой которого была хвала Деве Марии; на конкурс было представлено сорок одно произведение на валенсийском языке, три на кастильском и одно на флорентийском итальянском. Это произошло в 1474 году, когда Папа был еще кардиналом в Валенсии, хотя уже проживал в Риме.

– Я все равно подарю ему ее. А если у него уже есть эта книга, я оставлю ее себе. – Вдруг его заплаканное лицо озарилось широкой улыбкой. – У меня есть идея получше! – воскликнул он. – Эту книгу подаришь ему ты.

– Я?

– Да. Помнишь, на приеме по поводу взятия Остии он сказал, что хочет видеть тебя для того, чтобы ты принес ему список книг. И чтобы ты записался на прием у его секретаря.

– Да, так оно и есть. Хотя я подумал, что он сказал это только для того, чтобы оказать мне честь, а вовсе не потому, что хотел, чтобы я принес ему книги. В Ватикане великолепная библиотека, с которой моя книжная лавка не может тягаться.

– Забудь об этом, – Микель отбросил возражение, рассекая рукой воздух. – Он обрадуется возможности поговорить с тобой. Ведь ты же его соотечественник, оказавший помощь при возвращении Остии. Я организую тебе аудиенцию у Папы.

– Говорят, что его подкосила смерть сына, – ответил Жоан. – Я не в силах смотреть ему в глаза после того, что мы сделали.

– Мы сделали? – На лице дона Микелетто появилось выражение, делавшее его похожим на разъяренного быка. – Наша верность понтифику такова, что мы готовы отдать жизнь за него. Так или нет?

Жоан, ошарашенный столь резкой переменой, которая произошла с валенсийцем, подтвердил его слова решительным кивком.

– Так что мы сделали? – снова задал вопрос ватиканский капитан.

– Ничего, – ответил Жоан. – Ничего мы не сделали.

В ту ночь, когда Анна в полном молчании, не смыкая глаз, лежала в постели, Жоан сел за столик, который стоял в спальне напротив окна, выходившего на улицу. На нем лежал его дневник, освещаемый лампадой.

У Жоана не было никакого желания встречаться с Папой. И не только в силу того, что произошло с его сыном. Эта аудиенция, которая являла собой высокую честь, обрадовала бы его несколько недель назад; однако теперь эмоции растворялись в тоске его супруги, и тяжелые размышления заняли место нетерпеливого ожидания столь приятного события. Разговор с Папой никак не сможет изменить его жизнь, но Жоан должен был сделать это, чтобы не обидеть отказом своего друга.

Его мысли обратились к исключительной набожности дона Микелетто; Жоан не мог поверить в то, что этот человек ежедневно отстаивал службу. Но он был уверен, что валенсиец ходил в церковь не затем, чтобы его там видели, – просто этого требовала душа Микеля.

«Как он может совмещать веру со своей ежедневной работой? – написал Жоан. – Исповедуется ли он в своих преступлениях?»

Размышляя на эту тему, Жоан пришел к выводу, что Микель Корелья следовал всем заповедям, кроме пятой: не убий . Этой заповеди не существовало для него.

«Наверное, он думает, что, убивая, делает это во славу Господню», – записал он.

Когда Микель Корелья сообщил Жоану об аудиенции у понтифика, эта новость не вызвала у него никаких эмоций. Тем не менее, по мере того как время аудиенции приближалось, его интерес к ней возрастал. Он, сын бедного неграмотного рыбака, должен был беседовать о книгах в приватной обстановке с самым главным представителем христианства!

Когда Жоан сообщил об этом жене, ему показалось, что она вышла из своего подавленного настроения.

– Попросите у него благословения, – сказала ему Анна. – Видит Бог, насколько нам сейчас необходимо его благоволение.

Через несколько дней, одетый во все черное, несмотря на августовскую жару, за исключением только белой рубашки, ворот которой выглядывал из-под камзола, Жоан верхом направился в Ватикан с несколькими книгами в качестве образца и списком других книг, которые могли бы заинтересовать понтифика.

Он оставил седло и оружие в караульном помещении, где все были ему знакомы и где его встретили как своего. После недолгого ожидания дворецкий проводил его в личные покои Папы.

Жоан шел за этим человеком через роскошные залы, обставленные дорогой мебелью и украшенные великолепными гардинами. Стены и своды были богато расписаны яркими красками. Фрески, написанные с использованием золотого и серебряного цветов, были посвящены аллегорическим и религиозным темам, и на них часто можно было видеть изображение быка с фамильного герба Борджиа. В Риме знали о красоте этих залов, расписанных Пинтуриккио [4] Пинтуриккио (1454–1513) – итальянский живописец, принадлежал к последнему поколению мастеров Раннего Возрождения. и его учениками, но немногие удостоились лицезреть их воочию.

После длительного перехода они подошли к двери, охраняемой двумя гвардейцами, и дворецкий постучал в нее костяшками пальцев. Он дождался ответа, после которого открыл одну из створок и с низким поклоном объявил:

– Жоан Серра де Льяфранк, владелец книжной лавки.

Дворецкий пропустил Жоана вперед, и дверь за ним закрылась. Жоан находился в просторной комнате, наполненной светом, лившимся из огромного окна под готическими сводами, которые сходились попарно и были украшены рисунками с растительными и геометрическими мотивами, а также медальонами. Внутри стрельчатых арок в верхней части стены Жоан увидел великолепные росписи, которые мгновенно узнал благодаря восторженным рассказам, слышанным им в лавке. Это был зал Таинств и Веры, и росписи были посвящены семи наиболее важным событиям – от Благовещения и Рождества до Воскресения и Троицы. Жоану очень хотелось в полной мере насладиться красотой фресок, но он понимал, что его ожидает Папа.