Луиза Мэй Олкотт - Взрослая жизнь

– А у меня – полный костюм индианки! Теперь я могу сыграть Намиоку, если мальчики решат ставить «Метамору» [45] «Метамора, или Последний из вампаноагов» – пьеса американского актера Джона Огастеса Стоуна (1801–1834), рассказывающая о конфликте между переселенцами-англичанами и местными индейцами; Метамора и его жена Намиока – главные индейские персонажи пьесы. , – добавила Джози, захлопав в ладоши.

– А для Бесс – голова буйвола! Господи помилуй, Дан, зачем ты ей такие страсти притащил? – спросила Нан.

– Решил, что ей полезно будет порисовать такую мощную, натуральную вещь. Ничего из нее не получится, если она так и будет возиться с разными расфуфыренными божками и лапочками-котятками, – заявил непочтительный Дан, который припомнил, что в последний его визит Бесс рассеянно перемещалась между двумя моделями: головой Аполлона и своим персидским котом.

– Спасибо. Я обязательно попробую, а если не справлюсь, мы повесим эту голову в прихожей, чтобы она напоминала нам о тебе, – сказала Бесс, возмущенная оскорблением, которое нанесли ее личным богам, но слишком воспитанная, чтобы выказать это чем-то, кроме тона голоса, сладкого и холодного, точно мороженое.

– Ты, полагаю, не захочешь приехать посмотреть на наш новый поселок вместе с остальными? Зачем тебе такая глушь? – спросил Дан, пытаясь вернуться к почтительному тону, которым мальчики когда-то обращались к своей принцессе.

– Я надолго уезжаю учиться в Рим. Там сосредоточены вся красота и все искусство мира; чтобы ими насладиться, может не хватить целой жизни, – отвечала Бесс.

– Рим – дряхлая пропыленная гробница в сравнении с «Садом богов» [46] «Сад богов» – название живописного участка местности рядом с городом Колорадо-Сити; теперь там национальный парк. и моими великолепными Скалистыми горами. Нет у меня интереса к искусству, а природа мне никогда не надоедает, и я мог бы показать тебе такие вещи, от которых твои старые мастера подскочили бы выше верхушек сосен. Приезжай и, пока Джози скачет верхом, будешь рисовать лошадок. Если ты не увидишь никакой красоты в диком табуне голов из ста, я уж ничем не смогу тебе помочь! – воскликнул Дан в безуспешной попытке описать мощь и грацию дикой природы – дарования ему явно не хватало.

– Я когда-нибудь приеду к тебе с папой, посмотреть, чем они лучше лошадей из собора Святого Марка или с Капитолийского холма [47] Собор Святого Марка – главный собор Рима; Капитолийский холм – один из семи холмов Рима, на нем, в частности, находится знаменитая конная статуя императора Марка Аврелия, изваянная Микеланджело. . Не оскорбляй моих богов, тогда я попытаюсь полюбить твоих, – сказала Бесс, у которой зародилась мысль, что, возможно, на Западе есть на что посмотреть, пусть даже он пока не подарил миру ни Рафаэля, ни Микеланджело.

– Договорились! Я лично считаю, что, прежде чем отправляться в заморские края, нужно изучить свою собственную страну – Новый Свет тоже достоин открытия, – начал Дан в попытке заронить в душу Бесс дорогую ему мысль.

– У него есть свои достоинства, но не слишком многочисленные. В Англии женщины имеют право голоса, а мы – нет. Мне стыдно, что во многих благородных начинаниях Америка далеко не первая! – воскликнула Нан, придерживавшаяся самых передовых взглядов по поводу всевозможных реформ и крайне трепетно относившаяся к собственным правам – ведь за многие из них ей пришлось сражаться.

– Ох, даже не начинай. Все вечно бранятся по этому поводу, обзываются и никак не могут договориться. Пусть сегодняшний вечер пройдет тихо и мирно! – взмолилась Дейзи, которая ненавидела разногласия так же сильно, как Нан их любила.

– В новом городе, Нан, будешь голосовать, сколько тебе заблагорассудится; становись хоть мэром, хоть мировым судьей – бери на себя все заботы. Там всем будет полная воля – в противном случае я не смогу в нем жить, – сказал Дан, а потом добавил со смехом: – Смотрю, миссис Проказница и миссис Шекспир Смит так же расходятся во мнениях, как и в прежние времена.

– Не будь разных мнений, мир никуда бы не продвинулся. Дейзи – милочка, но по натуре – старая клуша; приходится толкать ее в бок, так что следующей осенью она пойдет за меня голосовать. Деми нас сопроводит, чтобы мы осуществили то единственное, что нам пока доступно.

– Сопроводишь их, Дьякон? – осведомился Дан, прибегнув к старому прозвищу, как будто оно ему нравилось. – В Вайоминге это отлично работает.

– С превеликой радостью. Мама с тетушками проделывают это каждый год, а Дейзи поедет со мной. Она так и осталась моей лучшей половиной, куда я – туда и она, – заявил Деми, приобняв сестренку, которую обожал даже сильнее прежнего.

Дан бросил на него завистливый взгляд, подумав, какое это счастье – такая привязанность; в этот момент его одинокая юность представилась ему особенно грустной – он припомнил все свои борения. Шумный вздох, который испустил Том, погасил всю сентиментальность; тот задумчиво произнес:

– Я всегда хотел быть одним из близнецов. Приятно и уютно, когда кто-то всегда готов с радостью опереться на тебя и утешить, если другие девушки к тебе жестоки.

Поскольку безответная страсть Тома была в семье предметом постоянного подшучивания, в ответ на эти слова зазвучал хохот – он стал только громче, когда Нан выхватила пузырек рвотного снадобья и с профессиональной серьезностью произнесла:

– Понятно: ты за чаем объелся омарами. Четыре пилюли – и несварение как рукой снимет. Том вечно вздыхает и говорит вздор, когда съест лишнего.

– Давай. Хоть что-то сладкое из твоих рук. – И Том мрачно захрустел пилюлями.

– «Кто может исцелить болящий разум, из памяти с корнями вырвать скорбь» [48] У. Шекспир. Макбет. Перевод М. Лозинского. , – трагическим тоном процитировала Джози со своей жердочки на перилах.

– Поехали со мной, Томми, я сделаю из тебя настоящего мужчину. Бросай свои пилюли и порошки, посмотри на мир – и ты скоро напрочь забудешь, что у тебя есть сердце, да и желудок тоже, – предложил Дан, у которого имелась одна панацея от всех мыслимых бед.

– Пошли со мной в рейс, Том. Хороший приступ морской болезни тебя закалит, а крепкий северо-восточный ветер унесет все горести. Можешь пойти корабельным врачом – обязанности плевые, а удовольствий хоть отбавляй.

добавил Эмиль: на всякую горесть и невзгоду у него имелся подходящий куплет, и он щедро делился ими с друзьями.

– Я об этом подумаю, когда получу диплом. А потратить впустую три года единственной жизни – это не по мне. До тех пор…