Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Прощай, Джесс, — прошептала она.

— Прощай.

Он услышал, как тихо закрылась за ней дверь. И впервые заплакал. Не от гнева, не от горечи потери. А потому, что, прожив с женщиной двадцать лет и имея от нее двоих детей, не испытывал при расставании никаких чувств, даже ярости.

Немного погодя он вспомнил, что Пенелопа говорила о Констанс.

— Внизу ждет леди, — сказал он мисс Белиссано. — Не попросите ее подняться? И дайте мне щетку, расческу и зеркало.

Он зачесал волосы назад. За три недели они сильно отросли. Густые, длинные, они словно отвергали болезнь. И седины не прибавилось. Глаза на осунувшемся лице казались неестественно огромными и блестящими. Он сильно похудел и от этого выглядел помолодевшим. Правда, сомнительно, чтобы Констанс понравился такой способ омоложения.

Но дверь открылась, и на пороге появилась Белинда. Крейг едва скрыл разочарование.

— Белинда, — сердечно приветствовал он, — как я рад вас видеть!

Она чмокнула его в щеку. Похоже, Белинда плакала: грусть облагородила маленькое личико с резкими чертами, сделав его более женственным. На ней было все то же платье цвета электрик. Особый наряд для визитов к умирающим.

— В этой больнице сплошные чудовища, — пожаловалась она. Голос тоже стал мягче. Должно быть, его болезнь благотворно на нее подействовала. — Я приходила каждый день всю неделю подряд, и меня не пускали.

— Мне очень жаль, — солгал он.

— Но я в курсе всех дел. И уже поговорила с мистером Мерфи. Вам не придется работать над этой картиной.

— Боюсь, что так.

Она нервно сцепила руки. Узкие и огрубелые. Двадцать три года за пишущей машинкой. Ярко-красный лак на ногтях. Просто талант безошибочно выбирать неудачные цвета.

Белинда подошла к окну, поправила жалюзи.

— Джесс, — начала она, — я хочу уволиться.

— Не верю.

— Лучше поверьте.

— Нашли другое место?

— Конечно, нет! — оскорбленно вскинулась она, поворачиваясь спиной к окну.

— Зачем же увольняться?

— Вы все равно не сможете работать, даже когда выпишетесь отсюда.

— Какое-то время — да.

— Очень долго. Джесс, не будем себя обманывать. Вам не нужна ни я, ни этот офис. Вам следовало бы закрыть его пять лет назад. Вы держали его из-за меня.

— Вздор, — отмахнулся он, стараясь говорить как можно резче. Она знала, что он лжет, но ложь была сейчас необходима.

— Я просто совершала привычные телодвижения, — тихо призналась она. — Спасибо, но с меня хватит. Так или иначе, я давно хотела уехать из Нью-Йорка. Больше мне не вынести. Здесь какой-то сумасшедший дом. Только в этом месяце ограбили двух моих друзей. Средь бела дня. Моего племянника ударили ножом в грудь за пачку сигарет, и он едва выжил. Я не смею выйти из квартиры вечером. Уже год как не ходила ни в театр, ни в кино. На моей двери четыре замка. Каждый раз, когда на моем этаже останавливается лифт, я трясусь от страха. Джесс, если им так нужен этот город, пусть забирают.

— Куда вы поедете? — мягко спросил он.

— Моя мама все еще живет в нашем доме, в Ньютауне, — пояснила она. — Последнее время она сильно болеет. Буду ухаживать за ней. Это красивый, спокойный маленький город, где можно без опаски гулять по улицам.

— Может, я тоже туда переберусь, — заметил он полусерьезно.

— Это еще не самое худшее.

— А на что собираетесь жить?

Неизбежный тягостный вопрос.

— Не так уж мне много и нужно. Удалось порядочно скопить. Благодаря вам, Джесс. Вы невероятно великодушный человек, и я хочу, чтобы вы знали, как я это ценю.

— Вы же работали.

— Мне нравилось работать на вас. Повезло. Лучше всякого брака, а уж я этого насмотрелась.

Крейг рассмеялся:

— Не так-то много этим сказано, правда?

— Для меня много, — возразила она. — Кстати, договор на аренду офиса кончается в этом месяце. Сказать, что мы не продлеваем его?

Она ждала ответа, рассматривая кроваво-красные ногти.

— Мы хорошо потрудились вместе, Белинда, верно? — почти нежно выдохнул Крейг. — Долгий славный путь.

— Верно. Долгий славный путь.

— Передайте, что мы не возобновим договор.

— Они не удивятся, — кивнула она.

— Белинда, — попросил он, — подойдите и поцелуйте меня.

Белинда церемонно поцеловала его в щеку. Он так и не смог ее обнять: мешала трубка капельницы.

— Белинда, — прошептал он, когда она выпрямилась, — кто теперь будет печатать мне чеки на подпись?

— Сами напишете. Вы уже большой, взрослый мужчина. Только не разбрасывайтесь ими направо-налево.

— Попытаюсь, — пообещал он.

— Если задержусь хотя бы на одну минуту, — пробормотала она, — просто взвою от тоски.

И вылетела из комнаты.

Он откинулся на подушку и уставился в потолок. Ну вот, двадцать три года долой. Прибавь к этому двадцать один год супружеской жизни. Отбыл сразу два срока небесного приговора.

Не такой уж плохой итог дня.

Когда в палату вошла Констанс, Крейг спал и видел во сне, что какая-то смутно знакомая женщина его целует. Открыв глаза, он увидел, что Констанс стоит рядом и серьезно смотрит на него.

— Привет, — сказал он.

— Если хочешь спать, поспи. Я посижу рядом, посмотрю на тебя.

— Не хочу спать.

Она стояла с того бока, где не было трубки, так что он сумел сжать ее руку. Прохладная жесткая ладонь.

Констанс улыбнулась ему:

— Тебе давно следовало отпустить волосы. Очень идет.

— Еще неделя, — усмехнулся он, — и я смогу выступать на следующем Вудстокском фестивале. [57] В Вудстоке в 1969 году состоялся первый фестиваль рок-музыки.

Пожалуй, шутливый тон здесь уместнее всего. Нужно постараться и дальше выдерживать нужную тональность. Констанс — не его жена и не Белинда Юэн. Им лучше не обижать друг друга и не вспоминать о чудесных мгновениях, проведенных вместе.

Она придвинула стул и села рядом с кроватью. На ней было черное платье, не выглядевшее, однако, траурным. Констанс казалась безмятежной и прекрасной; волосы, зачесанные наверх, открывали красивый широкий лоб.

— Произнеси по буквам «Мейраг», — попросил он, но тут же пожалел о вырвавшихся словах. Так уж получилось. Машинально.

Но Констанс рассмеялась, и все встало на свои места.

— Сразу видно, что ты поправляешься.

— Причем молниеносно.

— Молниеносно. Я боялась, что так и не удастся повидать тебя. Должна завтра лететь в Париж.

— Вот как…

Повисло молчание.

— Чем собираешься заняться, когда выйдешь отсюда?

— Какое-то время придется отдохнуть.

— Знаю. Обидно, что так вышло с картиной.

— Все не так плохо. Она свою службу сослужила. По большей части.

— Ты вернешься в Париж?

— А когда ты оттуда уезжаешь?

— Недели через две.

— Я скорее всего туда не вернусь.

Констанс снова помолчала.

— Мне сняли дом в Сан-Франциско, — выдавила она наконец. — Говорят, оттуда можно видеть залив. Но наверху есть большая комната, где мужчина может спокойно работать. Туда не доносятся вопли детей. Или почти не доносятся.