Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Зазвонил телефон. Рудольф снял трубку.

— Джордах? Это профессор Дентон. Простите, что я вас беспокою, но не могли бы вы уделить мне сегодня несколько минут? — Голос Дентона звучал как-то странно. Казалось, он пытается говорить шепотом, словно боится, что его подслушивают.

— Что за вопрос, профессор, разумеется, — ответил Рудольф. Он виделся с Дентоном довольно часто, когда заходил в библиотеку колледжа за книгами по делопроизводству и экономике. — Я в магазине весь день.

— А если мы встретимся где-нибудь на нейтральной территории, не в магазине? Вы могли бы со мной пообедать? — сдавленным голосом попросил Дентон.

— У меня на обед всего сорок пять минут…

— Вот и прекрасно. Мы увидимся где-нибудь поблизости от магазина, — почти задыхаясь торопливо предложил Дентон. В аудитории он всегда говорил медленно и отчетливо. — Может быть, в «Рипли»? Это за углом от вас.

— Хорошо, — согласился Рудольф, удивленный его выбором. «Рипли» больше походил на пивную, чем на ресторан. Туда в основном приходили рабочие, и не поесть, а выпить. Не совсем подходящее место для пожилого профессора истории и экономики. — Вас устроит в четверть первого?

— Вполне. Спасибо, Джордах, большое спасибо. Это очень любезно с вашей стороны. В четверть первого я буду там, — поспешно сказал Дентон. — Я даже не могу выразить, насколько я благодарен… — Он повесил трубку, не закончив фразы.

Рудольф начал первый за день обход-магазина. Он шел медленно, улыбаясь продавцам; замечая какие-либо упущения, не останавливался и делал вид, что не обратил внимания. Позднее, вернувшись в кабинет, он продиктует секретарше вежливые служебные записки заведующим соответствующими отделами: галстуки, продающиеся по сниженным ценам, разложены на прилавке недостаточно аккуратно, у мисс Кейл в парфюмерном отделе слишком ярко накрашены глаза, в кафетерии душно, следует улучшить вентиляцию.

Особое внимание он уделял отделам, открывшимся в универмаге совсем недавно и по его инициативе, в частности маленькой секции, торговавшей дешевой бижутерией, итальянскими свитерами, французскими шарфами и меховыми шапками, — секция приносила удивительно большую прибыль: кафетерию, который не только давал доход, но стал излюбленным местом встреч многих домохозяек, не уходивших после этого из магазина с пустыми руками; и лыжной секции в отделе спортивных товаров.

Отдел пластинок тоже был его идеей и привлек в магазин юнцов, соривших родительскими деньгами. Колдервуд, не переносивший шума и крайне недоброжелательно относившийся к поведению большинства молодых людей (его собственные три дочери — две уже взрослые, а третья, бледная, худосочная девица, еще школьница — отличались унылой викторианской чопорностью), очень противился созданию этого отдела, но Рудольф, познакомив его со статистическими данными ежегодных расходов американской молодежи на пластинки, пообещал установить в зале звуконепроницаемые кабины, и Колдервуд уступил. Он часто сердился на Рудольфа, но тот неизменно был со стариком вежливым и терпеливым и в большинстве ситуаций знал, как им вертеть. В кругу друзей Колдервуд хвастался своим мальчишкой-помощником и тем, что вовремя сообразил выбрать из толпы именно его. Он даже удвоил ему зарплату, хотя Рудольф никак не побуждал его к этому, а на рождество вручил премию — три тысячи долларов. «Он не только модернизирует магазин, — говорил Колдервуд, когда Рудольфа не было поблизости. — Этот сукин сын модернизирует и меня самого. Впрочем, если на то пошло, я для этого и нанимал молодого».

Раз в месяц он приглашал Рудольфа к себе домой на мрачный пуританский ужин, за которым дочери Колдервуда разговаривали, только когда к ним обращались, а самым крепким напитком был яблочный сок. Пруденс, старшая и самая хорошенькая из дочерей, не раз просила Рудольфа сходить с ней на танцы в загородный клуб. Вдали от родительского дома Пруденс забывала о викторианских приличиях, но Рудольф не позволял себе с ней никаких вольностей. В его планы не входила такая опасная банальность, как женитьба на дочери босса.

Он пока вообще не собирался жениться. С этим можно подождать. Три месяца назад он получил приглашение на свадьбу Джули. Она выходила замуж в Нью-Йорке за некоего Фицджеральда. Рудольф на свадьбу не поехал, но, когда он составлял поздравительную телеграмму, в глазах у него были слезы. Он презирал себя за эту слабость и, с головой окунувшись в работу, умудрился почти выкинуть Джули из памяти.

Он сторонился всех других девушек. Проходя по универмагу, он ловил на себе кокетливые взгляды продавщиц, которые были бы счастливы завязать с ним роман. Конечно, это не оставляло его равнодушным, но он подавлял в себе искушение и со всеми держался одинаково любезно и бесстрастно.

Он проглядывал новые эскизы оформления витрин, когда ему позвонил Колдервуд.

— Руди, зайди ко мне на минутку. — Голос Колдервуда звучал необычно сдержанно и не выдавал никаких эмоций.

Как всегда, дверь в кабинет Колдервуда была открыта.

— Входи, Руди, и закрой за собой дверь. — Перед ним на столе лежали бумаги, врученные ему Рудольфом в конверте прошлым вечером. — Должен признаться, — мягко продолжал Колдервуд, — ты самый удивительный молодой человек из всех, кого мне приходилось встречать на своем веку.

Рудольф молчал.

— Кто еще читал все это? — спросил Колдервуд, показывая на бумаги.

— Никто.

— А кто печатал? Мисс Джайлс?

— Нет, я сам, дома.

— Откуда тебе известно, что мне принадлежит тридцать акров земли рядом с озером? — спросил Колдервуд, переходя к делу.

Официально участок числился за некой нью-йоркской корпорацией. Джонни Хиту пришлось пустить в ход всю свою изворотливость, чтобы установить, что подлинный владелец земли Дункан Колдервуд.

— К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал Рудольф.

— Руди, у меня до сих пор ни разу не было повода подозревать тебя во лжи, и мне бы не хотелось, чтобы ты соврал мне сейчас.

— Я не собираюсь врать.

Колдервуд ткнул пальцем в бумаги на столе:

— Что это? Хитрый ход, чтобы прибрать меня к рукам?

— Нет, сэр. Это просто рекомендация — как вам с максимальной выгодой использовать ваше положение и вашу собственность. Как приноровиться к росту города, расширить круг ваших коммерческих интересов. Как извлекать выгоду из налоговых законов и при этом оставить после себя крупное состояние жене и детям.

— Сколько тут страниц? — спросил Колдервуд. — Пятьдесят? Шестьдесят?

— Пятьдесят три.

— Ничего себе рекомендация, — фыркнул Колдервуд. — Ты все это сам придумал?

— Да. — Рудольф не собирался рассказывать, как в течение многих месяцев методически консультировался с Джонни Хитом, благодаря которому внес в свой проект ряд новых разделов. — Но если позволите, сэр, я вам дам совет. Мне кажется, вам не мешает съездить в Нью-Йорк и обсудить это с вашими юристами и банкирами.