Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

Жизнь либертина определялась той выгодой, которую хозяин получал от него, когда тот служил ему рабом. Вообще, господин мог отпустить раба на волю по многим причинам: по своей доброте и в награду за хорошую службу; для демонстрации своего великодушия; из желания получить свободных, но зависимых от него клиентов, которые повышали его социальный статус; чтобы получить от раба деньги за его освобождение или просто для того, чтобы избавиться от бесполезного работника, которого он больше не хотел содержать. Но более рациональный подход заключался в том, чтобы выбрать молодого, талантливого, преданного и послушного раба (к тому же, возможно, сексуально привлекательного, как в случае с Тримальхионом), сначала поручить ему исполнять обычные для невольников обязанности, затем повысить его до управляющего каким-нибудь хозяйским бизнесом, после чего дать ему свободу и продолжать пользоваться им уже как вольноотпущенником, получая экономическую выгоду, но не тратя денег на его содержание.

Это приводит нас к давно подмеченному главному выводу относительно либертинов: значительное их число занималось самыми разными «делами». Это отражено не только в эпиграфике, но и в литературных трудах, художественных сочинениях и юридических документах. Причина такого явления кроется в том, что в античном мире возможность приобрести деньги для открытия своего бизнеса была ограничена. Для простого человека оказывалось трудным одолжить стартовый капитал на приемлемых для него условиях из-за несовершенства банковской и финансовой систем. Конечно, имелась возможность постепенно наращивать капитал, основанный на прямых доходах, но этому мешала маржа. В отличие от простолюдинов вольноотпущенники приходили в бизнес с финансовой поддержкой своих хозяев, которую те оказывали им в качестве рабов, или позднее, когда они уже стали свободными, а то и в обоих случаях. Для рабовладельцев это было очень выгодно, так как они нуждались в надежных людях, которые работали бы на них. Хозяин, используя подневольных, по закону являвшихся его собственностью, и освобожденных, имевших обязательства перед ним (при наличии у них давних связей), был уверен в добросовестном управлявшем. Авторитетнейший юрист-систематик Гай подтверждал это: «Законной же причиной отпущения на волю будет, например, тот случай, когда кто-либо отпускает на волю… раба, для того чтобы иметь в его лице поверенного» (Институции, 1.19). Используя рабов и либертинов, представители элиты могли вести свое дело без привлечения партнеров или поверенных из свободнорожденных и, таким образом, скрывали свое прямое участие в бизнесе от общества, считавшего это недостойным для аристократии занятием.

У невольника имелось два стимула трудиться добросовестно: обещание хозяина отпустить его на волю за хорошую работу и возможность заработать и накопить личные средства («пекулий», или «заначку»), которые позволялось иметь рабу в ожидании вольной. Для невольника с амбициями и способностями к какому-либо ремеслу эти стимулы в сочетании с возможностью в будущем завести свое дело и надеждой на достойную и даже богатую жизнь являлись весьма привлекательными. Отношения вольноотпущенника с его патроном складывались по-разному. Их вообще могло не быть (в случае смерти патрона или прерывания либертином всех прежних связей), или они оказывались очень тесными, если бывший раб оставался жить в доме своего хозяина. Но успехи вольноотпущенника напрямую связывались с опытом, который он получил, будучи рабом, и с имевшимися возможностями.

Сведения о невольниках в Бразилии дают нам поразительную аналогию: «Рабы, которые хорошо и добросовестно исполняли свою работу управлявших, часто вознаграждались за преданную службу. Хозяева разрешали им приобретать собственность, включая землю и других невольников, и в конце концов получить свободу путем выкупа. Такие освобожденные зачастую становились клиентами своего бывшего господина, а теперь патрона; таким образом, предоставление рабу воли не угрожало его владельцу. Скорее успех бывшего подневольного оказывался выгоден его хозяину, поскольку власть над людьми была составляющей высокого статуса в обществе» (Мэри Караш. Жизнь раба в Рио-де-Жанейро).

Личность вольноотпущенника начинала формироваться, когда он жил в доме своего хозяина в качестве раба, где его считали полным ничтожеством. После получения свободы он словно рождался заново, а его господин становился его патроном – это слово имеет общий корень со словом «патер», «отец». В юридических документах либертин приравнивался к сыну. В «Дигестах» читаем: «Вольноотпущенник или сын должен всегда уважать и свято чтить патрона или отца». В официальной терминологии римского права название «отец» после освобождения заменяется словом «патрон» – хозяин, давший волю рабу. У сына были практически такие же обязанности, права и ограничения, как и у вольноотпущенника, хотя во многих отношениях последний оказывался даже свободнее сына, который находился в полной власти отца. Например, в то время как его чадо не могло жениться, иметь собственные, пусть даже им заработанные, деньги или собственность, вольноотпущеннику все это разрешалось. Более того, предполагалось, что оба должны почитать и подчиняться отцу/патрону как источнику их существования, на деле же раб, рассчитывавший на освобождение, проявлял больше покорности, чем сын или дочь. Либертина хоронили с остальными членами домохозяйства, что подчеркивало его тесную связь с семьей. В эпиграфике имеются сотни подтверждений этого обычая, например:

«Секст Рубрий Логисмий, серебряных дел мастер, наказал в своем завещании, чтобы возвели этот памятник для него и Рубрии Ауры, его вольноотпущенницы, и Секса Рубрия Сатурнина, его сына, и всех его вольноотпущенников и вольноотпущенниц, а также их потомков» (АЕ 1928.77, Рим).

«Евтихия, дочь его, поставила этот памятник Духам подземного мира и Титу Лабену Патавину, своему досточтимому отцу, и их вольноотпущенникам и вольноотпущенницам и их потомкам» (CIL 5.2970, Падуя, Италия).

Рабство и состояние раба после его освобождения порождали множество обязанностей, выходивших за пределы отношений сын – отец. Они были двоякого рода: неписаные и ничем не ограниченные обязанности, так называемые obsequia («преданное поведение») и officia (священный долг), что заставляло невольника и вольноотпущенника проявлять покорность и послушание господину/патрону; а также особо оговоренные, называемые operae (задания или особые услуги). Obsequia и officia, обусловленные нормами общества, включали в себя все, что могло обеспечивать положительное положение патрона в обществе, в частности преданность его интересам в судебных спорах, придание социальной значимости патрона тем, что у него имелся клиент, а также оказание патрону помощи, если он оказывался в затруднительном положении. Возлагавшиеся на вольноотпущенника обязанности, которые при получении свободы он публично брал на себя, могли существенно различаться в зависимости от того, оставался ли он жить у хозяина или отделялся от него и заводил свое дело или открывал мастерскую. Иногда от него требовали отработать определенное число часов в пользу хозяина дома. И следует отметить, что далеко не все рабы имели обязанности перед своим бывшим господином, поскольку человек, заплативший ему полную стоимость своего выкупа, порой сохранял исключительно эмоциональную привязанность к нему как бывший член семьи. Как официальные, так и неформальные обязанности были самыми различными, но в принципе они возлагались на вольноотпущенника из-за желания хозяина контролировать работу своего бывшего раба и получать часть дохода. Добросовестно исполняя свой долг перед патроном, либертин мог рассчитывать на его благосклонное отношение, а следовательно, на его поддержку, например, в случае возникновения трений с законом или получения от него денег на свое дело. Поскольку «отец» получал от этого социальные и экономические выгоды, то такие отношения оказывались весьма взаимовыгодными.