Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Все это отражалось на его работоспособности: с удивлением он обнаружил, что ему приходится по нескольку раз перечитывать простые отчеты, прежде чем до него доходит смысл. Спал он беспокойно и просыпался разбитым. Впервые в жизни у него появились прыщики на подбородке.

Он звонил ей целый день, десять раз, двадцать, но никто не снимал трубку. Ну еще, последний раз, решил он, уныло сидя в гостиной своей нью-йоркской квартиры. Еще последний, самый последний раз, и пойду напьюсь до чертиков, буду приставать к девкам и с кем-нибудь подерусь в баре, вернусь домой, если увижу в подъезде Вирджинию Колдервуд, приведу ее сюда, пересплю с ней, а потом позвоню в психиатричку, чтобы приехали со смирительными рубашками и забрали нас обоих.

Гудки, гудки — он уже собирался повесить трубку, как вдруг на другом конце провода раздался тихий, по-детски вкрадчивый голос Джин.

— Алло?

— У тебя был испорчен телефон? — спросил он.

— Не знаю. Меня весь день не было дома.

— Может, тебя не будет дома и всю ночь?

После паузы она ответила:

— Нет.

— Мы увидимся? — Он был готов бросить трубку, если она скажет «нет». Однажды он сказал ей, что она вызывает у него только два чувства; либо ярость, либо восторг.

— А ты хочешь?

— Значит, в восемь? Не пей ничего дома. Приедешь и выпьешь у меня. — Он выглянул в окно — Вирджинии Колдервуд нигде не было видно.

— Я должна принять ванну, и мне не хочется никуда лететь сломя голову. Может, ты приедешь ко мне?

— Звенят литавры, трубят фанфары! — сказал он.

— Пожалуйста, не пытайся блистать красноречием, — сказала она, но фыркнула.

— Какой этаж?

— Четвертый. Лифта нет. Побереги свое сердце. — Она повесила трубку.

Он принял душ и переоделся. Руки у него дрожали, и, бреясь, он здорово порезался. Кровь долго не останавливалась, и лишь в пять минут девятого он нажал кнопку ее звонка в доме на Восточной Сороковой улице.

Дверь открыла незнакомая ему девушка в джинсах и свитере.

— Привет. Меня зовут Флоренс, — сказала она и крикнула: — Джинни, кавалер прибыл.

— Спасибо, Флоренс, — поблагодарил Рудольф и прошел в комнату Джин. Она совершенно голая сидела за столом перед маленьким зеркалом и красила ресницы. Он никогда даже не догадывался, что она красит ресницы. Но ничего не сказал ей. Ни о ее ресницах, ни о том, что она сидит голая. Он в изумлении оглядывал комнату. Стены почти сплошь были оклеены его фотографиями: Рудольф улыбающийся, хмурящийся, щурящийся, что-то пишущий в блокноте. Некоторые снимки маленькие, другие увеличены до невероятных размеров. И на всех он был в самом выгодном ракурсе. «Все позади, — благодарно подумал он. — Все позади. Она решилась».

— Я откуда-то знаю этого человека, — сказал он.

— Я так и думала, что ты его узнаешь, — сказала Джин. Изысканная в своей упругой розовой наготе, она продолжала спокойно красить ресницы.

За ужином они говорили о свадьбе. К тому времени, когда принесли десерт, они чуть было не решили все отменить.

— Мне лично, — горько сказал Рудольф, — нравятся девушки, которые знают, чего они хотят.

— Что ж, я знаю, чего я хочу, — сказала Джин. Во время их спора она все больше мрачнела. — Мне кажется, я уже знаю, как проведу выходные, — продолжала она. — Я останусь дома, обдеру эти фотографии все до одной и побелю стены.

Прежде всего она упорно настаивала на том, чтобы об их женитьбе никто не знал. Он хотел немедленно сообщить о свадьбе всем, но она покачала головой.

— Никакой огласки.

— Но у меня есть сестра и мать, — сказал Рудольф. — А кстати, еще и брат.

— В этом-то все и дело. У меня есть отец и брат. И я не позову обоих. Если они узнают, что своим ты сообщил, а им я ничего не сказала, они будут целых десять лет метать громы и молнии. А после того, как мы поженимся, я не хочу иметь никаких отношений с твоей родней и не хочу, чтобы ты общался с моими родственниками. Никакой родни. Семейные обеды в День благодарения у очага! Только этого не хватало!

Рудольф согласился, не особенно сопротивляясь. Его женитьба не будет таким уж счастливым событием для Гретхен, всего несколько месяцев назад потерявшей мужа. А мысль о присутствии на свадьбе всхлипывающей матери в каком-нибудь невообразимом платье из тех, в которых она ходила в церковь, тоже не наполняла его радостью. И конечно же, он вполне мог обойтись без сцены, которую закатит Вирджиния Колдервуд, едва до нее донесется эта новость. Но в то же время, если он утаит свое намерение от Джонни Хита и Брэда Найта, это может вызвать осложнения на работе, тем более что он собирается немедленно после женитьбы уехать в свадебное путешествие. Они с Джин пришли к соглашению о том, что не будет никакого званого вечера, что они тотчас уедут из Нью-Йорка, что обойдутся без венчания в церкви и что медовый месяц проведут в Европе.

Но им не удалось прийти к соглашению о том, как они будут жить после возвращения из Европы. Джин отказывалась бросить работу и отказывалась жить в Уитби.

— Я не домоседка и не люблю маленькие города, — упрямо заявила она. — Здесь у меня есть работа, есть перспективы. И я не собираюсь от всего этого отказываться только потому, что кто-то хочет на мне жениться.

— Джин, — предостерегающе сказал он.

— Хорошо, хорошо. Только потому, что я хочу выйти замуж.

— Это уже лучше, — сказал он.

— Я больше буду тебе нравиться, если мы не будем все время жить вместе.

— Нет, наоборот.

— Ну хорошо, ты мне тогда будешь больше нравиться.

Он согласился и на это. Но неохотно.

— Это моя последняя уступка, — сказал он.

День ото дня становилось все теплее. Они подолгу лениво лежали на солнце. Оба сильно загорели, и волосы Джин от солнца и соленой воды стали совсем светлыми. Она давала ему уроки тенниса на кортах отеля и говорила, что он способный. Она очень серьезно относилась к этим урокам и, когда он допускал ошибки, делала ему резкие замечания. Она научила его кататься на водных лыжах. Он не переставал удивляться, как много разных вещей она умела делать отлично.

Куда бы они ни шли. Джин брала с собой фотоаппараты и без конца снимала его на фоне мачт, крепостных валов, пальм, волн. «Я хочу сделать из твоих фотографий обои для нашей спальни в Нью-Йорке», — говорила она.

Они собирались посетить Италию, когда им надоест Антибский мыс. На карте они обвели кружками Ментону, Сан-Ремо, Милан (там надо будет посмотреть «Тайную вечерю»), Рапалло, Санта-Маргериту, Флоренцию (там Микеланджело и Боттичелли!), Болонью, Сиену, Ассизи, Рим. Эти названия звенели на солнце как колокольчики. Джин уже всюду там побывала. Раньше. Пройдет еще много времени, пока он узнает о ней все.

Им не надоедало на Антибском мысе.

Они послали телеграмму Колдервуду, что задержатся на неопределенное время.