Бенджамин Дизраэли - Сибилла

— Но ведь эти стога принадлежали Бингли!

— Однако он не застраховал их и захочет некоторого снижения арендной платы, если, конечно, я сочту возможным уступить ему; а я, вероятно, не сочту: он должен был всё предусмотреть и заранее готовиться к подобным вещам; у меня тоже есть стога, и их точно так же могут спалить в любую ночь.

— Но ты конечно же застрахован?

— Отнюдь, согласно моим подсчетам лучше пойти на риск.

— Любопытно, с чего бы им теперь поджигать стога? Раньше такого не было, — заметил Эгремонт.

— Да с того, что в королевстве переизбыток населения, — пояснил лорд Марни, — а в графстве нет сельской полиции.

— Ты говорил о выборах, Джордж, — сказал Эгремонт, без особой охоты, но всё же настойчиво возвращаясь к началу разговора: раз уж лед тронулся, следовало довести дело до конца. Лорд Марни еще до выборов прислал матери, которая обратилась к нему за советом по поводу данного шага, ответное письмо; содержимое его весьма обрадовало леди Марни — а Эгремонт уже тогда хотел бы от него большей определенности. Как бы то ни было, тревога, неизменная спутница первой избирательной гонки, а также нажим со стороны человека, чьи суждения неизменно влияли на Чарльза (а в данной ситуации еще и вполне обоснованно), сделали свое дело: он зажал совесть в кулак и убедил себя в том, что является кандидатом не только с одобрения, но и по настоянию брата. — Ты говорил о выборах, Джордж, — повторил Эгремонт.

— Касательно выборов, Чарльз. В общем, если в двух словах, то суть такова: я хочу видеть, что ты в полном достатке. Терзаться из-за нехватки денег — одно из самых отвратительных несчастий в жизни. Это выводит человека из себя, ослабляет его дух, забирает покой и в конечном счете подрывает здоровье. Всегда, если есть возможность, держи удар. И, если вдруг по какой-то причине попадешь в переплет, обращайся ко мне. В подобных обстоятельствах нет ничего лучше, чем совет друга с холодной головой.

«Он так же полезен, как и помощь друга с холодным сердцем», — подумал Эгремонт, которому не слишком-то нравился характер этой беседы.

— С другой стороны, есть кое-что, чего тебе следует особенно остерегаться, — продолжал лорд Марни, — кое-что похуже, чем сами затруднения, — это латание дыр и прорех. Путь исправлений и заплат губителен; он наверняка подкосит тебя — да так, что уже не оправишься. Так вот, Чарльз, чего я действительно хочу, так это чтобы ты хорошенько собрался с силами. Я хочу видеть, что ты уверенно, более чем уверенно держишь стойку, которая наверняка убережет тебя от любых досадных недоразумений.

«А он, в общем-то, славный малый», — подумал Эгремонт.

— Эта мамина тысяча фунтов была очень кстати, — сказал лорд Марни, — думаю, мы задобрим их этой подачкой и у нас появится время, чтобы разобраться со своими делами.

— О! В этом плане никакого нажима нет, — успокоил его Эгремонт. — Как только я пойму, что к чему, и отправлю им весточку, они ей вполне удовольствуются.

— Отлично! — воскликнул лорд Марни. — Лучшего расклада и представить нельзя, потому как, между нами говоря, на моих счетах совершенно не осталось средств. Затраты на имение — это какой-то кошмар! А тут еще эти ужасные издержки, которые у меня накопились!

— Издержки, Джордж? Вот уж ни за что бы не подумал! У тебя же нет ни одной закладной.

— Закладных нет, да и вздор это всё: ты получаешь их, ты привыкаешь к ним и ведешь расчеты в соответствии с ними. Только не забывай про доли для младших детей.

— Ах да! Постой, у тебя же была для этого целая гора наличных денег.

— И всё же мне пришлось заплатить им, — сказал лорд Марни. — А ведь на эти деньги я мог бы купить Гримблторп {227} — другой такой возможности просто не выпадет.

— Однако ты говорил об издержках, — напомнил Эгремонт.

— Знаешь что, приятель, — сказал лорд Марни, — ты и понятия не имеешь, каково это — содержать такое имение, и в этом тебе здорово повезло. Это вовсе не та беззаботная жизнь, о какой ты мечтаешь. Это строительство; меня разоряет строительство; наш бедняга отец думал, что оставляет мне Марни в прекрасном состоянии, да только во всём имении не было ни одного амбара, должным образом защищенного от ненастной погоды, ни одного дома на ферме, который не обвалился бы наполовину. Сколько я потратил на строительство! А водоотвод! Хоть я и сам кое-что понимаю в черепице, но водоотвод, приятель, — это такая штука, о которой я не имею ни малейшего представления!

— Хорошо, — сказал Эгремонт, желая вернуть разговор в прежнее русло, — ты, значит, считаешь, что мне лучше отправить им весточку и…

— Ах да! Теперь по поводу твоих дел, — спохватился лорд Марни. — Слушай, чем я могу тебе помочь. Вчера вечером я говорил об этом с Арабеллой — она вполне одобряет мой замысел. Ты помнишь семейство де Моубрей? Так вот, мы собираемся погостить в их замке, и ты отправишься с нами. Они впервые принимают гостей после своей великой утраты. Ах да, ты же был тогда на континенте и совсем не в курсе дел. Единственный сын лорда де Моубрея, Фитц-Уорен, ты его помнишь, чертовски смышленый был парень, умер в Греции около года назад, от горячки. Небывалый удар для семьи! Двух его сестер, леди Джоан и леди Мод, считают богатейшими наследницами королевства; но уж я-то знаю Моубрея — он из своей старшей дочери сделает старшего сына {228} . Именно ей всё и достанется! Она одна из ближайших подруг Арабеллы — и ты обязан на ней жениться.

Эгремонт уставился на брата, а тот с несвойственной для него доброжелательностью потрепал его по плечу и прибавил:

— Ты не представляешь, какой груз ты снимешь с моей души, дорогой Чарльз, — я ведь всегда так беспокоился о тебе, особенно в последнее время. Увидеть тебя владельцем Моубрейского замка — значит претворить в жизнь мои самые смелые надежды. Это положение, достойное настоящего мужчины, и я не знаю никого, кто заслуживает его больше, чем ты, уж поверь братскому слову. А теперь давай пойдем к Арабелле и всё с ней обсудим.

С этими словами лорд Марни в сопровождении брата (который следовал за ним без особой охоты) прошествовал на другой конец гостиной, где его жена была занята тем, что вышивала на пяльцах; она сидела рядом со своей юной подругой, мисс Пойнсет, которая играла в шахматы с капитаном Граусом, членом шахматного клуба и одним из самых превосходных ныне живущих шахматистов.

— Итак, Арабелла, — возвестил лорд Марни, — всё решено; Чарльз согласен со мной касательно поездки в Моубрейский замок, и, по-моему, чем скорее это произойдет, тем лучше. Как насчет послезавтра? Меня этот день устраивает, и потому я полагаю, что будет лучше, если мы остановимся на нем. Будем считать это дело решенным.

Вид у леди Марни был смущенный и немного расстроенный. Ничто не могло ошеломить ее сильнее и доставить ей больше неудобств, чем это предложение — или скорее приказ. Леди Джоан Фитц-Уорен действительно приглашала их в Моубрей, и у нее возникало порой какое-то смутное намерение рано или поздно поразмыслить о том, следует ли им воспользоваться ее гостеприимством; но чтобы решиться ехать, да еще и так скоро, ничего не обсудив предварительно и даже не спросив, а будет ли подобное распоряжение уместным, скажем, не испортит ли оно визит мисс Пойнсет, столь внезапно и грубо прервав его, — всё это расстраивало и огорчало графиню; такой подход к решению простейших вопросов привносил в семейную жизнь немалую долю беспокойства и раздражения.