Франческо Петрарка - Канцоньере
- Название:Канцоньере
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-98856-290-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Франческо Петрарка - Канцоньере краткое содержание
Канцоньере - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Черных звезд: ими тешусь, неволюся!
Жаль моя: от их света, их голоса
Больше смею украсть, чем в них вложено, –
Да и Амур мне тотчас скажет: Что ж это?
Что мной сделано, прожито –
Только ими и было заложено,
Той минутой великою,
Когда сердце осталось встревожено:
С ними горе и счастие мыкаю,
Мысль вне их почитая за дикую.
Я не вижу возможности
Ни сказать, ни представить последствия,
Что ношу за зеницами ясными:
Прочи страсти иль бедствия
Этой жизни все – малые сложности,
Прочих прелести чту я ужасными.
Что сравнить с их лучами бесстрастными,
С их улыбкой, в себя лишь влюбленною?
Только, может быть, небо спокойное.
О, мечта недостойная:
Подглядеть в них любовь беззаконную –
День один бы – да досыта,
Кануть в них, точно в вечность бездонную,
О других, о себе ль – и вопроса-то…
И хоть сыро в глазах – да светло зато!
Вот желание праздное,
Не изжитое жизненным опытом
Вне надежд, во любовном томлении!
О, смоги я хоть шепотом
На глазах ея, труса отпразднуя,
С языка скинуть узы и лени, и
Горечи! И, для себя в удивлении,
В лицо молвить слова необычные,
Чтоб их слышали кто – стоя плакали!
Но – и стыд мне глаза коли –
В колеи обращаюсь привычные,
И уста, помертвелые
И позабывшие речи зычные,
Говорят, что и шага не сделаю, –
Ранен в сердце стрелою дебелою.
Песенка, вот уж стило утомилося
Долгим и сладким повествованием…
Так бы и мысль – с ее переживанием!
LXXIV. Io son già stanco di pensar sí come
Устал я думать всякий раз о том,
Зачем о вас я думать не устану,
Зачем, вообще, дышать не перестану
Чтоб не вздыхать все время об одном,
Зачем, толкуя о власах с лицом,
О зраке вашем, – всякого достану,
Как мне не надоест кричать осанну
Кромешной ночью вам и белым днем!
Откуда столько сил у ног берется,
Чтоб всюду вашим следовать стопам,
И как чутье с дороги не собьется?
И как при этом счет вести стопам?
Так, коль в стихи неточность закрадется,
То за нее вину вменяю вам.
LXXV. I begli occhi ond’i’ fui percosso in guisa
Я ранен скальпелем прекрасных глаз,
Которые одни залечат рану:
К врачебному искусству иль обману
Я не прибегну ни единый раз.
Другой любви не надо ни на час:
Как быть в душе не одному изъяну?
И если я, о ней толкуя, вяну,
Виновны: не она, но мой рассказ.
Прекрасные глаза Амуру столько
Могли бы славных принести побед,
Но он в упор разит меня – и только.
Прекрасные глаза, их яркий свет
Мне сердце пепелит, и я нисколько
От этого не устаю, о нет!
LXXVI. Amor con sue promesse lusingando
Амур, прельстив меня своим посулом,
Низверг в отличный каменный мешок,
Где милый враг мой – двери на замок,
Где сам я у себя под караулом.
Увы, я осознал умишком снулым
Не сразу сей предательский подлог, –
И вот теперь (хоть – кто б поклясться мог!)
Наружу лезу по кирпичным скулам.
Как преисподни подлинный беглец,
Я за собой тащу мои колодки,
В глазах – страданье и на лбу – кровец.
Когда явлюсь в твоем я околотке,
Ты скажешь вслух: Да ты и не жилец –
Ты что, недавно помер от чахотки?
LXXVII. Per mirar Policleto a prova fiso
Сколь ни кроши свой мрамор Поликлет
С другими, кто в искусстве искушенны, –
Черты ея, столь дивно совершенны,
Они не явят и за тыщу лет.
Но у тебя, Симон, был в рай билет,
И там твою модель ты без подмены
Смог изваять из пурпура и сьены,
Явив глазам прекраснейшую Лед.
Сеанс подобный, думаю, возможен
Лишь на небе, никак не среди нас,
Где плоть стремится вид придать ей ложен.
И чудо: твой художнический глаз
И огнь, и холод созерцал бездрожен,
И смертное презрел его экстаз.
LXXVIII. Quando giunse a Simon l’alto concetto
Симон, когда тебе пришло на ум
От имени меня за кисть схватиться, –
Чего б тебе не дать ей ухитриться
При красоте такой и речь, и ум,
Чтоб мне вздыхать по ней не наобум:
Другим на то плевать, ведь мне казниться –
Но смотрит кротенько твоя юница,
По виду скажешь: не поднимет шум.
И коль я говорю ей пару слов
И внемлет мне без видимого гнева –
Чего б ей не болтнуть мне пустяков?
Пигмалиона мраморная дева
Любила тыщу раз, а я готов
Любить и раз любезное мне древо.
LXXIX. S’al principio risponde il fine e ‘l mezzo
Ужли и середина, и конец
У лета будут как его начало?
За все тринадцать так не омрачала
Она мне дни мои, теперь – конец.
Амур, скорее мне страви конец:
Я перепил воды возле причала,
Меня заколебало, укачало –
Кинь вервь, где из воды торчит конец.
В плавучести теряя что ни сутки,
Я в ней моими мыслями тону,
В моей погибели, пред очи чутки.
В чем держится душа, но я тяну.
Вот на меня, поднявшись из закрутки,
Садится смерть – и я иду ко дну.
LXXX. Chi è fermato di menar sua vita
Кто обрек себя на жизнь
Промеж волн, между утесов,
Смерти ищущий в дубке,
Близком, видно, к потопленью, –
Пусть скорей спешит он в гавань,
Коли есть к рулю ветрило!
Ауре руль и ветрило
Я отдал, вступая в жизнь,
Уповая встретить гавань,
Но застрял среди утесов,
А причина к потопленью –
Не в волненье, а в дубке.
Заперт наглухо в дубке,
Плыл, забыв глядеть ветрило,
Прямо в лапы потопленью.
Но потом Кто дал мне жизнь,
Передумав, снял с утесов.
С тем забрежжила мне гавань.
Ни одна не брежжит гавань:
В море глухо, как в дубке,
Что сидит в зубах утесов!
Но с раздутого ветрила
Вижу брег: иную жизнь –
И взываю к потопленью.
Не из тяги к потопленью –
Но чтоб просто видеть гавань,
Обрывающую жизнь!
Но мне вид: сижу в дубке,
Донельзя полны ветрила
Ветра – в сторону утесов.
Коль живым уйду с утесов
И изгнанью-потопленью
Вдруг натянет нос ветрило,
Чтоб мне кинуть якорь в гавань,
Притушив огонь в дубке –
Я б такую принял жизнь!
Давший потопленью жизнь,
Мне, в дубке среди утесов,
В гавань прежде вдуй ветрило!
LXXXI. Io son sí stanco sotto ‘l fascio antico
Я так устал под заскорузлым грузом
Моей порочности, моей вины, –
Что стать боюсь добычей сатаны,
Предавшись снова ненавистным узам.
Когда-то мне польстил своим союзом
Дух запредельный, борствуя за ны, –
Но кинул мя для горнея страны:
Мой взгляд его не ловит, ходит юзом.
Но глас его поныне все в ушах:
Убогие, вот лоно благодати,
Придите, коли сила есть в ногах!
Да кто ж тепла мне столько сможет дати,
Чтоб стал я аки голубь во перах –
Чтоб от тщеты земной мне воскрылати?
LXXXII. Io non fu’ d’amar voi lassato unquancho
Я вас не разлюбил, любезный друг,
И ввек не разлюблю, извольте видеть, –
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: