Филиппо Томмазо Маринетти - Стальной альков

– Хватит! Хватит! Вы убьёте его!

Атлетичный капрал, ещё более безумный, чем несчастный сумасшедший, заткнул ему рот кляпом. Весь окровавленный, сумасшедший страшно выкатил глаза, не прося о пощаде; в это время солдат схватил его за горло правой рукой и торжественно заявил:

– Так будет со всеми сумасшедшими.

Я крикнул ему:

– Но умники вроде вас вызывают отвращение!

Казарма Сан-Бениньо в Генуе обладала всеми недостатками казармы, однако, своей уникальностью, возможно, делавшей её единственной в своём роде, она была обязана тому, что её красная громада возвышалась на горном мысе Фаро. Итак, я завтракал, воспарив над окрестностями, на одной из террас: слева амфитеатр Генуи с её пылающими стёклами, посеребрёнными солнечными бликами шиферными крышами и висячими тропическими садами. Впереди открытое море, полное до краёв кобальтом; справа дымные гривы Сампьердарены [54] Сампьердарена (Sampierdarena ит.) – район Генуи. Вокзал Генуи Сампьердарена расположен в Генуе в районе с таким же именем, на площади Монтано. Он был построен в 1863-м году. ; внизу порт, кишащий, взъерошенный и дымный.

Казалось, что я расположился на террасе фантастического итальянского небоскрёба. Там, внизу, порт энергично работал на мировую войну. Громадный рот Италии был разинут навстречу углю, который неустанно подвозили к нему караваны судов, избежавшие столкновения с субмаринами, этими микробами, снующими по морским венам-артериям.

Один из этих караванов смутно виднелся на линии горизонта. Горы угля, проглоченные поездами, приводили в действие силы, питающие фронт, багровеющий огнём. Внизу, подо мной, беспорядочно перемешаны суда и поезда.

Поезда проникают между судов. Непринуждённая элегантная симметричность переплетений серебристых рельсов. Рельсы сверкают, как законы, повелевающие медлительными астматическими поездами, окутанными революционными дымами. Тяжёлые баржи, зажатые в воде, покрытой угольной пылью. Их разгружают микроскопические человеческие фигурки, быстро переносящие на голове корзинки с углём, перебегающие по гибким колеблющимся подвесным мосткам. Люди, снующие взад и вперёд среди барж, и высокие, осыпанные блёстками горы угля. Потные обнажённые торсы тоже блестят.

Солнце повелевает сверху, управляет всем, как кроваво-красный механик с вращающимися золотыми руками, выдвигая антенны, подъёмные краны и электропогрузчики, движущиеся вдоль железных мостов, маслянисто катящиеся и переносящие на своих напряжённых плечах жадные металлические челюсти с углём.

Упорная солидарная воля войны заставляет вздуваться бицепсы погрузчиков, гордо вращающихся на своём основании, вызывая неустанное патриотическое восхищение домов, окружающих порт амфитеатром.

Неистовое кипение солнечного золота среди кораблей. Спирали, фантазии, разветвления серовато-белых жемчужных дымов, приветствующие далёких бойцов.

Но нарастает давление моря, наполненного до краёв кобальтом и стремящегося перелиться через край дамбы: свежайший кобальт, отскакивающий от мола и брызгающий на мой воротник пулемётчика Сент-Этьен, дробящийся на синие осколки в стёклах последнего этажа Сан-Бениньо. Эти стёкла служат мишенью для пушек вероятного неприятельского отряда.

Напротив приближается и очерчивается в открытом море дружеский караван пёстрых судов.

12. Нет! 22. Остальные ещё прибывают. Их 29.

Солнце окрашивает их. Прыгают, извиваются, перекрещиваются цветные динамичные линии на их корпусах, мачтах и трубах. Они все закамуфлированы. Не имея возможности войти в переполненный порт, они располагаются длинной линией параллельно дамбе. Это зрелище наполняет меня энтузиазмом. Вид кораблей радует взгляд. Я кричу своим друзьям пулемётчикам, все вскакивают, все захвачены опьяняющей синевой открытого моря:

– Вот первая великая футуристическая экспозиция! Открытый зал с 50 км. кобальтового пола. Двадцать девять гигантских картин и движущихся цветных пластических комплексов. Поглядите! Эта розовая линия первого корабля справа, эта изящная округлая линия наводит на мысль о женской груди, в то время как в действительности она скрывает его чрево. Настоящая грудь, окрашенная в тёмно-синий цвет, вздымается вдали, в синеве открытого моря… На втором корабле острый чёрный угол почти на поверхности воды заставляет думать о низком бушприте [55] Бушприт, бугшприт (нидерл. boegspriet; от boeg – нос + spriet – пика, вертел) – горизонтальное либо наклонное рангоутное древо, выступающее вперёд с носа парусного судна. Предназначен для вынесения вперёд центра парусности, что улучшает манёвренность судна. небольшого парусника. Эти суда были закамуфлированы английскими судовладельцами по эскизам английского художника футуриста Невинсона [56] Кристофер Ричард Винни Невинсон (англ. Christopher R. W. Nevinson, род. 13 августа 1889 г. Лондон – ум. 7 октября 1946 г.) – английский художник. В период перед началом Первой мировой войны увлекается вортицизмом и футуризмом. Ещё во время учёбы в школе Слейд Невинсон знакомится и завязывает дружеские отношения с лидером итальянских футуристов Томмазо Маринетти и основателем английского варианта футуризма под названием вортицизм Уиндхемом Льюисом. , ученика и поклонника Баллы [57] Джакомо Балла (итал. Giacomo Balla; 18 июля 1871, Турин – 1 марта 1958, Рим) – итальянский художник, один из основоположников итальянского футуризма. и Боччони. Так итальянский футуристический гений, наложивший, посредством европейских экспозиций, свои динамичные ритмы и свои летучие краски на пластический английский интеллект, может победить тяжёлое нашествие немцев и их опасные субмарины. Каждый из преображённых таким образом кораблей вмещает 4 или 5 иллюзий, представляющих их средними или малыми судами, не заслуживающими внимания, обманывающими взгляд.

Художники футуристы на своих прежних полотнах отражали взаимопроникновение и синхронность линий и красок во времени и пространстве. Объёмы и краски внешнего-внутреннего, кажущегося-реального, далёко-го-близкого, цвета, веса, запаха, шума должны показать нам то, на что мы смотрим.

Художники футуристы, расписавшие эти огромные корабли, или пластически-плавучие комплексы, также хотели своими взаимопроникающими линиями и синхронностью цвета и формы, показать то, чего нет, скрыть то, что есть, вводя в заблуждение и издеваясь над субмаринами в засаде! Ах! Ах! Мы смеёмся, друзья, смеёмся от радости, потому что все символы гармонизируются и совершенствуются. Субмарины это ничто иное, как пассатисты этой грандиозной футуристической плавучей экспозиции. Критики полны злобой и завистью, они мечтают убить сверкающие блистательные творения гения новатора. Объяснять бесполезно! Солнце быстрее и красноречивее лекторов, оно самый яркий иллюстратор.