Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

В этом эпизоде описываются некоторые законы разбойников и их собрание, где каждый имеет право слова.

У Апулея бандиты распределяли по жребию обязанности – кому охранять их логово, кому прислуживать во время еды. Они избирали своего вожака: так им стал Хем после того, как прежнего предводителя убили в сражении. В «Эфиопике» Гелиодора главарь разбойников произнес речь, перечислив все достоинства хорошего вожака: справедливость в разделе добычи с учетом положения и заслуг человека, бережное отношение к общей казне, умение привлечь в банду новых членов и достойное отношение к женщинам: «Соратники, – говорил он, – вы знаете мой образ мыслей и как я всегда относился к вам. Я, это вам известно, по рождению сын мемфисского пророка. Не получив священства после кончины моего отца, так как оно было насильственно захвачено моим младшим братом, я бежал к вам, чтобы за обиду мстить, а себе честь и славу возвратить. Признанный вами достойным правителем, я до сего времени прожил здесь, не присваивая себе ничего сверх того, что получали все. Когда мы делили добычу, я довольствовался одинаковой с вами долей, когда продавали пленников, я отдавал деньги в общую казну, считая, что желающему быть хорошим вождем надо брать себе трудов как можно больше, а доходов – равную долю. Из захваченных пленников я включал в ваше число всех мужчин, которые могли быть нам полезны телесною силой, а тех, что послабее, – продавал. Насилия над женщинами мне были чужды: я – иногда за деньги, иногда из одного сострадания к их участи – отпускал на волю женщин благородного происхождения, а женщин низкого звания, которых рабствовать заставляло не взятие в плен, но скорее обычное течение их жизни, я отдавал каждому из вас в служанки» (Эфиопика, 1.19/Морган).

В «Золотом осле» разбойники на совете единогласно приняли решение убить Луция, а после обсуждения согласились с предложением Хема продать Хариту. В романе Хари тона Афродисийского «Повесть о любви Херея и Каллирои» пираты обсуждают, как поступить с Каллироей; каждый высказывал свою идею, а затем главарь принял окончательное решение. А в «Эфиопике» вожак Лиамид созвал настоящее собрание: «Когда их привели и собрался весь остальной народ, Тиамид сел на какой-то кочке, объявил остров местом народного собрания…» (1.19/Морган). Когда они собирали трофеи, один из них становился «казначеем» и советовал, как лучше спрятать добычу; хотя Апулей упоминал об этом с усмешкой, такая должность действительно существовала. Справедливый раздел добычи был очень важен для сохранения мира в шайке, как отмечал Цицерон, говоря о предводителях разбойников и пиратов: «Если капитан не разделяет добычу поровну, его либо убивают, либо покидают» (Об обязанностях, 2.11.40).

Равноправные отношения в среде разбойников, вероятно, привлекали многих (о чем упоминалось в юридических источниках), так как позволяли справедливо оценивать заслуги каждого. Рассказ Лукиана представил «равноправие», когда Самип открыл свои желания:

«Но все во власти богов, даже и то, что считается наивысшим! Тимолай к тому же определил как правило для наших пожеланий – просить без ограничений, так как боги ни в чем не отказывают; поэтому прошу я стать царем, но не таким, как Александр, сын Филиппа, или Птолемей, или Митридат, или кто иной из тех, которые властвовали, унаследовав царство от отца. Начну я сперва с разбоя: пусть будет у меня около тридцати товарищей, связанных клятвой, верных и смелых, затем понемногу присоединится к нам до трехсот, потом будет их тысяча и спустя немного – десять тысяч, и, наконец, пусть всего окажется до пятидесяти тысяч тяжеловооруженных и всадников около пяти тысяч.

И вот всеобщим голосованием я избран в начальники, признан наиболее достойным предводительствовать и пользоваться всеобщим доверием. Уж по одному этому насколько буду стоять я выше остальных царей, раз получил власть от войска за свою доблесть, а не являюсь наследником царства, созданного трудами другого. Последнее напоминает клад Адиманта, а он значительно уступает в силе наслаждения того, кто сознает, что он сам своими силами приобрел власть» (Корабль, 28–29).

С другой стороны, трудности разбойничьей жизни накладывали определенный отпечаток на «нормальные» отношения между людьми. Гелиодор подчеркивал, какое значение разбойники придавали захваченным ценностям:

«Потеряв столько друзей, они больше ликовали, захватив убийцу живьем, чем горевали об утрате близких.

Деньги бывают дороже жизни для разбойников, и то, что именуется родством и дружбой, определяется одной лишь наживой. Так случилось и с этими – теми самыми, которые у Гераклова устья бежали от Тиамида и его отряда» (Эфиопика, 1.32/Морган).

У Цицерона тоже имеется описание по меньшей мере одной причины споров между преступниками и способа его улаживания: «…для ведения дел необходима справедливость; значение ее так велико, что даже те, кто существует злодеяниями и преступлениями, не могут жить без крупицы справедливости. Ибо тот из них, кто украдет или отнимет что-нибудь у человека, вместе с которым разбойничает, не оставит для себя места даже среди разбойников, а так называемого архипирата, если он не станет делить добычу поровну, его товарищи могут убить или покинуть» (Об обязанностях, 2.11.40). И действительно, в повести «Левкиппа и Клитофонт» сообщники убивают главаря шайки, который несправедливо разделил добычу. В «Эфиопике» обычай справедливого раздела захваченного являлся для разбойников главным стимулом. Поскольку у Апулея нет разделения членов банды в зависимости от заслуг, то нет и указания на то, как улаживались конфликты. Но в повести «Левкиппа и Клитофон», которую мы цитировали выше, в результате спора между вожаком и шайкой по поводу распределения добычи вожака обезглавливают.

Далее для более полного представления о жизни древнеримских преступников мы воспользуемся описанием жизни морских разбойников в «золотой век пиратства» в первой половине XVIII в. в Атлантическом океане, взятым из замечательной книги Марка Редикера «Между дьяволом и глубоким синим морем». Следует отметить, что, хотя еще до XVIII в. уже выходили в свет повести о пиратской жизни, в том числе «Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона» (была издана Даниэлем Дефо под псевдонимом), исключительная ценность произведения Редикера заключается в том, что оно основано на воспоминаниях самих пиратов о своей жизни после того, как они «исправились и встали на путь истинный», а также на исследованиях автора; но самые ценные материалы он почерпнул из судебных документов. Суды над пиратами были публичными, всегда привлекая к себе особое внимание. Во время следствия пираты давали показания о своих преступных деяниях; все это записывалось и хранилось в архивах. Следовательно, в нашем распоряжении имеются показания самих пиратов; и хотя не каждому их слову можно верить, тем не менее они рассказывали о таких вещах, которые мы не находим в древних источниках.