Коллектив авторов - Ночной дождь

А, может, это, правда, птица?
Встаёт, о землю бьёт крылом,
И камень на куски дробится,
А птица тает за углом.

Она не станет крепостною,
Уйдёт дорогами зимы,
Её за этою стеною
И не увидим больше мы.

Но снова камень, осень, птица
В багряных листьях, как в крови.
Летите все, кому летится,
И глаз не прячьте от любви.

– А для кого, – спросите, —
Соком томлюсь, сгораю
В короткие дни осени?
Я и сама не знаю!

Вон виноградарь молча
Мимо прошёл задумчиво.
Нет уже больше мочи
Руки себе выкручивать.

Боязно мне и холодно,
Дети и те – домой.
Будет кому-то голодно
И без меня зимой.

Ладно, что неприметная,
Но вобрала тепло.
Я же почти бессмертная,
Всем холодам назло.

Всем им, не замечающим,
Жаждущим песню спеть.
Сколько же мне кричать ещё,
Сколько на них смотреть?!

Что ж мне, до смерти, что ли
Век одинокой жить,
В пёстрой листве от боли
Слёзы на землю лить?!

Что-то тут бесчеловечное,
Похожее на искус,
Быть и лозою вечною,
Вечною, как Иисус.

Небо спустилось птицами
В этот промозглый сад.
Плачется, не летится им —
Грозди ещё висят.

Я зелен был, был мне неведом
Стон звёзд мерцающих во мгле,
Стон ночи, дерева, их беды,
Стон скорбных песен на земле.

Душа была зелёной, лето,
Да все таким казалось мне.
И начиналась повесть эта
В зелёной сказочной стране.

Я шёл, душой охладевая,
Куда я шёл, ещё не знал.
Себе отчёта не давая,
Смысл на бессмысленность менял.

Трава росла всё глубже, глубже,
Словами сердце леденя,
Она встречала чьи-то души,
Глаза ушедших от меня.

Тяжёлым соком истекая,
Трава пока ещё жила.
Но у меня душа другая,
Хоть и зелёная была.

Одинок, как этот воздух,
Солнце красное зову.
С неба сбрасывают звёзды,
Как сгоревшую траву.

Солнца нет, на сердце серо,
Но вблизи шумит трава.
И какой измерить мерой
Поминальные слова?

Пролетают дни и ночи,
Память сердца вороша.
Жизнь ломает позвоночник,
Холодна моя душа.

Но ведь это было, было,
Было, будто бы вчера:
Жизнь меня с размаху била
И бросала в клевера.

И как пыльная лавина,
Перейдя мою судьбу,
В сети прочные ловила,
На своём несла горбу.

Неужели нет дороги,
Нет уже пути назад,
Если кровоточат ноги
И глядят во тьму глаза?

Я библейские страницы
До единой бы порвал,
Если б в юность возвратиться
Мне Господь возможность дал.

Ещё живу, а времени не стало,
Чтобы запеть и голос свой падать.
Но я спою, пора уже настала,
Пора уже хоть тут не опоздать.

«Душа моя зелёная и лето!
Храни вас Бог от бед и неудач!
Пока ещё поёт перо поэта,
То он ещё и радостен, и зряч».

А дальше будет много-много сказок,
Покинут боли, подлости и грусть,
Пока не надорву гортанных связок
И в небеса орлом не вознесусь.

И мне сказали: «Уходи!
Тебе сюда пока не надо,
Ступай себе и часа жди!»
И затворили двери ада.

И я пустыню пересёк,
Хромое солнце утром встретил.
Я понял, срок мой не истёк,
Что поживу ещё на свете.

Со мной не будет ничего,
Пока живу, пока страдаю,
Пока не встречу я Его,
Пока Его не повидаю.

И тут мне кто-то говорит:
«Ты потому, наверно, грешен,
Что плакал или делал вид,
И слёзы лил, а был успешен.

А слёзы превращались в соль,
Их ветер гнал всё дальше в поле.
И доставляли слёзы боль
Тем, кто не видел этой соли.

Безвкусным хлеб был у детей,
Безвкусною у взрослых рыба.
Щепотка щедрости твоей
Была как каменная глыба.

Всю жизнь проплакать не дано,
Воды в глазах не так уж много,
Ты семь потов пролей мне, но
Соль собери и дай в дорогу!

Вон, видишь, юноша идёт,
А он идёт с твоею кровью,
Дай соль ему, он счастья ждёт,
И он расплатится любовью!»

Я встал, узнав себя в себе,
И улыбнулся солнцу: «Ясно!
Доверюсь Богу и судьбе,
Жизнь коротка, но так прекрасна!»

Но Он сказал мне, плакал ты,
А, значит, соль дарил кому-то.
А, значит, женщина мечты
Без соли не вставала утром.

Был хлеб солёный у неё,
Солёной подавалась рыба,
За бескорыстие твоё
Шептала: «Господи! Спасибо!»

Ты, человек, люби её,
Даруйте вместе жизнь другому!
Шагай себе через жнивьё,
Мир полю твоему и дому!

Был я молод и сентиментален,
Не скрывал навернувшихся слёз,
И слова золотые слетали
В душу мне с чёрно-белых берёз.

Я вдруг понял, стихи – это правда,
Если в них непутёвая жизнь,
Но жужжали и слева, и справа,
О своём проповедники лжи.

Стиснул зубы и больше ни слова
Не промолвил две тысячи лет.
Умер плач мой, но смех свой суровый
Посылал я, как пули, в ответ.

Я не прав был, что рвал свои тексты,
Сердце часто кричало: «Не рви!»
В кабаке, где пьянели невесты,
Под гитару запел о любви.

Неиспорченный, в белом костюме
Я входил в этот самый кабак,
Песни пел, но тяжёлые думы
Не хотели оставить никак.

Ах, какие там женщины были,
И, надеясь на лёгкий успех,
Как любили они, как любили!
Но любили, наверно, не тех!