Луиза Мэй Олкотт - Маленькие женщины. Хорошие жены

– Свет не видывал такой сварливой семьи, – воскликнула Джо, выйдя из себя, опрокинув чернильницу, порвав оба шнурка на ботинках и сев на свою шляпку.

– Да, а ты в ней злее всех прочих! – возразила Эми, роняя слёзы на грифельную доску и смывая ими неправильное решение задачи.

– Бет, если ты не отнесешь этих ужасных котят в подвал, я их утоплю, – воскликнула Мэг, пытаясь избавиться от котёнка, который забрался к ней на спину и вцепился в платье, как репейник.

Джо засмеялась, Мэг выругалась, Бет запричитала, а Эми зарыдала, потому что не могла вспомнить, сколько будет девятью двенадцать.

– Девочки, девочки, помолчите хоть минуту! Я должна отправить это письмо утренней почтой, а вы меня отвлекаете своими пустяками, – воскликнула миссис Марч, зачёркивая третье неудачное предложение в письме.

Тут же наступила тишина, которую нарушила Ханна, прошествовав в комнату, положив на стол два горячих пирожка и удалившись с гордым видом. Это были особенные пирожки, которые девочки называли «муфтами» за неимением настоящих, и они приятно согревали руки холодным утром. Ханна никогда не забывала их приготовить, как бы она ни была занята и сердита, ведь путь им предстоял неблизкий, и идти приходилось в холодную и ветреную погоду. Второго завтрака у бедняжек не было, а домой они редко возвращались раньше двух часов дня.

– Прижми к себе покрепче своих кошек, Бетти, и они вылечат твою головную боль. До свидания, мамочка. Сегодня утром мы были бандой негодниц, но когда мы вернёмся домой, то будем настоящими ангелочками. Пошли, Мэг!

И Джо неохотно зашагала прочь из дома, чувствуя, что пилигримам не подобает отправляться в путь так, как это сделали они. Как обычно, они оглянулись, прежде чем свернуть за угол, потому что мама всегда кивала им, улыбалась из окна и махала рукой. Казалось, без этого они не смогут пережить предстоящий день, потому что независимо от их настроения мелькнувшее на прощанье лицо матери освещало их путь, как солнечный луч.

– Если бы матушка вместо воздушного поцелуя погрозила нам кулаком, то поделом нам, потому что таких неблагодарных созданий свет ещё не видывал, – воскликнула Джо, которая получала полное раскаяния удовлетворение от прогулки по снегу под пронизывающим ветром.

– Не говори так, это ужасно, – возразила Мэг из глубины своей шали, завернувшись в неё, словно монашка, которой опостылел мир.

– А я люблю говорить прямо и именно то, что имею в виду, – ответила Джо, поймав шляпку, которая едва не слетела с её головы.

– Называй себя любыми словами, какие тебе нравятся, но я не негодница и не злодейка, я не хочу, чтобы меня так называли.

– Ты избалованное создание, и сегодня ты злишься, потому что тебе не дано жить в роскоши. Бедняжка, ну подожди, вот разбогатею, и ты будешь с наслаждением ездить в экипажах, есть мороженое, носить туфли на высоких каблуках и танцевать с рыжеволосыми мальчиками.

– Какая ты глупенькая, Джо!

Но эта чепуха рассмешила Мэг, что вопреки её желанию улучшило ей настроение.

– Тебе повезло, что я такая. Хороши бы мы были, если бы я грустила и горевала, как ты. Слава богу, я всегда могу найти что-нибудь забавное, чтобы подбодрить себя. Эй, хватит жаловаться и ворчать, возвращайся домой весёлой.

Джо одобряюще похлопала сестру по плечу, и девочки расстались, каждая сжимала свой пирожок и старалась быть весёлой, несмотря на зимнюю погоду, трудную работу и неудовлетворённые желания жадной до удовольствий юности. Когда мистер Марч разорился, пытаясь помочь попавшему в беду другу, две старшие дочери упросили его разрешить им заняться чем-то, чтобы хотя бы компенсировать расходы на своё содержание. Считая, что никогда не рано поощрять в детях активность, предприимчивость и независимость, родители дали своё согласие, и обе девочки стали работать с искренним рвением, и, несмотря на все препятствия, их усилия должны были увенчаться успехом. Маргарет нашла место гувернантки и чувствовала себя богатой даже со своим маленьким жалованьем. Как она говорила, она «любила роскошь», и бедность была её главной бедой. Выносить такую жизнь ей было тяжелее, чем другим девочкам, потому что она ещё помнила то время, когда их дом был красивым, жизнь – лёгкой и полной радости и они ни в чём не нуждались. Она старалась не завидовать другим и не раздражаться, но для девушки так естественно стремиться к счастливой жизни, успеху, красивым вещам, весёлым друзьям. В доме Кингов она каждый день видела то, чего она так хотела, и когда старшие сёстры её подопечных выезжали в свет, Мэг частенько мельком замечала их изящные бальные платья и букеты, слушала оживлённые разговоры о театрах, концертах, катании на санях и всевозможных развлечениях, она наблюдала, как деньги тратятся на пустяки, которые были для неё так дороги. Бедняжка Мэг редко жаловалась, но иногда чувство несправедливости ожесточало её против всех и каждого, так как она ещё не научилась понимать, что она богата дарами, которых вполне достаточно, чтобы сделать жизнь счастливой.

Джо была приставлена к тётушке Марч, которая хромала и нуждалась в подвижной помощнице. Бездетная пожилая дама предложила удочерить одну из девочек, когда для семьи Марч наступили тяжёлые времена, и глубоко оскорбилась, когда её предложение отклонили. Друзья сказали супругам Марч, что они потеряли шанс быть упомянутыми в завещании богатой леди, на что эта «непрактичная пара» лаконично ответила:

– Мы не отдадим наших девочек ни за какие деньги. Богатые или бедные, мы будем держаться вместе и обретём счастье друг в друге.

Старая леди некоторое время не разговаривала с ними, но однажды встретила Джо у своих друзей – ей понравились забавное лицо и прямолинейность девочки, и она предложила взять её к себе в компаньонки. Джо это совершенно не устраивало, но она согласилась, так как ничего лучшего ей не предлагали, и, ко всеобщему удивлению, она прекрасно поладила со своей сварливой родственницей. Иногда между ними случались бурные сцены, и, придя домой, Джо объявляла, что не в силах больше это терпеть, но тётушка Марч была отходчива и посылала за девочкой с такой настойчивой просьбой вернуться как можно скорее, что Джо не могла отказать, потому что в глубине души ей нравилась вспыльчивая старая леди.

Я подозреваю, что на самом деле её привлекала огромная библиотека прекрасных книг, после смерти дядюшки Марча отданных на откуп паукам да пыли. Джо помнила доброго старого джентльмена, который разрешал ей строить мосты и железные дороги из огромных словарей, рассказывал истории, показывая занимательные картинки в книгах на латинском языке, и покупал ей имбирные пряники всякий раз, когда встречал девочку на улице. Полутёмная пыльная комната с бюстами, взирающими с книжных шкафов, удобные кресла, глобусы и, самое главное, море книг, в котором она могла плавать, куда пожелает, – всё это превращало библиотеку в уголок райского блаженства. Стоило тётушке Марч задремать или завести беседу с гостями, Джо тут же скрывалась в своём убежище, сворачивалась калачиком в удобном кресле и, словно книжный червь, поглощала стихи, художественные и исторические романы, книги о путешествиях и художественные альбомы. Но эти счастливые моменты, как и любые другие, не длились долго, и едва она добиралась до кульминации романа, до самой удачной строки стихотворения или самого опасного приключения путешественника, раздавался пронзительно громкий зов: «Джозе-фина! Джозе-фина!» – и ей приходилось покидать свой рай и идти мотать пряжу, купать пуделя или часами напролёт читать «Эссе» какого-то Белшема [18] Томас Белшем (1752–1827) – английский писатель, историк, поддерживавший американцев, противившихся английской короне. .