Томас Рид - Избранные произведения. Том III

— Ты, индейский воин, боишься? Что это значит?

— Что я ослушался твоего приказа.

— Ага, несчастный, я понял! Ты нашел его, но он сбежал!

— Нет…

— Но что тогда? Говори! Он победил тебя? Оказался слишком силен? Тогда призови наших воинов, и даже если это будет стоить жизни всем индейцам Флориды, он должен быть пойман! Отвечай мне, или я накажу тебя!

— Марокота заслуживает наказания.

Молодой вождь, теперь уже основательно разозленный, бросил свирепый взгляд на потупившегося индейца. Вакора едва сдерживался, чтобы не бросить Марокоту на землю. С огромным усилием он заставил себя сказать:

— Больше никаких загадок! Говори! Где он?

— Он мертв!

Вакора сделал шаг к нему и воскликнул:

— Ты убил его?

— Да, я!

Марокота стоял, бесстрашно ожидая удара.

С проклятием Вакора бросил свое оружие на траву.

— Несчастный! — воскликнул он. — Ты лишил меня радости мести! Пусть рука, которая отняла у него жизнь, вечно висит у тебя на боку неподвижно! Пусть — о, будь ты проклят!

Марокота опустил голову на грудь. Он не смел встретить гневный взгляд вождя, боялся его больше, чем удара томагавка.

Некоторое время оба молчали, и Вакора нервно расхаживал взад и вперед, как тигр в клетке.

Немного погодя вождь остановился перед молчащим воином.

— Расскажи, как это случилось, — сказал он, очевидно, успокаиваясь. — Рассказывай все, как было!

Марокота поведал ему обо всем.

— Значит, ты выстрелил в чудовище, чтобы спасти жизнь Нелати?

— Да.

— А он? Где Нелати?

— Недалеко. Вместе с Сансутой. Вон они идут!

Вакора посмотрел в указанном направлении и увидел приближающихся брата и сестру.

Вздох, больше похожий на стон, вырвался из его груди.

Прекрасная девушка, теперь бледная и печальная, склонив голову на плечо Нелати, казалось, поглощена рассматриванием полевых цветов, которые держала в руке. Другие цветы были вплетены в ее волосы.

Только так брату удалось увести ее с того места, на котором погиб ее соблазнитель. Он уговаривал ее, как мог, каждый раз останавливаясь и позволяя ей срывать цветы, растущие вдоль тропы.

Подойдя к Вакоре, Нелати протянул к нему руки, и двоюродные братья со слезами на глазах обнялись.

А Сансута не отрывала глаз от букета. Беспокойными движениями она непрерывно перебирала цветы, напевая печальную индейскую песенку.

— Нелати, — сказал Вакора, — какое печальное зрелище!

— Тише! Сейчас она успокоилась! Дважды за утро у нее были приступы плача и отчаяния. Видишь, она не замечает нашего присутствия. Марокота рассказал тебе?

— Рассказал все! Я с радостью — и теперь, когда увидел ее, в десять тысяч раз охотней! — отдал бы собственную жизнь, чтобы отобрать жизнь проклятого мерзавца!

— Судьба решила по-иному!

— Да, это так! Но что делать с нею? Она не может здесь оставаться. Мы вступили на тропу войны. Ее вместе с остальными скво нужно увести в наш поселок.

— Тогда я ее отведу: со мной она спокойна. Но я не буду отсутствовать долго. Я жажду действий.

— Да будет так!

Нелати повернулся к сестре и взял ее за руку, но тут появился воин, крича на бегу:

— Хорошие новости! Найдено тело белого вождя Роди, и…

Слишком поздно увидел он предупреждающий жест.

Сансута услышала роковое имя.

Отбросив цветы, она принялась дико кричать. В отчаянии она бросалась то к родному, то к двоюродному брату, которые оба стояли неподвижно, ошеломленные ее глубоким горем.

— Куда вы его спрятали? Отдайте его мне! Вы не должны его убивать. Нет, нет, нет! Я вам говорю: не причиняйте ему вреда! Уоррен! Уоррен! Это Сансута! Убийцы! Вы хотите убить мою любовь? Он вам ничего плохого не сделал. Возьмите мою жизнь, не его! Уоррен, Уоррен! О, не прячьте его от меня! Смотрите, у вас на руках его кровь! Глаза его закрылись, он умер! Это вы убили его! Нет, нет, не подходите! Я не позволю вам притронуться ко мне кровавыми руками. Назад! Назад! Я найду его! Нет, вы сначала должны убить меня! Я найду Уоррена Роди! На помощь! На помощь! Спасите меня от его убийц! Помогите найти моего убитого возлюбленного!

Эти крики вселяли ужас в сердца тех, кто их слышал. А девушка рванулась и побежала в лес.

По знаку Вакоры Нелати бросился за ней.

— Пусть молния сожжет тех, кто привел ко всему этому! Как я глуп был, когда чувствовал жалость к бледнолицым. Ничто не может отомстить за такое! Клянусь мстить, и месть моя будет такой ужасной, что сегодняшняя ночь покажется всего лишь насмешкой!

С этими словами молодой вождь торопливо ушел, сопровождаемый Марокотой и вестником.

Возможность для мести представилась немедленно.

На площадке, окруженной индейскими вигвамами, под охраной нескольких воинов стояла группа бледнолицых пленников.

Она состояла из нескольких мужчин и девушки.

Вакора остановился, разглядывая эту группу. Лицо его озарилось свирепой радостью.

Один из вождей сообщил, что пленники были захвачены, когда пытались скрыться в соседнем лесу.

— Что нам с ними делать? — спросил он.

— Они будут подвергнуты пытке!

— А девушка?

— Она тоже умрет! Кто она?

— Не знаю.

Обратившись к Марокоте, Вакора повторил вопрос.

Марокота тоже не знал пленницу.

Вождь приказал подвести ее к себе.

Хотя девушка явно страдала от усталости и горя, она приблизилась гордой и грациозной походкой. Подойдя к Вакоре, она со скромной храбростью посмотрела ему в лицо.

— Кто ты? — спросил он.

— Твоя пленница!

— Когда тебя схватили?

— Часа два назад!

— Ты пыталась бежать?

— Да!

— А кто твои спутники?

— Я знаю о них только, что это жители поселка. Они были добры ко мне и пытались помочь спастись.

— Ты знаешь свою судьбу?

Она печально ответила:

— Я не жду милости.

Вакора, пораженный таким ответом, почувствовал к отважной пленнице интерес, который не смог бы объяснить.

— Тебя научили относиться к краснокожим как к безжалостным дикарям?

— Не безжалостным, только мстительным.

— Значит, ты признаешь, что у нас есть основания для справедливой мести?

— Я так не говорила.

— Но намекнула.

— У всех есть враги. Истинно велики только те, кто умеет прощать.

— Но дикари должны действовать в соответствии со своими инстинктами.

— Дикари — да! Но люди, умеющие отличать добро от зла, должны действовать по велению разума.

— Если я пощажу тебя, ты по-прежнему будешь считать меня дикарем?

— Моя жизнь ничего для меня не значит. Те, кого я любила, мертвы.

— Твоя мать?

— Она умерла, когда я была ребенком.

— Отец?

— Был убит прошлой ночью.

Вакора, казалось, задумался, потом как будто про себя сказал: