Надя Хашими - Пока не взошла луна

Они оказались перед сложным выбором. Но непростое решение было, пожалуй, единственно возможным и верным. Салим заговорил об этом первым.

– Мадар-джан, у вас есть паспорта и билеты на поезд. Бери Самиру и Азиза, и как можно скорее отправляйтесь в Англию. Мне нужно найти способ добраться до Афин, и я не знаю, как скоро это получится. У меня ведь нет документов. Но если вы останетесь ждать меня, Азизу может стать хуже.

– Я могу отправить тебе паспорт. По адресу Синем-джан, – сказала Ферейба, – но есть ли у тебя деньги, Салим? Или в полиции все отобрали?

– Нет, у меня остались деньги из ломбарда. Если пришлешь мне паспорт, я могу поехать тем же путем, что и раньше. И тогда ты оглянуться не успеешь, как мы уже встретимся в Англии.

Часть его души хотела, чтобы мадар-джан отказалась и пообещала ждать его в Греции, чтобы они все вместе отправились в Англию. Конечно, она желала того же, но им следовало учитывать больное сердце Азиза.

– Хорошо, сынок. Да хранит тебя Бог! Салим-джан, дай мне адрес, и я вышлю тебе паспорт. Твоя подруга, Роксана, пришла на вокзал. Она увидела нас и узнала. Очень добрая девочка. Сказала, что зайдет к нам сегодня. Она сможет помочь мне отправить паспорт.

Мадар-джан встретилась с Роксаной? Салим обессиленно опустился на стул и оперся лбом на руку. Его захлестнула горячая волна благодарности.

«Спасибо, Роксана. Спасибо».

Хакан похлопал его по плечу. На карточке оставалось мало времени.

– Мадар-джан, скоро нас могут разъединить.

Обернувшись к Хакану, он спросил адрес. Тот записывал его на бумажке, а Салим сразу диктовал.

– Салим-джан, бачем, я вышлю тебе паспорт и билет на поезд. Прости, но нам придется уехать. Может быть, завтра. Нужно показать Азиза доктору. Пожалуйста, береги себя! Перед каждым решением читай молитву и держись настороже. Поверь, сынок, мне жаль, что приходится…

Настала мертвая тишина. Салим сидел, покачивая трубку в руках. Голос матери исчез, и для него все изменилось. Он остался один. Семью Хайдари ожидала спокойная ночь, когда они могли относительно мирно спать. Роксана встретила его родных и могла помочь им двигаться дальше, а Ферейба испытывала облегчение от того, что Хакан и Синем приютили Салима. Сегодня Хайдари, если бы отвлеклись от мыслей о будущем, могли немного отдохнуть.

Салим дополз до знакомого матраса и через несколько секунд провалился в сон.

Он проснулся утром и увидел ту же потрескавшуюся штукатурку, на которую смотрел столько месяцев. Скользнул глазами по маленьким пока еще трещинкам, где отслаивалась краска и просматривалось покрытие потолка. Потом пробежался пальцами по волосам и плечам. Коснувшись бока, Салим скривился от боли. Казалось, его тело тоже покрыто трещинами там, где под непосильной ношей он начал ломаться, обнажая миру свою истинную сущность.

Салим не знал, который час. Сквозь тонкие занавески проникал свет раннего утра. Туман рассеивался. Салим проспал больше двенадцати часов. В голове у него прояснилось.

Он решил ждать паспорт. Это могло занять недели две. Целых две недели без доходов! Оставалось лишь одно. Салим поднялся и застегнул рубашку. Он собирался вернуться на ферму.

Полат плевался и кривился, но от помощи не отказался. Махнув рукой, он отправил Салима в поле. Армянка посмеивалась, словно все это время знала, что он вернется. Покачивая головой, она продолжала работать, что-то бормоча себе под нос. Салим не смог бы ничего понять, даже если бы она кричала во весь голос.

И все же он понял: «Какой в этом смысл? Ты собрал сумки, сел на корабль, молился… И зачем все это? Ничего не изменилось. Потому что ничего не может измениться. Ты пытаешься вырваться с этих полей, но они только глубже засасывают тебя».

Салим ничего не ответил, но на миг остановился и встал спиной к солнцу. Его густая темная тень легла между рядами помидоров. Она ошибалась. С тех пор как он в прошлый раз приходил на эту ферму, многое изменилось. Теперь он стал настоящим беженцем. Но он видел море. Слышал плеск волн и дышал соленым воздухом. От каждого шага на своем пути он менялся, и сама его сущность перекраивалась бесповоротно. Он переплыл море один раз и переплывет второй, теперь уже без семьи. В нем произошли небольшие, почти невидимые изменения, которые давали силы проделать это самому.

Ни одной матери я не желаю оказаться в такой ситуации. Нет ничего сложнее, чем встать перед подобным выбором.

Меня гнетет чувство вины. Оно настолько сильное, что приходится собирать все силы, чтобы переставлять ноги и идти дальше.

Как Салим попал обратно в Менген? Я не узнаю этого, пока снова не увижу сына. Не следовало выпускать его из гостиницы. Я его мать и должна была вести себя соответствующе. Говорить и настаивать на своем. В тот день у меня мурашки побежали по телу, когда он заговорил о том, чтобы пойти на рынок. Есть ли для матери более страшный грех, чем не послушаться своей интуиции? Но я отбросила дурные предчувствия, потому что хотела дать ему свободу. Его отец считал, что это необходимо, чтобы стать мужчиной.

Махмуд иногда заблуждался. Сейчас, отсюда, мне ясно это как день. Он принимал решения, полагаясь на собственный разум, придерживаясь того, что считал правильным, логичным и здравым. А оказалось, что все это – лишь романтические миражи, которые обманули нас. В Кабуле не осталось места всем этим надеждам. Я знала это. Я говорила ему. Мы должны были уехать давным-давно, вместе с моими сестрами, в поисках безопасного места. Не следовало нам разделяться. А я позволила мужу пренебречь моей интуицией. И когда Бог посылал нам предупреждения, мы заносчиво задирали нос.

Однако возненавидеть Махмуда сейчас – еще одно святотатство.

Его нет с нами, но я не могу стереть из памяти наши разговоры. Не могу перекроить путь, который мы прошли вместе. Я была с Махмудом, потому что любила его и хотела проявить уважение к выбору, который мы сделали. Он угощал весь мир сладким нектаром своей доброты. Прилетела одна пчела, потом вторая, потом целый рой. Они кружили вокруг него, а потом начали жалить, впрыскивая свой яд. Даже после его смерти я слышала их гудение. Они крутились около нашей семьи. Но тут уж я сама виновата. Я выпускала Салима, моего первенца, за порог, в безжалостный мир, а теперь плáчу, что однажды он не вернулся. А ведь я клялась, что никогда не стану такой матерью.

У меня были причины сделать такой выбор. Азиз выглядел ужасно. Он перестал набирать вес. Я смотрю на его напряженное личико и вижу, как на виске пульсирует крошечная голубая жилка. Позвонки на его спинке выпирают, словно бусинки четок. Если я хочу, чтобы малыш дожил до новой встречи с братом, то должна найти того, кто окажет ему помощь. Я держу его на руках, и он такой легкий… Мой младший сын. Я буду носить его на руках сколько хватит сил – так я смогу оставаться матерью. Когда он просыпается, я наблюдаю за его движениями. Я вижу в нем Салима. Азиз очень похож на старшего брата – такой же упрямый и выносливый. Каждый борется по-своему. Салим может сам стоять на ногах. Когда его голос долетел до меня из спокойного и безопасного дома Хакана и Синем, я поняла, что он сумел найти свой путь.