Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Однако Белинде об этом говорить нельзя. Слишком она здравомыслящая особа, чтобы потакать предрассудкам хозяина.

— И предупредили вы меня в последнюю минуту, — раздраженно выговаривала она. — Я получила вашу телеграмму всего три часа назад.

— Так уж получилось, — покаянно пробормотал он. — Простите.

— И тем не менее… — Она всепрощающе улыбнулась. У нее были маленькие острые зубки, совсем как у щенка. — Тем не менее я рада, что вы вернулись, а то в офисе тишина как в морге. От скуки я просто на стену лезла. Даже к рому пристрастилась. То и дело прикладываюсь днем, чтобы не рехнуться. Неужели наконец снизошли до того, чтобы снова взяться за работу?

— Что-то в этом роде.

— Аллилуйя! — воскликнула она. — В каком именно роде?

— Брюс Томас хочет ставить фильм по сценарию, которым я владею.

— Брюс Томас? — благоговейно переспросила Белинда. — О-ля-ля!

Крейг заметил, что в этом году все произносят имя Брюса Томаса каким-то особым тоном. Непонятно, то ли радоваться, то ли ревновать.

— Какой сценарий? — с подозрением осведомилась Белинда. — Я вот уже три месяца ничего вам не посылала!

— Тот, что я нашел в Европе. По правде говоря, я сам его написал.

— Давно пора! Наверняка лучше, чем тот мусор, который мы перелопачиваем. Могли бы хоть написать, — обиженно заметила Белинда. — Или даже прислать экземпляр.

— Простите, — вздохнул Крейг и погладил ее руку.

— У вас пальцы ледяные. Вы здоровы?

— Конечно, — коротко ответил он.

— Когда мы начинаем? — загорелась Белинда.

— Скажу точно, после того как повидаюсь с Томасом. Контракт еще не подписан.

Он поглядел в окно на низко нависавшие над равниной облака.

— Кстати, я все хотел спросить. Вы знали женщину по имени Глория Талбот? Она, кажется, работала у нас.

— Всего пару месяцев в самом начале, — немедленно протараторила Белинда, которая всегда все помнила. — Абсолютно ни на что не способна.

— Она была хорошенькой?

— По мнению мужчин, вероятно, да. Господи, да с тех пор прошло почти двадцать пять лет! С чего это вы вдруг о ней подумали?

— Так. Получил от нее что-то вроде привета.

— Она с тех пор, должно быть, пять мужей сменила, — сухо процедила Белинда и поджала губы. — Я таких, как она, за сто шагов вижу! Что ей было надо?

— Трудно сказать. Возможно, просто захотелось пообщаться.

Разговор отчего-то потребовал от него невероятных усилий.

— Если не возражаете, Белинда, я попробую вздремнуть. Вконец вымотался.

— Слишком много мотаетесь по свету. А ведь уже не мальчик.

— Наверное, вы правы.

Крейг закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.

Ему отвели номер на двадцать шестом этаже. За окном разлилась туманная дымка, капли дождя скользили по стеклу. Башни небоскребов сверкали стеклянными гранями, ярусами тусклых огней в серой сумеречной полумгле. Комната была безупречно чистой, безликой, совсем не во вкусе русской аристократии. С Гудзона доносились корабельные гудки. Ничто в этом номере не напоминало ему о счастливых временах работы над пьесой Бреннера. Ему пришло в голову, что нужно бы узнать, где похоронен Бреннер, и возложить цветы на его могилу.

Он с огромным трудом развесил вещи. Легкие костюмы, которые он носил в Каннах, казались неуместными в такую дождливую погоду. Следовало бы сделать несколько звонков, но Крейг решил отложить это на завтра. Все, кроме одного. Брюс Томас ждал его звонка.

Он дал телефонистке номер Томаса. Бодрый, деловой американский голос телефонистки приятно контрастировал с усталыми визгливыми модуляциями французских standardistes [52] телефонисток (фр.). . Томас сердечно приветствовал его.

— Вот так сюрприз! — воскликнул он. — В жизни не предполагал, что вы напишете сценарий, да еще такой! Приятный сюрприз.

Видимо, Клейн уже поговорил с ним.

— Пока не знаю, на чем мы договоримся, но договоримся непременно. Вы сейчас заняты? Хотите приехать?

Томас жил на Восточной Семидесятой улице. Сама мысль о том, что придется ехать через весь город, была невыносимой.

— Если не возражаете, давайте лучше завтра. Никак не отойду после полета.

— Разумеется, — согласился Томас. — Десять утра вас устроит?

— Обязательно приеду, — пообещал Крейг. — Кстати, у вас нет лондонского телефона Уодли?

Он почувствовал, что Томас колеблется.

— Знаете, — наконец выговорил тот, — я предложил Уодли еще до того, как узнал, кто автор сценария.

— Понимаю, — заверил Крейг. — Вы уже говорили с ним?

— Нет. Я, естественно, хотел сначала выяснить ваше мнение. Но после того как Клейн сказал, что вы не возражаете, пытался с ним связаться. Бесполезно. Его нет в Каннах, лондонская квартира не отвечает. Я послал ему телеграмму с просьбой немедленно позвонить. Погодите, сейчас дам номер.

Продиктовав цифры, Томас добавил:

— Если все-таки отыщете его, передайте, что я пытался его найти. Не возражаете, если я пошлю ему копию рукописи? Я велел отксерить сценарий. Если Йан по какой-то причине откажется работать с нами, ему нет смысла приезжать.

— Я где-то слышал, что он в любом случае планирует перебраться в Штаты, — сообщил Крейг.

Где-то… Пролетая над Францией, в сторону Ла-Манша, в бравый Новый Свет. Дорогой папа…

— Интересная новость. Ему давно пора вернуться на родину, — обрадовался Томас. — Ну что же, увидимся утром. Спокойной ночи.

Хороший он человек, этот Томас, вежливый, предупредительный, воспитанный.

Крейг попросил телефонистку соединить его с лондонской квартирой Уодли и прилег в ожидании звонка. Стоило ему перекатить голову по подушке, как голова закружилась, а комната словно медленно поплыла перед глазами. Белинда считает, что он слишком много разъезжает. Мудрая женщина. Двадцать три года верной службы.

Он умирал от жажды, но не мог заставить себя подняться и сходить в ванную за стаканом воды.

Телефон зазвонил, и Крейг с трудом поднялся, боясь, что комната снова завертится перед глазами. Телефонистка сказала, что в Лондоне никто не отвечает, и спросила, не хочет ли он повторить заказ через час. Крейг отказался.

Он сидел на краю кровати, пока комната не стала на свое место, потом вышел в ванную и выпил два стакана воды. Но пить все равно хотелось. И кондиционер слишком мощный попался. Крейг почему-то замерз. Он попытался открыть окно, но оно было наглухо забито. Крейг посмотрел на часы. Половина седьмого. В Каннах половина первого. Он слишком долго на ногах, слишком большое расстояние перекрыл с утра. Господи, он в жизни так не хотел пить! Стакан ледяного пива мог бы совершить чудо. Или два стакана. В следующий раз он пересечет океан на пароходе. К Америке нужно приближаться осторожно, не спеша, постепенно.

Он спустился в гриль-бар, увешанный театральными афишами. Наконец-то он на знакомой арене!