Генри Миллер - Плексус

– Да, – сказал он, – только б получилось поиметь ее.

– Получится, – подбодрил я. – Оставлю тебя одного.

– Не надо, Ген. Подождем немного и пойдем вместе.

Я посидел минутку, потом поднялся.

– Может, она ждет нас под мостом, – предположил Джордж.

Мы спустились под мост. И точно, она стояла там.

– О Джордж, – закричала она, – я думала, ты никогда не придешь! – Она пылко обняла его.

Я пошел к дороге, сказав, что постерегу их. Я простоял на перекрестке почти полчаса. Фонарь, конечно, притушил. «Придурок! – думал я о Джордже. – Не почувствует себя счастливым, пока не обрюхатит ее».

Наконец раздались их шаги.

– Ну что, удалось на этот раз? – спросил я, когда мы проводили глазами удалявшуюся Китти.

– Пошли к реке, – простонал Джордж. – Мне кажется, я весь в крови.

– Ого! – присвистнул я. – Ну все! Теперь ты действительно влип.

– Пожалуй, придется нам скоро возвращаться в город, – сказал Джордж.

– Что? Собираешься оставить ее в этой дыре?

– Она не выдаст. Я заставил ее дать обещание.

– Я не о тебе думаю, прохиндей, а о ней.

– А-а. Мы все устроим, когда она приедет в город, – сказал Джордж. – Я знаю одного студента-медика, который, если нужно будет, сделает чистку.

– Думаешь, возможно кровотечение?

– Нет, – ответил Джордж. – Здоровье у нее крепкое.

Мы помолчали.

– Да, насчет Уны, – сказал вдруг Джордж. – Я тут подумал, Ген, и решил, что лучше тебе самому все уладить, без моей помощи. Я только напорчу.

– Подонок!

Мы снова замолчали.

– Я, наверное, уеду через день-два, – сказал я, когда мы подошли к дому.

– Может, и правильно, – проговорил Джордж. – Не хочешь злоупотреблять их гостеприимством, так я понимаю.

– Я бы хотел заплатить им что-нибудь.

– Не делай этого, Ген, они обидятся.

– Ну тогда что-нибудь куплю.

– Хорошо, – сказал Джордж и, помолчав, добавил: – Не думай, что я не благодарен тебе за все, что ты сделал.

– Пустяки, – ответил я. – Когда-нибудь ты сможешь помочь мне.

– Извини за Уну… Я правда…

– Забудь об этом! – оборвал я его.

– Жаль будет, если потеряешь ее, Ген.

– Пусть тебя это не беспокоит. Я не собираюсь отказываться от нее.

– Этот Карнахан… Знаешь, она с ним помолвлена.

– Что? Почему же ты раньше мне этого не сказал?

– Не хотел расстраивать, – вздохнул Джордж.

– Вот, значит, как? Слушай, я еду завтра, первым поездом.

– Не пори горячку, Ген! Они уже три месяца как обручены.

– Что? Господи, это просто невероятно! Как ты мог спокойно молчать о таких вещах?

– Я думал, рассосется. Уверен, что она не любит его.

– Но она может выйти за него просто мне назло! – выкрикнул я.

– Это правда… Но если она так сделает, будет потом всю жизнь каяться.

– А мне с этого какой прок? Слушай, ты просто болван, знаешь ты это?

– Не расстраивайся, Ген. Что я мог сделать? Если б я рассказал, ты стал бы переживать. Кроме того, мы так долго не виделись.

– Почему не признаться честно? Тебе было просто наплевать, разве не так?

– Что ты городишь, не будь идиотом!

– Джордж, – сказал я, – я по-настоящему люблю тебя, не могу не любить, мы были так близки все эти годы. Но я никогда больше не буду тебе доверять. Кто, как не ты, должен был поставить меня в известность.

– Ладно, Ген, как знаешь.

Мы ничего больше не сказали друг другу. Молча легли спать после того, как Джордж тщательно помылся. У меня была некоторая надежда, что я вправил ему мозги.

Утром я распрощался со всеми. В Нью-Йорке зашел в кондитерскую и, не зная, чем таким угодить старикам, послал им коробку шоколадных конфет.

С тех пор Джордж Маршалл перестал быть мне братом-близнецом.

– Так ты и потерял Уну? – спросил Макгрегор.

– Да! Вернувшись, я узнал, что она вышла замуж. Всего три дня назад.

– Что ж, может, это и к лучшему, Ген.

– Ты прямо как Джордж.

– Нет, серьезно, на кой пытаться насиловать судьбу? Предположим, ты все-таки женился бы на ней. Через год или два вы бы, насколько я тебя знаю, разошлись.

– Лучше разойтись потом, чем вообще не жениться.

– Ген, ты дубина! Послушать тебя, так подумаешь, что ты все еще любишь ее.

– Может, люблю.

– Ты рехнулся. Если завтра встретишься с ней на улице, небось удерешь во все лопатки.

– Может, и так. Но это совсем другое дело.

– Ты безнадежен, Ген. – Он повернулся к Трикс. – Ты когда-нибудь слышала что-нибудь подобное? И он называет себя писателем! Хочет писать о жизни, а не знает человеческой природы. – Он посмотрел на меня. – Когда соберешься писать великий американский роман, Ген, приходи ко мне! Я тебе расскажу парочку историй из жизни, чтобы ты понял, что к чему.

Я засмеялся ему в лицо.

– Давай-давай, умник, смейся. Когда перестанешь витать в облаках, опустишься на землю, приходи, я помогу тебе выпутаться из неприятностей. Научу, как прожить пару лишних лет с этой… как там ее… да, с Моной. Мона, Уна… одна другой стоит, ведь так? Почему не найдешь девчонку, которую зовут попроще: Мэри, допустим, Джейн или Сал?

Облегчив душу, Макгрегор немного смягчился.

– Ген, – снова начал он, – все мы простаки. Ты не такой плохой парень, это я тебе точно говорю. Беда в том, что у всех нас есть идеалы. Но стоит раскрыть глаза пошире, как начинаешь понимать, что ничего нельзя изменить. Конечно, слегка изменить кое-что можно – революцию там устроить и все такое, но это ничего не значит. Люди остаются, какими были, – роялистами, коммунистами или просто демократами. Каждый за себя, вот в чем дело. Когда ты молод, это действует угнетающе. Просто не можешь в это поверить. Чем больше в тебе веры, тем сильнее разочарование. Потребуется еще пятьдесят тысяч лет – или больше! – прежде чем в человечестве произойдет какое-то коренное изменение. А пока не будем унывать. Согласен со мной?

– Ты рассуждаешь точно как твой старик.

– Потому что это достаточно верно, – сказал он с серьезным видом. – И показывает, что мы не так оригинальны, как нам казалось. Мы стареем, ты это понимаешь?

– Ты – может быть, я – нет! – сказал я как отрезал.

Даже Трикс засмеялась над нашим спором.

– Оба вы сущие дети, – сказала она.

– Не валяй дурака, сестренка. – Макгрегор потянулся к ней, чтобы приласкать. – Если я еще ретив в постели, это не значит, что я мальчишка. Я старый человек, растерявший все иллюзии, хотите – верьте, хотите – нет.

– Тогда зачем ты хочешь жениться на мне?

– Да не знаю, – устало сказал Макгрегор. – Может, потому, что просто хочется чего-нибудь новенького.

– Это мне нравится, – слегка обиделась Трикс.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – вздохнул Макгрегор. – Господи, неужели нужно изображать из себя романтиков, только чтобы угодить этому типу? Мне хочется иметь дом, настоящий дом, вот что! Меня тошнит оттого, что я бегаю сюда тайком.