Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

Помимо этих материалов существуют такие источники сведений о внутреннем мире простых римлян, как народная литература, эпиграфика и папирология.

Материалы Нового Завета представляют собой единственное богатейшее собрание образцов литературы, написанной людьми, которых я называю «незаметными», и выражающей их взгляды. В Евангелиях перед нами предстает жизнь крестьянина. В них практически не показана городская жизнь; здесь нет середины, изображен только мир очень богатых и очень бедных; мир небольшого крестьянского хозяйства и его ценностей. Евангельские события и притчи говорят о добродетелях, справедливом распределении благ и других взглядах крестьянина, что подтверждается и данными сравнительного анализа. В отличие от Евангелий в Деяниях апостолов и в Посланиях изображаются мир города и свойственные ему отношения эллинистического Востока; это мир Страбона и Диона Хрисостома. Когда читаешь, как Павел и другие апостолы выражали свое отношение к богатству, женщинам, рабам, бедным, к сословной структуре и элите общества, то возникает обоснованное сомнение в том, что они являлись представителями простого городского люда, хотя чувствуется, что они находились под сильным влиянием теологической логики. Помимо литературы Нового Завета также хороший материал содержат сочинения Отцов Церкви, правда, до нас дошло только множество их произведений, созданных уже после правления Константина, когда усиливавшее свое влияние христианство стало выражать взгляды элиты, во многом совпадавшие с языческими представлениями аристократии. Но в целом ранняя христианская литература является для нас богатым и полезным источником. То же можно сказать и об иудейской литературе, но к ней я обращался значительно реже.

Как и в Новом Завете, в эпиграфических материалах «слышен голос» простых людей. Однако здесь есть свои сложности. Мало того что их огромное множество и они крайне разрозненны по времени и территориям – их открывали и публиковали тоже достаточно бессистемно. Помимо всех этих трудностей, они неравномерно распределены между различными демографическими группами. Длинные подробные надписи посвящены представителям элиты – это выгравированные на стелах и на фронтонах зданий законы, надписи на статуях государственных гражданских и военных деятелей, красноречивые эпитафии и т. д. А надписи от имени простых людей, как правило, достаточно короткие и размещены, согласно данному обету, на алтарях богов или на надгробных памятниках. Даже человек весьма скромного достатка мог заказать себе памятник с выгравированной надписью на собственные средства, либо это делали похоронное общество его друзей или коллеги по профессии. В этих многочисленных надписях человек выражал свои взгляды на жизнь и отношение к обществу. Из них мы узнаем о его родственных связях, надеждах и страхах. Также очень ценны для понимания внутреннего мира низов империи разнообразные граффити из Помпей, которые привнесли непосредственность в их эпиграфику.

Как и эпиграфика, папирология «доносит до нас голоса» маленьких, незаметных людей. На всей территории Римской империи люди писали на папирусах, но они сохранились только в областях с засушливым климатом и благодаря этому спустя столетия стали нашим ценным культурным достоянием. Но содержание папирусов имеет свои особенности, связанные с такими местами их обнаружения, как пустыни в Египте и другие области Ближнего Востока. Отсюда возникает вопрос: правомерно ли распространять содержание египетских папирусов на другие регионы империи? Когда-то ученые отказывали им в этом праве, основываясь на особенностях социально-политической жизни Египта, в отличие от других провинций. Этот, казалось бы, уже решенный вопрос в наше время вновь встал перед историками, повернувшись на 180 градусов. Мысль о том, что Египет был особенным миром и поэтому может быть исключен из дискуссий об истории других регионов Римской империи, теперь безнадежно устарела. Как убедительно доказали Роджер Бэгнелл и другие ученые, государственная практика в использовании документов в Египте и за его пределами была одинаковой, так что обычаи и проблемы, упоминающиеся в египетских папирусах, можно с полным правом рассматривать применительно ко всем провинциям империи.

Папирус был сравнительно недорогим материалом для письма. Его широко использовали для написания правительственных предписаний (относительно сбора налогов, переписи населения, международной переписки), а также расписок, договоров и других финансовых документов. Кроме того, на нем писались частные письма, материалы для обучения и литературные тексты. Правда, почти все это давно рассыпалось в прах, но авторами большей части сохранившихся писем и других личных документов были простые жители империи, в том числе – и это поразительно! – и женщины. Хотя не всегда можно утверждать, что они написаны лично этими людьми, – свои услуги предлагали профессиональные писцы и обученные рабы. Далее, правительственные документы – в подавляющем большинстве относящиеся к раннему периоду существования империи – дают широкий набор полезных сведений, включая данные переписи населения и размеры государственных налогов, непосредственно влиявших на уровень жизни и настроения простых людей. Подобно помпейским граффити и надписям, папирусы дают представление о жизни незаметных людей, не искаженное высокомерным отношением элиты.

Материальные находки углубляют наши представления о жизни общества в эпоху империи. Произведение искусства отражает внутренний мир его творца и одновременно обращено к зрителю; оно одинаково необходимо и тому и другому. Поэтому творения мастеров вполне можно «читать», как эпиграфии и литературные произведения. До нас дошло множество полезного материала: рельефы надгробных памятников, граффити, настенные фрески, украшавшие общественные здания и жилые комнаты, изображения на изделиях из обожженной глины, например terra sigillata, т. е. глина в сочетании с фигурными изображениями, – все это снабжает нас богатейшей информацией. Археологические находки вещественной культуры также обогащают нас сведениями о жизни и быте простых людей, хотя мало что говорят об их мировоззрении. Однако должен признаться, что я не очень широко ими пользовался. Возможно, более опытные и доторшные исследователи смогут дополнить или уточнить мои наблюдения.

И наконец, существуют материалы, не относящиеся к периоду существования Римской империи. Ученые часто сомневаются в целесообразности применения сравнительного анализа. Действительно, здесь есть проблема. Неправильный подход к использованию сравниваемых материалов может ввести исследователя в заблуждение. Вместе с тем те из них, что свидетельствуют о жизни людей в далекие времена и на других территориях, вызывают желание взглянуть под новым углом на уже изученные древние свидетельства, а также могут подсказать, как сложить общую картину из разрозненных и отрывочных кусочков информации. Какие-либо явления античной жизни нельзя считать доказанными на основании анализа подобных явлений из истории общества в другие периоды, но возможность этого, безусловно, возрастает. Тревоги и радости маленького человека, жившего в иные времена, помогают глубже понять внутренний мир незаметных римлян. Со мной могут не согласиться ученые, убежденные в том, что далекое прошлое можно изучать только на основании древних источников. Но греко-римское общество, о котором говорится в этой книге, существовало не в вакууме, а в определенном периоде истории всего человечества, и ему, несомненно, были свойственны некие общие для цивилизации закономерности. Поэтому я вовсе не думаю приуменьшать значение древних «основ», а лишь стараюсь вдумчиво и с оглядкой использовать все имеющиеся у нас сведения для создания картины внутреннего мира простых римлян, которым в современную им эпоху не уделялось должного внимания.