Барбара Ханней - Незнакомый муж

Макс не ожидал, что будет жалеть тещу, но понимал, какой шок и боль она испытала. В этот момент он даже почувствовал, что он и Дракониха на одной стороне баррикад. Они оба любят Кэрри, и оба в отчаянии оттого, что она отвергла их помощь, когда нуждалась в ней больше всего.

С восхитительным достоинством Сильвия встала.

– Почему бы нам не пойти на кухню, Макс? Боюсь, мне нужно выпить чаю. И пока я буду его готовить, ты сможешь мне рассказать о дочери.

На кухне Макс рассказал ей свою версию событий, которые разворачивались в последние месяцы в Риверсли. К удивлению, его не перебивали. Сильвия становилась все более виноватой, слушая его рассказ. Новость о бесплодии Кэрри и то, что это вызвано врожденным дефектом, казалось, потрясли ее уверенность в себе и веру в то, что на свете есть ее мнение, а остальное неправильно.

– Должна признать, – сказала она, наливая ему вторую чашку чая, – я решила, что Кэрри пошла по моим стопам, когда стала показывать, что разлюбила Риверсли-Даунс. Она так настойчиво отстаивала желание выйти за тебя замуж и жить в буше. Но я подумала, что она осознала свою ошибку. Когда это случилось, я полагала, что мои дурные предчувствия полностью оправдались.

– Кэрри была очень убедительной, – согласился Макс.

– Она воспользовалась мной, как ролевой моделью, – виновато признала Сильвия. – Не могу поверить, что она решила уйти, потому что не могла дать тебе ребенка. – В ее глазах снова заблестели слезы, и она горестно покачала головой. – Бедная девочка никогда не могла мыслить прямолинейно.

– Да, – согласился Макс. – Верно. Она всегда пыталась взять все на свои плечи, если у нас возникали проблемы.

– Да. Подозреваю, Кэрри было бы полезно проконсультироваться у специалистов. А может быть, даже вам обоим.

Макс понял, что она права. Ему не очень нравилась идея идти на консультацию. Для него искать решение на стороне – против правил. Ему нравилось думать, что он сам способен найти решение своих проблем. Но он сделает все, чтобы помочь Кэрри и спасти их брак.

– Я приехал, чтобы найти Кэрри и сделать все, что будет нужно, – заверил он тещу.

– А, да. – Сильвия задумалась. Медленно вдохнула и выдохнула. – Должна признать, я тебе лгала раньше. Я знаю, где живет Кэрри.

– Это…

Она прервала его резким взмахом руки.

– Извини, Макс. В данный момент я не знаю, хочет ли Кэрри тебя видеть, поэтому не могу дать тебе ее адрес.

К счастью, Макс сумел удержать ругательство, едва не сорвавшееся с губ.

– Ради бога, – настаивал он. – Кэрри моя жена. Я ее люблю.

Они с тещей проделали долгий путь сегодня. Случилось, хоть маленькое, но чудо – они достигли понимания на грани взаимного уважения, на что Макс уже не надеялся. Но сейчас он ощутил приступ прежнего разочарования. Неужели Сильвия никогда не сможет доверять ему?

– Это не конец света, – сказала она, вполне симпатично улыбнувшись. – У тебя есть ее номер телефона.

– Да, но она не отвечает.

– Хорошо, так и быть, дам ей знать, что ты здесь и хочешь с ней увидеться. Если захочет с тобой поговорить, она с тобой свяжется. Это разумно, не правда ли?

– Конечно. – Он подавил вздох.

Через два дня – самых длинных дня в жизни – Макс все еще ничего не слышал от Кэрри и не знал, что делать. Нанять детектива? Оставалось сидеть и ждать. Хотя здравый смысл подсказывал: если бы жена хотела с ним связаться, она бы уже позвонила ему.

После еще одного одинокого обеда, выпив больше обычного одно-солодового виски, он улетел на север. Один. Решил, что теперь знает, что такое одиночество. Но вся предыдущая грусть оказалась лишь каплей в океане по сравнению с тем морем горя и отчаяния, которое заливало сейчас, когда он окунулся в жизнь усадьбы без Кэрри.

Дорога из Таунсвилля в Риверсли-Даунс никогда не казалась ему такой долгой. Когда он вернулся, уже почти стемнело.

Макс всегда любил проезжать последний поворот на дороге, окруженной кустарником, и выезжать на открытое пространство, позволявшее бросить первый взгляд на усадьбу. Его дом.

Он особенно любил это время дня, когда появлялось золотистое мерцание над западными холмами и длинные тени от них падали на пастбища. Но сегодня эта картина показалась печальной и непереносимо одинокой.

До сего момента изолированность дома в буше никогда не беспокоила его, но теперь он не мог не думать о том, каким сиротливым выглядит дом, и рисовал себе картину длинных одиноких месяцев и годов, ожидающих впереди, растягивающихся в единое одинокое будущее. Не было даже собаки, которая могла бы его поприветствовать. Кловер все еще находилась в Вайтхорс-Крик.

Он припарковался у входа в дом, вытащил сумку с вещами, лежавшую на заднем сиденье, и вошел. Даже не стал запирать замок, оставив дверь открытой, бросил вещи и быстро прошелся по комнатам, не присматриваясь, просто, чтобы занять себя.

Дойдя до задней двери, постоял, глядя на фруктовый сад, закрывавший огород, на дом Барни, где в розовеющих сумерках светились окна.

Он увидел Барни на ступенях входной лестницы, радостно приветствовавшего его взмахом руки. Хоть кто-то рад его возвращению домой.

Макс махнул в ответ.

– Теперь нас только двое, старик, – пробормотал он.

Макс уже повернулся, чтобы пройти в дом, когда боковым зрением уловил легкое движение в саду.

Может, кенгуру?

Макс присмотрелся. Кажется, человеческая фигура.

Из тени появился стройный силуэт, и его сердце скакнуло, как воздушный змей под порывом ветра. К нему шла женщина в джинсах и синей клетчатой рубашке с русыми волосами до плеч.

У него помутилось в глазах, и пришлось протереть их тыльной стороной ладони. Но он понял.

Это Кэрри спешила через луг, снимая садовые перчатки и засовывая их в карман джинсов.

Кэрри хотелось бежать к Максу, прыгнуть в его объятия, а он неподвижно стоял на верхней ступени, и мужество ее покинуло.

У него такой суровый вид. Возможно, расстроенный, словно он и не рад ее видеть. Что вполне возможно. И он был мрачен.

– Ты давно здесь? – спросил Макс, когда она подошла к нему.

– Приехала вчера. Села на автобус до Джулия-Крик, а потом мне повезло, меня подвезли на почтовом фургоне.

– Я был в Сиднее, искал тебя.

– Знаю. Барни сказал. Извини, Макс. По телефону всего не расскажешь. Мне нужно поговорить с тобой лицом к лицу.

Хотя она и стояла сейчас рядом с мужем, смелости у нее не хватало. Макс больше не хмурился, но и не улыбался.

Исходящий из кухни свет заливал его, освещая темные волосы и широкие плечи. Он стоял, загораживая вход в дом.

– Я думал, ты осталась жить в квартире в Сиднее.

– Это тебе мама сказала?

– Да, она. – Он сложил руки на широкой груди.