Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Помоги мне, малыш, — попросил Доминик. Томас зашнуровал ему перчатки.

Доминик взглянул на большие часы над дверью зала, чтобы засечь время и ни в коем случае не боксировать более двух минут без отдыха, потом поднял руки к груди и шагнул к Гринингу.

— Если вы готовы, можем начинать, сэр.

И Грининг немедленно двинулся на него. Он боксировал в традиционной, академической манере. Длинные руки позволяли ему посылать неожиданные удары в голову Доминику. Простуда и похмелье быстро дали себя знать — Доминик начал задыхаться. Пытаясь выйти из круга ударов, он уперся головой Гринингу в подбородок и без особого энтузиазма наносил ему вялые удары в живот. Внезапно Грининг шагнул назад и правой рукой нанес молниеносный апперкот, который пришелся Доминику прямо в зубы.

«Дрянь», — подумал Томас, но вслух не сказал ничего, и выражение его лица не изменилось.

Доминик сел на мат и непроизвольно поднес огромную перчатку к окровавленным губам. Грининг даже не двинулся с места, чтобы помочь ему встать. Он отступил на шаг и равнодушно смотрел на Доминика, ожидая, когда тот поднимется. Доминик протянул руку в перчатке к Томасу.

— Сними их с меня, малыш, — хрипло сказал он. — Мне на сегодня хватит.

В полной тишине Томас нагнулся, расшнуровал перчатки и снял их с Доминика. Он знал, что старый боксер не захочет, чтобы ему помогли встать, и поэтому не предложил руку для опоры. Доминик медленно поднялся на ноги и вытер окровавленный рот рукавом.

— Извините, сэр, — сказал он Гринингу. — Я, кажется, сегодня не в форме.

— Мне такой разминки мало, — недовольно заметил Грининг. — Вам следовало сразу сказать, что вы плохо себя чувствуете. Я тогда не стал бы раздеваться. А как ты, Джордах? — повернулся он к Томасу. — Хочешь размяться со мной несколько минут?

Томас вопросительно взглянул на Доминика, в темных опухших глаза которого вспыхнула сицилийская ненависть.

— Ну что ж, Том, если мистер Грининг изъявляет такое желание, — тихо сказал он, сплевывая кровь, — я думаю, ты можешь оказать ему услугу.

Томас надел перчатки, и Доминик молча зашнуровал их. Томас ощутил знакомое напряженное чувство: страх, удовольствие, нетерпение. По рукам и ногам словно пробежал электрический ток. Он заставил себя весело, по-мальчишески улыбнуться Гринингу, который наблюдал за ним с каменным лицом. Доминик отступил в сторону.

— Порядок, — сказал он.

Грининг, прикрывая подбородок правой рукой, а левую выставив вперед, двинулся на Томаса. Тот легко отбил удар его левой руки и тотчас уклонился от метнувшейся к нему правой. Грининг был выше его, но всего на восемь-девять фунтов тяжелее. Однако двигался быстрее, чем Томас ожидал, и следующий удар пришелся Томасу повыше виска. Томас давно не дрался по-настоящему, и вежливые разминки с мирными джентльменами, тренировавшимися в клубе, были недостаточной подготовкой к такому поединку. Грининг сделал обманный выпад и нанес левой хук Томасу в голову. «Сукин сын, не шутит», — подумал Томас, пригнулся, ударил левой Грининга в бок и послал удар правой ему в подбородок. Грининг вошел в клинч, стал молотить его по ребрам правой. Он был сильным, очень сильным. В этом не приходилось сомневаться.

Томас бросил быстрый взгляд на Доминика, ожидая какого-нибудь сигнала, но тот бесстрастно стоял в стороне. «Ну что ж, прекрасно, — решил Томас, — тогда начнем. Черт с ним, будь что будет…»

Грининг дрался расчетливо и грубо, пользуясь преимуществом своего роста и веса, а Томас вкладывал в свои меткие удары всю ту злобу, которую так долго держал под спудом. «Вот тебе, капитан, — говорил он про себя, пуская в ход все известные ему приемы. — Получай, богатый красавчик. Вот тебе, полицейский, на все твои десять долларов».

У обоих уже текла кровь из носа и изо рта, когда Томас наконец нанес удар, который, он знал, будет началом конца. Глупо улыбаясь, Грининг отступил назад, слабо размахивая поднятыми руками. Томас обошел вокруг него, готовясь к последнему решающему удару, но в этот момент Доминик встал между ними.

— Пока хватит, джентльмены, — сказал он. — Это была хорошая разминка.

Грининг быстро пришел в себя и холодно уставился на Тома.

— Снимите с меня перчатки, Доминик, — коротко сказал Грининг. Он даже не подумал вытереть кровь с лица. Доминик расшнуровал ему перчатки, и Грининг, держась очень прямо, вышел из зала.

— Прощай моя работа в клубе, — сказал Томас.

— Очень может быть, — согласился Доминик. — Но такой бой стоит этого. По крайней мере для меня. — И он улыбнулся.

Прошло три дня, но ничего не случилось. Ни Доминик, ни Томас не сказали о поединке с Гринингом никому из членов клуба. Возможно, Грининг был слишком сконфужен тем обстоятельством, что его побил двадцатилетний мальчишка, уступавший ему и ростом и весом, и не решался устроить скандал.

Каждый вечер перед закрытием клуба Доминик говорил:

— Пока все тихо, — и стучал по дереву.

Но на четвертый день Чарли; уборщик раздевалки, подошел к Томасу.

— Доминик вызывает тебя к себе, — сказал он. — Иди немедленно.

Доминик сидел за письменным столом, пересчитывая лежащие перед ним деньги — девяносто долларов десятками. Когда Томас вошел в кабинет, Доминик печально взглянул на него.

— Вот тебе зарплата за две недели вперед, малыш, — сказал он. — Сегодня днем было собрание клубного комитета. Ты уволен.

— Вам следовало разрешить мне нанести тот последний удар, — заметил Томас.

— Да, наверно.

— У вас тоже будут неприятности?

— Возможно, — ответил Доминик и добавил: — Береги себя. Запомни мой совет: никогда не доверяй богачам.

1954 год.

Он проснулся ровно без четверти семь. Он никогда не заводил будильник. Обходился без него.

В комнате было холодно. На открытом окне ветер шевелил шторы, и сквозь них пробивался бледный свет раннего зимнего утра.

День сегодня должен быть необычным. Вчера перед закрытием он зашел к Колдервуду и положил ему на стол толстый конверт.

— Мне бы хотелось, чтобы вы прочли это, когда у вас будет время.

— Очередная сумасбродная идея? — спросил тот. — Снова хочешь меня на что-то подбить?

— Ага, — улыбнулся Рудольф.

— Знаешь что, молодой человек, с тех пор как ты начал работать в магазине, у меня повысился холестерин. Значительно повысился!

— Миссис Колдервуд просила меня убедить вас взять отпуск.

— Вот как? — фыркнул Колдервуд. — Она просто не знает, что я не должен оставлять тебя одного в магазине даже на десять минут.

Тем не менее, уходя домой, он захватил с собой конверт. Рудольф был уверен: стоит Колдервуду начать читать то, что лежало в конверте, он не остановится, пока не дочитает до конца.